Археологические находки свидетельствуют о том, что в середине II тысячелетия до нашей эры изделия из уральского металла появились в Поволжье, Причерноземье, соперничая с изделиями Кавказа и Карпат. Долгое время ориентирами для горнозаводчиков и рудознатцев были остатки древних рудников, так называемые "чудские копи". Самые древние находки на Урале - каменные литейные формы, предназначенные для отливок оружия и предметов домашнего обихода. Коренное население Урала до прихода русских - башкиры, сибирские татары, манси, жили преимущественно вдоль рек. Занимались, в основном, охотой, рыболовством, бортничеством, реже земледелием и скотоводством.

Ермак разбил войска сибирского хана Кучума и присоединил Сибирь к русским владениям. С этого момента началось переселение русских на Урал и в Зауралье. Освоение территории сопровождалось строительством городов и укрепленных городков. Они становились центрами сбора дани с местного населения. Увеличение грузообмена центральной части с Уралом и Сибирью поставило задачу строительства короткого пути. Через леса и болота была проложена дорога, сократившая путь более чем на 1000 верст. Постепенно в начале XVII века строились города, образовывались поселения по берегам рек, развивались кустарные промыслы и ремесла: кузнечное, гончарное, ткаческое. Крестьяне выращивали рожь, пшеницу, овес, ячмень, гречиху, лен. Легкодоступные залежи бурого железняка позволили с середины XVII века строить на Урале железоделательные заводы. Железо на них плавилось непосредственно из руды сыродутым методом (в горнах) с применением ручных мехов.

Интенсивное строительство заводов на Урале началось с 1722 года. За 12 лет было построено более 20 заводов. Это связано с деятельностью Демидовых, которым был передан казенный Невьянский завод. Подавляющее большинство заводов того времени размещались на реках: Чусовой, Исети, Тагиле, Нейве. По судоходной Чусовой грузы транспортировались в центральную часть России.

К середине XVIII века Средний Урал стал крупнейшим металлургическим центром страны. На его долю приходилось 67% выплавки чугуна в России, а Никита Демидов стал единоличным поставщиком железа в Адмиралтейство. Качество уральского железа высоко ценилось во всем мире. В середине XVIII века были построены еще 24 завода, которые еще более упрочили статус Урала как опорного края державы. Развивалась медеплавильная промышленность, началась добыча золота. (в 1753 г. был построен Березовский золотопромышленный завод; в 1763 - Пышминский золотопромывальный завод). К концу XVIII века Средний Урал прочно занимал ведущее место в экономике России. Не было по тем временам территории, хоть в чем либо равной Уралу по значимости в жизни страны. Производя 81% российского железа, 95% меди, он был единственным районом по добыче золота.

Появились механические фабрики по производству паровых котлов и паровых машин. Ярко расцветал талант механиков Черепановых, демидовских крестьян, имевших отечественное и заграничное образование. Они создали первый русский паровоз. Велик вклад в развитие металлургии И.Ф.Макарова, который разработал печь для получения "мягкого железа". Невозможно переоценить вклад И.И. Ползунова- изобретателя первого в мире поршневого двигателя.

Вторая половина XIX века ознаменовалась введением в хозяйственный оборот сырьевых ресурсов Южного горнопромышленного района России, оттеснившего Урал на второй план. Конкуренция с южными районами заставила уральских горнозаводчиков обновлять оборудование, вводить новые технологии, осуществлять концентрацию производства. Строились новые медеплавильные заводы, росла добыча золота - Урал давал шестую часть золота страны. Сельское хозяйство имело зерновую специализацию. Преобладали серые хлеба.

На рубеже XIX- XX веков территория Урала включала Вятскую, Оренбургскую, Пермскую и Уфимскую губернии. Их территория составляла 3,3% от общероссийской. Урал был поделен на 6 горных округов во главе с горными инженерами. Население в 1897 г. было свыше 9,9 млн. чел. и составляло 7,5% от общей численности страны. Общее количество городов на Урале 39, самый крупный - Оренбург.

Новый толчок в развитии промышленности Урала начался в XX веке , а затем в годы первых пятилеток. Модернизировались старые, возникали новые отрасли промышленности. Заново создавались машиностроение, химическая, лесная и деревообрабатывающая промышленность. Претерпела качественные изменения черная металлургия. Цветная металлургия расширила свои мощности и номенклатуру изделий в том числе за счет выпуска никеля и алюминия.

Концентрация производства значительно увеличилась в годы Великой Отечественной войны за счет предприятий, эвакуированных из различных западных и южных районов страны. Нельзя назвать иначе, чем героизм труд рабочих, подростков, женщин, преодолевших тяготы, голод, лишения военных лет, сделавших невозможное для достижения победы на фронте.

По современному территориально-промышленному делению в Уральский экономический регион входят несколько областей (Пермская, Оренбургская, Свердловская, Челябинская) и республик (Башкирия, Удмуртия). А самая последняя политическая реформа 2000 года - создание федеральных округов - объединила в Уральском федеральном округе 4 области (Курганскую, Свердловскую, Тюменскую и Челябинскую) и два автономных округа (Ханты-Мансийский и Ямало - Ненецкий).

Особо нужно сказать о природных ресурсах уральского края, его "подземные кладовые" поистине уникальны. До сих пор богат растительный и животный мир, сильно пострадавший в процессе индустриального развития Урала. Но главное богатство уральского края - его люди. Смекалистые и трудолюбивые, они колоссальными усилиями сумели превратить его в крупнейший экономический район России, в "опорный край державы", где неоднократно ковалась ее судьба.

Южный Урал издревле привлекал людей благоприятными для обитания условиями. Свидетельство тому - открытые археологами многочисленные стоянки человека каменного века, селения бронзового и железного веков, палеолитическая картинная галерея в Игнатиевской пещере (подобных в Евразии менее десяти) и другие следы первобытного искусства. Мировой сенсацией нынешнего века стало открытие на территории области "Страны городов" - около 20 памятников протогородской цивилизации, являющихся остатками одной из древнейших цивилизаций на планете (XVII-XVI века до н.э.). Один из подобных "городов", ровесник египетских пирамид - Аркаим - стал музеем-заповедником.

В средневековье по Южному Уралу проходило пограничье Золотой, Синей и Белой орд, Казанского, Сибирского и Ногайского ханств, затем - башкирских племен и казахских жузов.

Административное формирование территории области началось в XVIII веке и явилось продолжением политики Петра I по развитию производительных сил России и расширению ее границ, что нашло отражение в деятельности Оренбургской экспедиции. Экспедиция в военно-торговых целях основала ряд крепостей, среди них - Верхне-Яицкая (1735), Чебаркульская, Миасская, Челябинская (1736). 13 августа 1737 года по представлению В.Н.Татищева была образована Исетская провинция (на современной карте - северная часть Челябинской области и Курганская область). С 1743 года центр провинции - Челябинск. 15 марта 1744 года была образована Оренбургская губерния, в состав которой вошли Исетская и Уфимская провинции.

Во второй половине XVIII века началось активное формирование горно-заводской зоны Южного Урала. Закладываются горные заводы - будущие города: Нязепетровск, Касли (1747), Златоуст (1754), Катав-Ивановск (1758), Кыштым (1757), Сатка, Юрюзань, Усть-Катав (1758), Миасс (1773).

После упразднения в 1782 году Исетской провинции часть ее территории вошла в состав Оренбургской, часть - Уфимской губернии. Первыми городами на территории нынешней области стали Челябинск, Верхнеуральск (1781) и Троицк (1784).

В начале XIX века основная часть территории, ныне занимаемая областью, входила в Оренбургскую губернию. В середине XIX века в связи с созданием "новой линии" крепостей активно осваиваются оренбургским казачеством степные районы Южного Урала. Возникающим здесь населенным пунктам даются наименования, связанные с местами сражений и побед русских войск: Варна, Фершампенуаз, Бородино, Париж и другие.

В 1919 году была сформирована Челябинская губерния в составе Челябинского, Троицкого и Верхнеуральского уездов. В соответствии с постановлением ВЦИК 3 ноября 1923 года была создана Уральская область с центром в Екатеринбурге в составе 15 округов, среди которых были Челябинский, Златоустовский, Верхнеуральский и Троицкий.

17 января 1934 года Уральская область была разукрупнена, в результате чего была образована Челябинская область. В дальнейшем площадь области неоднократно уменьшалась. Так, в период с 1938 по 1943 год из Челябинской области переданы в состав Свердловской области семь районов.

После передачи 32 районов в состав вновь образованной Курганской области с 6 февраля 1943 года границы области практически не менялись.

Освоение Урала начали в конце 11-го столетия жители Новгорода. Контроль и управление регионом перешел к Москве в 14-м веке, когда Москва стала центром Руси. Наиболее значимый этап начального развития региона приходится на 17-й век, когда русские поселенцы начали массовое продвижение на восток и достигли даже Аляски.

В 1598 году первые поселенцы основали город Верхотурье, который ныне находится в Свердловской области. Верхотурье стал первой столицей Урала в силу своего стратегического местоположения на важном перекрестке торговых путей. Город оставался административным и духовным центром территорий к востоку от Уральских гор в течение почти двух столетий. В годы своей юности послушником одного из монастырей Верхотурья был Григорий Распутин. Город и сегодня имеет особое религиозное значение для Русской Православной Церкви - в нем находится Свято-Троицкий кафедральный собор, построенный в 1703 году. Храм вмещает от 8 до 9 тысяч человек и является одним из трех кафедральный соборов России наряду с Исаакиевским собором в Санкт-Петербурге и Храмом Христа Спасителя, ныне восстанавливаемым в Москве.

В 1631 г. на торговом пути из России в Сибирь была основана Ирбитская Слобода (ныне город Ирбит). Ирбитская Слобода выросла в ведущий торговый центр, и в течение 300 лет - с 1643 по 1929 год по всей России расходились товары, которыми торговали на знаменитой зимней ярмарке в Ирбите.

В 18 и 19-м веках отмечается процесс быстрой индустриализации Урала. Это стало возможным благодаря усилиям Петра Великого, который понимал значение Урала для быстрого промышленного развития страны. В последующем Урал сыграл значительную роль в развитии военной мощи России. В 1701 году на Урале были заложены первые ка-зенные заводы, которые отливали ядра и пушки из железной руды, добывавшейся на месте. Через какие-то двадцать лет на Урале уже действовало примерно 30 металлургических заводов. 18 ноября 1723 года считается днем основания Екатеринбурга. Именно в этот день был пущен завод на реке Исеть, которые по тем временам считался одним из наиболее современных металлургических предприятий в Европе.

Промышленная революция принесла с собой много технических инноваций, одной из которых является паровой двигатель Ползунова, созданный им в 1766 году. Развитие техники способствовало интенсификации поиска и разведки полезных ископаемых и драгоценных металлов, что в свою очередь вело к повышению качества изделий, которые вы-пускались на территории нынешней Свердловской области, и повышению экономической и стратегической значимости региона в экономике России. Так в конце 18-го века 80% всех российских медных денег чеканилось в Екатеринбурге.

После Октябрьской революции 1917 года Екатеринбург был последним местом пребывания российского царя Николая II, который вместе с женой, пятью детьми и слугами был расстрелян большевиками в доме, который стоял в самом центре города.

Экономика Уральского региона серьезно пострадала от революции. Только в период между 1920 и 1930 годом Урал смог вновь занять свое место ведущего промышленного района России путем укрепления горнодобывающей промышленности, создания новых производственных мощностей, развития энергетики и массового городского строительства.

В годы второй мировой войны промышленный потенциал Урала сыграл неоценимую роль в судьбе всей страны. В те годы свыше 700 различных предприятий были эвакуированы на Урал, отчасти и благодаря центральному положению региона в России и его расположению к востоку от Уральских гор, что представляло собой естественную защиту в военных условиях.

Именно тогда были открыты новые стратегические запасы полезных ископаемых, быстрыми темпами осуществлялась их разработка, что способствовало появлению некоторых из ведущих промышленных комплексов на Урале. Параллельно в регионе развивалась научно-академическая база. Урал быстро стал одним из ведущих научно-исследовательских центров страны со своим региональным отделением Академии Наук СССР и 46 высшими учебными заведениями, которые были также эвакуированы в Свердловск. Уральское Отделение Российской Академии Наук и сегодня находится в Екатеринбурге.

В послевоенные годы Свердловская область продолжала играть ключевую роль в развитии национальной экономики и военного потенциала страны. Будучи одним из наиболее важных промышленных и оборонных центров Советского Союза, Свердловская область оставалась закрытой для иностранцев вплоть до 1991 года. Сегодня на территории области лишь четыре "закрытых зоны", в которых расположены объекты ядерной энергетики и военные производства. Эти районы по-прежнему недоступны для иностранцев, а также российских граждан, не имеющих соответствующего разрешения.

Сегодня значение Свердловской области для экономики России трудно переоценить. Она к тому же рассматривается также как "испытательный полигон" российских полити-ков. Из Свердловской области вышли два крупных российских политика: Борис Ельцин - первый президент Российской Федерации и Николай Рыжков - последний председатель Совета Министров Советского Союза.

Введение

С давних пор на уральской земле селились народы, разные по языку и уровню культурно-бытового развития. Некоторые из них имели длительные связи с ближними и дальними народами.

В наше время история, культура и быт народов Урала привлекает все большее внимание, поскольку многим людям хочется знать о происхождении своего народа, о значении его материальных и духовных ценностей для края, отечества, мира.

Получить представление о народной культуре можно, если обратиться к описаниям современников на разных этапах жизни народов, документам, запечатлевшим знание и осмысление окружающей действительности, если побывать в музеях, в которых сосредоточены вещественные и изобразительные памятники культурной деятельности людей.

Цель данной работы раскрыть тему культуры быта у русских на Урале

Рассмотреть, становление быта Урала в XIX века

Описать, быт Урала в современное время

Подвести итоги культуры быта русских на Урале

Объект работы: Быт на Урале

Урал в первой половине XIX века

История Урала уходит корнями в седую древность. Его первые обитатели около 300 тысяч лет назад оставили свой след на каменных скрижалях сурового края. Мировую известность получило древнейшее пещерное искусство, близкое по своим сюжетам к западноевропейским святилищам, что наводит на мысль об общности культурных процессов от Атлантики до Урала в эпоху палеолита.

Начиная со II тыс. до н.э. Урал становится одним из ведущих очагов металлургического производства Северной Азии. По водным артериям его южно-таежной зоны шел путь престижной торговли бронзовыми изделиями от Байкала до Крито-микенского мира. С развитием металлургии было связано становление на Юге Урала протогородской цивилизации древних индоариев.

Историки античности писали о Рифейских (Уральских) юрах, по которым пролегала граница двух миров: цивилизованного европейского и далекого, таинственного - азиатского. Здесь, на границе двух континентов, скрестились судьбы разных мировых цивилизаций, которые наложили неизгладимый отпечаток на историю и культуру нашего края, что необходимо знать как большому политику или ученому, так и школьному учителю, его ученикам.

В течение первых десятилетий XIX в. обрабатывающая промышленность на Урале развивалась медленно и лишь в 40-50-е годы начинается ее быстрый рост. Если в начале века в трех уральских губерниях различные отрасли этой промышленности выпускали продукцию на 2,1 млн руб. серебром, то к 1860 г., по далеко не полным данным, на 13,4 млн руб. серебром 8. Ускорение темпов роста было связано в первую очередь с расширением рынков сбыта продукции. До того времени продукция мелких заведений сбывалась преимущественно «по мелочи» на месте или направлялась за пределы края в строго традиционных направлениях (кожи - в Среднюю Азию, сало - в Петербургский порт). Появление пароходства позволило значительно расширить торговые связи с центральными районами страны. Резко возрос вывоз продукции в Сибирь в связи с развитием там золотых промыслов. Это и вызвало появление крупных предприятий и рост производства в целом ряде отраслей обрабатывающей промышленности. В те же годы наблюдаются процесс свертывания вотчинных мануфактур и интенсивное развитие предприятий, обслуживаемых наемным трудом. В винокуренном, суконном, полотняном производствах в начале века преобладали помещичьи мануфактуры с крепостным трудом. На 12 суконных заведениях Урала в 1828 г. было занято 2,4 тыс. крепостных (в том числе на 9 мануфактурах Оренбургской губ.- 2 тыс. крепостных). Но если в 1828 г. суконные мануфактуры Урала произвели продукции на 188 тыс. руб. серебром, то к 1861 г.-лишь на 84 тыс. руб. Отрасли же, работавшие на наемном труде, развивались успешно. Так, в Вятской губ. в 1828 г. было одно хлопчатобумажное предприятие, выпускавшее продукции на 3,6 тыс. руб. серебром, к 1861 г. их было уже 12 с выпуском продукции на 275 тыс. руб. В 1845 г. возникла одна из первых на Урале фабрик - паровая бумагопрядильня на 36 тыс. веретен в Уржумском уезде. В 20-30-е годы предприятия капиталистического типа (с капиталом более 3000 руб. и прибылью свыше 300 руб.) в Пермской губ. насчитывались единицами, а в 1848-1861 гг. они уже давали около 90% всей продукции обрабатывающей промышленности. Если в начале столетия в среднем на заведение приходилось пять рабочих и продукции на 600- 700 руб. серебром, то в 1860 г. - 21 рабочий и на 16,5 тыс. руб. серебром продукции. В Вятской губ. в начале века на заведение приходилось 25- 33 рабочих и объем производства составлял 3-5 тыс. руб. серебром, а к 1830 г.- соответственно 57 рабочих и 17,5 тыс. руб. серебром. Показательная эволюция кожевенной промышленности, которая до 40-х годов XIX в. почти всю продукцию сбывала в своем городе и уезде. Только кожевники Кунгура и некоторых городов Оренбургской губ. сбывали выделанные кожи через Оренбургскую линию в Среднюю Азию. Объем продукции был невелик. Пермская губ. производила до 70 тыс. кож в год, Оренбургская - в среднем 20 тыс., Вятская - 25 тыс. Объем продукции средней городской кожевни не превышал 280-360 кож в год. Прибыль такого заведения, как правило, составляла 200 руб. серебром. За 40-50-е годы объем кожевенного производства увеличился втрое: только в Пермской губ. изготовлялось до 250 тыс. кож в год. Значительная часть кож доставлялась на Ирбитскую ярмарку и в Сибирь. Если в 1843 г. кожи составляли на этой ярмарке только 2% от привоза всех российских товаров, то в 1860 г.- 28,5% и. В 1860 г. средняя городская кожевня Пермской губ. выделывала продукции на 6 тыс. руб. серебром в год и получала прибыль 800 руб. серебром, имея шесть наемных рабочих. В Вятской губ. такое заведение изготовляло продукции на 16,5 тыс. руб. серебром. Увеличились размеры кожевен. Работа в них велась круглый год, а не сезонно (с сентября по май), как раньше. Совершенствуется техника: появляются механические «дуботолчеи» с водяным двигателем, насосы для подачи воды по трубам в закрытое помещение. Одним из крупнейших предприятий был завод Пиликиыых в Кунгуре, на котором 50 рабочих за год выделывали 18 тыс. кож на 66 тыс. руб. серебром. Близкими к нему по объему производства были заводы Еремеева в Перми и Пешехонова в Сарапуле. В салотопенной промышленности наблюдалась та же тенденция развития. В первые десятилетия XIX в. она давала около 100 тыс. пуд. сала в год, а в 40-е годы - уже 700 тыс. пуд. Увеличение объема производства произошло в результате появления крупных салотопен. В Оренбургской губ. (главным образом в Оренбурге и Троицке) вытапливалось лишь 80 тыс. пуд. сала. Подавляющая часть топленого сала направлялась в Петербург для экспорта, только около 10% сбывалось на местные свечные и мыловаренные заведения. Крупными салотопнями в Пермской губ. владели богатые купцы Резановы, Казанцевы, Верходиновы. Купеческие предприятия этой отрасли были капиталистическими и до 40-х годов, а в 1848-1861 гг. уже половина всех салотопен производила продукции на 100 тыс. руб. серебром и более. Скот для салотопен закупался на Оренбургской линии, после его забоя кожи и мясо сбывались на Урале, а сало отправлялось на Запад. Практика закупки и переработки больших партий продуктов скотоводства была под силу лишь крупным промышленникам и давала значительные выгоды. Это ускорило вытеснение мелких салотопен крупными. Производство свечей до 40-х годов было налажено только в Пермской губ. Здесь производилось их на 3 тыс. руб. серебром ежегодно. Свечные заведения были в основном мелкими. С 1843 по 1861 г. производство свечей увеличилось в 6 раз. Средняя прибыль составляла 1000 руб. серебром. В 50-х годах появились два крупных стеариновых предприятия, которые в 1860 г. дали больше половины продукции всей отрасли. Это были уже фабрики с паровыми двигателями, механическими прессами и другими машинами. На одной было занято 70 рабочих, на другой - 280. Если до 40-х годов свечи сбывались исключительно на месте, то в 40-50-х годах начинается интенсивный вывоз их с Урала через Ирбитскую и Нижегородскую ярмарки. В 1858 г. по Каме было вывезено 23 тыс. пуд. свечей, т. е. около половины уральской продукции. Низкие местные цены стимулировали вывоз свечей в Петербург, где цены за пуд на 40-50 коп. были выше. Кожевенное производство Пермской губ. с 1800 по 1848 г. выросло всего в 2,5 раза (с 4 до 10 тыс. пуд.), зато с 1848 по 1861 г. в 8,4 раза (до 84 тыс. пуд.). До 1848 г. они одно заведение этой отрасли не являлось капиталистическим (с объемом производства более 3000 руб. серебром). Прибыль среднего мыловаренного заведения составляла около 100 руб. серебром. К 1861 г. появилось два крупных предприятия, выпускавших 80% мыла всей отрасли. Это были фабрики с прибылью 10 тыс. руб. серебром. Подавляющее же большинство мыловарен оставались небольшими. Больше половины выпускаемого мыла направлялось за пределы Урала. В 1849 г. среди товаров, отправленных из губернии по Каме, мыло еще не числилось, в 1860 г. было отправлено 26 179 пуд. мыла (58% губернской продукции) . Выгодность сбыта мыла за пределы Урала определялась низким уровнем местных цен. Важное место среди отраслей обрабатывающей промышленности занимало судостроение, которое развивалось в форме крестьянских промыслов. Общее количество строившихся в Пермской губ. судов увеличилось с 75 в 1789 г. до 240 в 1840 г. (здесь не учтены суда горнозаводских караванов). После 1840 г. начинается спад судостроения в связи с развитием пароходства. Лесопильное производство, сосредоточенное также почти исключительно в Пермской губ., до 40-х годов в основном обслуживало потребности судостроения. Сокращение судостроения в 40-50-х годах привело к увеличению «коммерческого» лесопиления. В 1860 г. по Каме была сплавлена для продажи почти вся продукция пильных мельниц Соликамского и Чердынского уездов и треть лесопильной продукции губернии. В 50-х годах появляются первые лесопилки капиталистического типа (6-10 рабочих, 2-6 тыс. руб. серебром оборотного капитала и 320- 700 руб. серебром прибыли). Оренбургская губ. накануне отмены крепостного права занимала первое место в России по производству поташа. В 1859 г. здесь действовало 52 поташных заведения, которые производили свыше 100 тыс. пуд. поташа в год. Это была традиционно помещичья отрасль, где применялся в основном крепостной труд. Некоторые отрасли промышленности возникали сразу в форме сравнительно крупных помещичьих и купеческих мануфактур. К этой категории можно отнести текстильные мануфактуры, бумажные, фарфорофаянсовые и стекольные. В начале столетия на Урале насчитывалось до 90 подобных заведений, в 1860 г.- 482. Общее число рабочих в них увеличилось с 500 до 5 тыс. Больше половины продукции давала Вятская губ. Высокий удельный вес в этой группе имели помещичьи заведения с крепостным трудом. Эти новые отрасли возникали на Урале, когда местный спрос на их продукцию был высок, поэтому предприятия мог-ли давать неэквивалентно высокую прибыль. Так, в стекольном производстве в начале столетия прибыль составляла 16%, а в бумажном - даже 79%. С развитием пароходства начали поступать привозные товары н теснить местное производство, в результате в 1860 г. ни в одной из вышеназванных отраслей прибыль не поднимается выше 10%. Промышленники вынуждены были совершенствовать производство, вследствие чего на купеческих фарфоро-фаянсовых мануфактурах производительность труда с 1823 по 1860 г. выросла в 9 раз, а в бумажном производстве с 1828 по 1860 г. - в 6 раз. При этом производительность труда наемных рабочих была в среднем вдвое выше производительности труда крепостных. В целом эти отрасли давали менее 20% всей продукции обрабатывающей промышленности. В 40-50-е годы возникли машиностроительное, сернокислотное и инструментальное производства, что свидетельствовало о начале промышленного переворота на Урале. В результате рационализации кожевенного производства - для утилизации его отходов - появляется производство клея. Экипажное, табачно-папиросыое, красочное и красильное производства были вызваны к жизни изменениями в быту, растущей товарностью производства. Из смоло-дегтярного, сундучно-подносного и других промыслов выделяются промышленные заведения, использующие наемных рабочих. Половина этих новых отраслей рождалась сразу в форме мануфактур и фабрик.

К фабрикам следует отнести три машиностроительных предприятия, инструментальное, сернокислотное, синкалевое заведения - всего к 1861 г. только в Пермской губ. насчитывалось до 15 предприятий фаорично-заводского типа. Например, в 1844 г. была основана Мельковская механическая фабрика в Екатеринбурге. В 1859 г. Одним из лучших в стране признавался Кокшанский химический завод в Елабужском уезде Вятской губ. Завод выпускал серную кислоту, купорос, хромпик. В 1860 г. на нем было занято более 180 рабочих12. В большинстве случаев спрос на продукцию «новых» отраслей превышал предложение, обеспечивая прибыль от 14 до 46%. В 1860 г. на одно городское предприятие приходилось по 23 рабочих. Треть предприятий составляли крупные. Они выпускали 83-93% всей городской продукции «новых» отраслей. В уездах крупные заведения давали 60-70% продукции. В то же время ряд отраслей оставался пока на стадии крестьянских промыслов. Среди уральских крестьян были довольно распространены шерстобитно-пимокатный промысел, производство полотна и др. В 50-х годах в Нолинском, Орловском и других уездах Вятской губ. закупалось у населения до 30 млн аршин холста на сумму до 800 тыс. руб. серебром. Троицкая волость Вятского уезда славилась мебельно-экипажным промыслом. В Смолинской и Вознесенской волостях Шадринского уезда занимались изготовлением саней, земледельческих орудий, мелкой домашней утвари, в Осинском, Пермском, Верхотурском уездах - кулей, рогож, мочала и т. п.. Таким образом, в 40-50-х годах XIX в. в обрабатывающей промышленности Урала интенсивно шел процесс перерастания мелкотоварного производства в капиталистическое. Этот процесс стимулировался включением Урала во всероссийский торговый обмен. Переход на капиталистическую стадию выражался в увеличении объемов производства, в появлении ряда новых отраслей, в развитии мануфактур и рождении первых фабрик. Однако господствующее положение в промышленности края по-прежнему занимала горнозаводская.

Федеральное государственное образовательное учреждение

высшего профессионального образования

« Уральский государственный университет физической культуры »

Кафедра туризма

Контрольная работа по дисциплине:

Историко-культурное наследие

Тема: «Культура быта русских на Урале»

Выполнил:

Студент(ка) заочного отделения

группа Потеряева.О.С.

Проверил: Добровская.М.Г

Челябинск 2014

Введение

1.1 Жилищные условия

1.2 Одежда

1.3 Трудовое обучение

2.1 Быт и религия

2.2 Культура

Глава III. Быт и досуг горожан Южного Урала XX в.

3.1 Жилищные условия

3.2 Жизнь современного Урала

Заключение

Список литературы

Введение

С давних пор на уральской земле селились народы, разные по языку и уровню культурно-бытового развития. Некоторые из них имели длительные связи с ближними и дальними народами.

В наше время история, культура и быт народов Урала привлекает все большее внимание, поскольку многим людям хочется знать о происхождении своего народа, о значении его материальных и духовных ценностей для края, отечества, мира.

Получить представление о народной культуре можно, если обратиться к описаниям современников на разных этапах жизни народов, документам, запечатлевшим знание и осмысление окружающей действительности, если побывать в музеях, в которых сосредоточены вещественные и изобразительные памятники культурной деятельности людей.

Цель данной работы раскрыть тему культуры быта у русских на Урале

1. Рассмотреть, становление быта Урала в XIX века

2. Описать, быт Урала в современное время

3. Подвести итоги культуры быта русских на Урале

Объект работы: Быт на Урале

Глава I. Урал в первой половине XIX века

История Урала уходит корнями в седую древность. Его первые обитатели около 300 тысяч лет назад оставили свой след на каменных скрижалях сурового края. Мировую известность получило древнейшее пещерное искусство, близкое по своим сюжетам к западноевропейским святилищам, что наводит на мысль об общности культурных процессов от Атлантики до Урала в эпоху палеолита.

Начиная со II тыс. до н.э. Урал становится одним из ведущих очагов металлургического производства Северной Азии. По водным артериям его южно-таежной зоны шел путь престижной торговли бронзовыми изделиями от Байкала до Крито-микенского мира. С развитием металлургии было связано становление на Юге Урала протогородской цивилизации древних индоариев.

Историки античности писали о Рифейских (Уральских) юрах, по которым пролегала граница двух миров: цивилизованного европейского и далекого, таинственного - азиатского. Здесь, на границе двух континентов, скрестились судьбы разных мировых цивилизаций, которые наложили неизгладимый отпечаток на историю и культуру нашего края, что необходимо знать как большому политику или ученому, так и школьному учителю, его ученикам.

1.1 Жилищные условия

В первой половине XIX в. заметно меняется внешний облик уральских поселений. Не только в городах и заводских поселках, но и во многих крупных селах и деревнях стала преобладать разбивка на улицы и кварталы. Новые дома строились в соответствии с планом, на участках, отводимых местным начальством. Вытеснение архаических форм застройки - беспорядочной (свободной) и рядовой (вдоль рек и дорог) - быстрее происходило в экономически наиболее развитых районах. Дома по-прежнему возводились в составе усадеб с хозяйственными постройками и участками огородов. В южных уездах усадьбы были с открытыми дворами, в северных и центральных - по большей части с крытыми. Соотношение в целом менялось в сторону увеличения доли открытых дворов.

Происходило дальнейшее вытеснение черных изб белыми. В Чердынском уезде даже к 80-м гг. столетия курные избы составляли 15 % всего жилого фонда. Яркое описание курной избы дал В. Г. Короленко, оказавшийся в ссылке в дер. Березовские Починки в одном из самых северных уездов Вятской губернии. Все местные крестьяне жили в таких избах. «Знаете, что значит курная изба? - пишет Короленко.- Это изба без трубы; дым, как затопят, «пыхает» прямо в избу и наполняет ее от потолка до пола. Чтобы была возможность дышать, отворяют волоковое оконце, но этого мало. Еще открывается дверь, и тогда морозный воздух выбивает дым на уровень головы, и он стоит вверху резко ограниченною пеленою. Если подняться во весь рост,- голова в дыму. Таким образом устанавливается своего рода равновесие: голове жарко, зато ноги стынут от 30-40-градусного мороза. Это продолжается около 3/4 часа, после чего двери закрываются...». К середине XIX в. черные избы сохранялись преимущественно в глухих местах, в основном на северо-западе. В других районах они встречались редко.

Изменения в интерьере жилища не были слишком заметными. В избе почти четверть жилого пространства традиционно занимала огромная русская печь, глинобитная или кирпичная, возвышавшаяся в углу, направо или налево от входа. Более разнообразной стала мебель. Даже в крестьянских домах привычными были теперь стулья, табуреты, шкафы, кровати. Многие сельские и городские жители специализировались на изготовлении мебели. Особое развитие мебельное производство получает в Вятской губернии.

Отмеченные новые черты в интерьере и конструкции жилища наблюдались и у тех уральских народов (или отдельных групп этих народов) материальный быт которых имел много сходства с бытом русских. Правда, проявлялись они с меньшей интенсивностью и некоторым запозданием. При этом русская домостроительная техника продолжала распространяться в среде манси, хантов, марийцев, удмуртов, татар и башкир. Известный фольклорист Н. Е. Ончуков, побывавший у манси, живущих на Вишере, так отзывался о их жилище: «Изба обыкновенная, с иконами, столом в переднем углу, с лавками по стенам и всей прочей совершенно русской крестьянской обстановкой».

У марийцев Среднего Урала в домах от старого сохранялись, как правило, только две детали: окно на «кухне» (в кутном секторе) в стене под потолком и котел, «вмазанный» возле устья печи. Те из марийцев и удмуртов, кто жил на землях башкир, в быту испытывали сильное влияние последних. Они заимствовали многое из внутренней обстановки башкирского жилища. Значительную часть жилого помещения занимали нары, которые делались на высоте 10-11 вершков от пола во всю длину комнаты. Нары являлись обязательной и универсальной принадлежностью жилища тюркских народов. На них отдыхали, работали, держали сундучки с постельными принадлежностями.

Вместе с тем в домах зажиточных башкир и татар, живших на Среднем Урале, преобладающим становился русский вариант внутренней планировки: появились, как и в русских избах, полати над входом, западни для входа в поклет, лавки и полки вдоль стен. Имелись у них также кровати, стулья, столы, шкафы. Нары сохранялись дольше в отдаленных селениях и семьях бедняков.

Русская домостроительная техника продолжала распространяться в среде коренных народов Урала.

1.2 Одежда

Одежда народов Урала сохраняла этническое своеобразие в большей степени, чем жилище. От русских в обиход мужчин-марийцев вошли штаны с широким шагом, рубахи-косоворотки, шубы с отрезной талией, темные кафтаны без отделки. Продолжался процесс сближения с русским костюма мужчин-коми, хантов, манси, удмуртов. Вообще мужская одежда включала больше заимствований, чем женская, причем процесс заимствований сохранял многосторонний характер. При этом переход на преимущественное ношение «чужой» одежды был характерен только для ассимилированных групп населения - для обруселых хантов и манси, обашкирившихся удмуртов и марийцев. Одежда башкир и татар менее других оставалась подверженной изменениям; взаимообмена в одежде у этих народов с русскими по-прежнему не наблюдалось.

Русское население в одежде в большинстве своем тоже оказывалось верным традиции. У женщин-крестьянок преобладал комплект с сарафаном. При безусловном господстве в быту заводского женского населения сарафанного комплекса немалая часть его начинает отдавать предпочтение новым формам одежды: парочке (юбка с кофтой) и платью, из верхней одежды - пальто, из головных уборов - наколке, шали, косынке; из обуви - башмакам. Жены и дочери заводских служителей, как и городской верхушки, выглядели, по словам очевидцев, «настоящими барынями». Мужья их носили сюртуки, жилеты, манишки, шинели и другую «общую европейскую одежду». Мужчины-рабочие ходили в суконных кафтанах, красных «александрийских» рубахах, сапогах со складками и сафьяновой оторочкой. Вместо крестьянских валяных колпаков на головах у них были круглые шляпы и фуражки

1.3 Трудовое обучение

Детей с раннего возраста приучали к труду. Уже в 5 - 6 лет мальчики ездили верхом, гоняя лошадей на водопой, в 8 - управляли лошадьми при вспашке и бороньбе. К 14 годам они уже хорошо владели топором, косой, серпом, молотили хлеб, могли пахать. Девочки с 6 лет пряли пряжу, пасли цыплят, с 10 лет шили одежду и жали хлеб, домовничали и нянчили своих младших братьев и сестер.

В заводских поселках мальчиков в возрасте 10-12 лет посылали на разборку руд, а дальше их ждали работы на заводе.

Глава II. Урал во второй половине XIX века

Во второй половине века население Урала увеличилось в 1,5 раза. На долю Вятской и Пермской губерний приходилось около 2/3 всего населения. Наиболее быстрый рост наблюдался в Уфимской и Оренбургской губерниях. Это было вызвано освоением новых земель, притоком населения из центра, Украины, Приуралья и северных уездов Урала. Как и раньше, Урал был заселен слабо: на 1 квадратную версту здесь приходилось 14 человек, в европейской России 22 человека. Меньше были заселены северные и северо-восточные уезды.

Крестьяне являлись наиболее многочисленной группой населения. Рост ее произошел в основном за счет переселения из других регионов и перевода башкирского населения из военного сословия в сельское. Важнейшей особенностью Урала было преобладание государственных крестьян, составлявших около 75 % всех крестьян. С отменой крепостного права постепенно ликвидировались юридические различия между государственными, помещичьими и удельными крестьянами. Однако хозяйственные различия не были преодолены до 1917 г. Личное освобождение и владение землей превращало крестьян в мелких производителей, которые с развитием капитализма становились сельской буржуазией или пролетариатом.

Статистические данные показывают значительную дифференциацию крестьянства Урала к концу XIX в.: бедняцкие хозяйства составляли 52 %; середняцкие - 30 %; зажиточные - 18 %.

2.1 Быт и религия

Развитие экономики вело к серьезным изменениям бытовых условий. Рабочие заводов преимущественно жили в своих домах - в одно- и двухсрубных избах. С расширением заводов жилищная проблема обострялась. «Пришлые» рабочие снимали «углы» у местных. Широко распространились бараки, выстроенные администрацией. Зачастую они не отвечали элементарным гигиеническим нормам. На рудниках и приисках жили в казармах и землянках, тесных, грязных, холодных.

С развитием промышленности быт рабочих все более подчинялся заводскому, производственному ритму. Быт крестьян, как и прежде, определялся естественно-природным циклом сельскохозяйственных работ и традиционным укладом жизни.

Сельское население Урала формировалось, главным образом, на основе выходцев из северной России, заводское - из центральной. Это так же обусловливало различия в быту, неоднородность говоров и т. п. Во второй половине века к ним добавились серьезные различия в мировоззрении «деревенских» и «заводских». Культура первых была более патриархальной, по их мнению, на заводах живут «одни разбойники», там нет ничего хорошего, только «копоть и дым». Рабочие относились к деревенским «мешкам» с величайшим презрением. Для них, к примеру, такой вид развлечений, как хороводы, был неприемлем - «мужицкое дело». Крестьянский труд казался им более легким и менее важным, а труд их, рабочих, имел большое общественное значение.

В то же время сохранились традиции, объединявшие крестьян и рабочих. Это, прежде всего, связь последних с землей. Некоторые из них после 1861 г. переходили «в крестьянство», наладив в деревне кустарное производство сельскохозяйственных орудий. Крестьяне, в свою очередь, «отходили» на заводы на заработки. Взаимное влияние сказывалось и до конца не исчезало в типе жилища, его украшений. Духовный мир русских крестьян и рабочих Урала до конца века оставался преимущественно патриархальным.

Большая часть населения Урала исповедовала православие. Здесь имелись 6 епархий: Вятская, Тобольская, Оренбургская и Уральская (имеется в виду область Уральского казачьего войска), Уфимская и Мензелин-ская, Пермская и Соликамская, Екатеринбургская и Ирбитская. Епархии делились на благочинные округа, им подчинялись приходы. Центром прихода становилось село с церковью.

Задачи церкви были весьма разнообразными: выполнение идеологических, духовно-нравственных, воспитательных функций, регистрация рождения и смерти прихожан, освящение свадебных обрядов, строительство новых храмов, подготовка священнослужителей, организация благотворительной помощи, руководство церковно-приход-скими школами, миссионерской деятельностью, борьбой с расколом. К концу века все большее внимание церкви привлекал рост пьянства и безбожия населения.

Храмовое строительство велось достаточно активно. Так, в Екатеринбурге, Уфе и Шадринске из действовавших к концу века 87 православных церквей и часовен 30 были выстроены во 2-й его половине, как правило, на частные, прежде всего купеческие пожертвования. Многие из них, особенно на селе, были небогаты, рублены из дерева, с простыми иконостасами.

Религиозные преследования против старообрядцев желаемых результатов не принесли. К концу века на Урале насчитывалось более 312 их молитвенных домов.

В 80-е гг. значительно усилилась деятельность православного духовенства по расширению сети церковно-приходских школ. Были учреждены должности епархиальных и уездных наблюдателей за их деятельностью.

Многообразными были формы благотворительной деятельности: церковно-приходские попечительства, богадельни, приюты, ночлежные дома, бесплатные больницы и школы.

В истории православной церкви Урала имеются и драматические страницы. В 1850 г. служащий Баранчинского завода Н. С. Ильин основал тайное «Десное братство» (т. е. «Братство правых», или «правоверных») и начал проповедь всеобщего равенства, единения народов мира, изображая современное общество как царство сатаны. Выступление против церкви было признано «вредным в государственном отношении». Общество властями было запрещено, Ильин сослан. Его последователи, подвергнутые гонениям, приняли название иеговистов.

В разгар голода 1892 г. власти Вятской губернии сфабриковали «дело о жертвоприношении»: 11 православных крестьян-удмуртов села Старый Мултан были обвинены в убийстве русского нищего с целью взять его кровь для жертвоприношения языческим богам. Прокурор знал, что правительство заинтересовано в разжигании вражды между русскими и удмуртскими крестьянами. Суд приговорил семерых удмуртов к каторжным работам.

Благодаря вмешательству В. Г. Короленко дело приняло широкую огласку. Писатель добился повторного разбирательства и выступил на суде защитником удмуртов. Официозные газеты обвиняли его в тенденциозности, в идеализации «вотяков». Процесс закончился в 1896 г. оправдательным приговором. Однако в лице «ученого» попа Н. Н. Блинова официальная церковь встала на защиту инквизиционных методов обвинения. Короленко снова выступил в печати, разоблачая изуверов в рясах, помогавших изуверам в мундирах. «Мултанское дело» уронило авторитет церкви.

Религиозная жизнь мусульман направлялась Оренбургским Магометанским Духовным Собранием с местопребыванием в Уфе. Во главе его стоял муфтий. Построенная в 1830 г. Первая Соборная мечеть Уфы на протяжении всего века занимала главенствующее положение среди мечетей России. Мусульманских приходов насчитывалось более 4250, из них 2603 мечети. Подавляющая их часть - 86 % - находилась в Уфимской и Оренбургской губерниях. Подготовка мулл, а в конце века и учителей осуществлялась в медресе «Усма-ния» в Уфе.

В связи с расширением национального и религиозного состава населения уральских городов в них возникли католические костелы, протестантские кирхи, синагоги.

2.2 Культура

Были проведены реформы в области народного образования. Количество начальных школ на Урале к концу XIX в. выросло в 4 раза, улучшилась подготовка учителей. Однако почти 65 % детей школьного возраста школу не посещали. В крупных городах открывались гимназии и реальные училища, дававшие среднее образование. Расширилась сеть профессиональных учебных заведений: действовали горные училища в Екатеринбурге, Нижнем Тагиле, Туринске, технические училища в Перми, Кунгуре, Красноуфимске, землемерное в Уфе, ремесленное и ветеринарно-фельдшерское в Тобольске.

Общая грамотность населения заметно повысилась. Значительно возросло количество библиотек и читален. Большую работу в их организации проделали земства. Появились музеи - краеведческие в Екатеринбурге и Уфе, научно-промышленный в Перми, историко-этнографический в Тобольске. В Кыштымском музее экспонировалось литье, минералогическая и почвенная коллекции. На Урале не было ни одного высшего учебного заведения или какого-либо государственного научного учреждения. Поэтому изучение производительных сил края носило несистематический характер. В этих условиях в 1870 г. по инициативе известных в то время деятелей науки Н. К. Чупина, О. Е. Клера, А. А. Миславского и других возникло Уральское общество любителей естествознания (УОЛЕ). Оно организовало комплексное изучение природных богатств края и пропаганду научных знаний. Почетными членами его стали выдающиеся русские и зарубежные ученые К. А. Тимирязев, Д. И. Менделеев, Н. М. Пржевальский, Ф. Нансен (Норвегия) и др. Были созданы и другие научные общества и организации: Уральское медицинское общество в Екатеринбурге, Оренбургское физико-медицинское общество, Уфимский губернский музей и др. Ученые и практики, группировавшиеся вокруг этих организаций, вносили свой вклад в дело изучения Урала, некоторые из них приобрели российскую и мировую известность. Назовем некоторых из них: математик И. М. Первушин (служил сельским священником), электротехник Н. Г. Славянов, климатолог Ф. Н. Панаев, геологи А. П. Карпинский, Ф. Н. Чернышев, историки А. А. Дмитриев, Н. К. Чупин, В. Н. Шишонко и др.

Литература

В условиях общественного подъема 60-х гг. на Урале возникла своеобразная литература ярко выраженной демократической направленности. Весьма значительным был талант Ф. М. Решетникова, прозванного в критике «Колумбом народа» - «реального живого мужика». Сильное впечатление произвели его «Подлиповцы» - повесть о нравах и полной бедствий жизни тружеников уральской глухомани. В числе первых он начал писать о рабочих. Его романы «Глумовы», «Горнорабочие», «Где лучше», по выражению И. С. Тургенева, рассказывали «трезвую правду» о народе, о пробуждении в нем чувства достоинства и протеста.

Д. Н. Мамин-Сибиряк изображал быт и нравы людей на Урале. Его романы «Приваловские миллионы», «Горное гнездо», «Золото» и другие, а также очерки и рассказы стали важной частью русской литературы. Широчайшую популярность он приобрел как писатель для детей - множество изданий (первое в 1897 г.) выдержали его «Аленушкины сказки».

Театр

Во второй половине века театры воз никли во всех крупных городах края. Спектакли в них игрались гастролирующими труппами.

Важным рубежом в развитии театрального искусства Урала стали 1870-е гг. В 1870 г. в Перми была поставлена опера М. И. Глинки «Жизнь за царя» («Иван Сусанин») труппой А. Д. Херувимова. В 1879 г. опера была поставлена в Екатеринбурге труппой П. М. Медведева. Этим началась самостоятельная жизнь Пермского и Екатеринбургского оперных театров. С середины 70-х годов П. М. Медведев возглавлял постановки и драматических спектаклей. В репертуаре его труппы шли пьесы А. Н. Островского, А. Ф. Писемского и др.

В 70-е гг. появляются заводские самодеятельные театры.

Изобразительное искусство и художественные промыслы

Развитие изобразительного искусства связано с деятельностью художников-профессионалов. Наиболее талантливыми из них были А. И. Корзухин, П. П. Верещагин, В. П. Худояров, А. К. Денисов-Уральский и другие. Не все они постоянно жили на Урале, но связь с ним сохраняли всегда.

В конце 1880 г. при музее УОЛЕ в Екатеринбурге был создан художественный отдел, который стал основой картинной галереи. Большое значение в художественной жизни Урала имело Общество любителей изящных искусств, основанное в 1897 г. Оно ставило своей задачей развитие «любви и интереса к изящным искусствам», содействие художественным промыслам. В обществе имелись отделы: литературный, сценических искусств, музыки, живописи, ваяния и зодчества, художественной промышленности, фотографии, кустарной промышленности. Общество организовывало выставки, получило известность в России и за ее пределами.

Глубокий след в истории российской и мировой культуры оставили уральские мастера декоративно-прикладного искусства. Изделия Екатеринбургских гранильщиков, каслинское чугунное литье, златоустовская гравюра по металлу, оренбургские пуховые платки в лучших своих образцах не имеют равных в мире.

Архитектура

Вторая половина века была временем значительных новаций в архитектуре. В промышленном строительстве господствующее место занял инженерный рационализм. Сформировался тип генерального плана металлургического завода, основные черты которого сохранились и поныне. Развитие гражданской архитектуры шло более сложными путями.

Заметно сократилось строительство административных зданий Горного ведомства. Появились новые типы общественных сооружений - вокзалы, биржи, банки, особенно быстро росло строительство торговых заведений. В них, в первую очередь, проявился отход от классицизма и поиски нового рационального стиля, обусловленные появлением новых строительных материалов и конструкций. Поиски привели к эклектизму - сочетанию и смешению различных стилей разных эпох. Этот «стиль» не имел большого будущего. И тем не менее от него остались выдающиеся сооружения - дома Севастьянова и Давыдова в Екатеринбурге, дом Машкова в Перми, дом купца Корнилова в Тобольске, здание городской управы в Уфе и др.

В это же время расширилось строительство с использованием внешних форм древнерусского зодчества. Это здания старых железнодорожных вокзалов в Перми и Екатеринбурге, усадьба Железнова в Екатеринбурге (теперь - Институт истории и археологии УрО РАН) и другие. На рубеже XIX-XX вв. начинает формироваться стиль «нового века», рациональный и современный - модерн.

К концу века изменился облик уральских городов. Их планировочные схемы стали определять торговые районы и центры. Внутри них располагались также городские и земские управы, банки, конторы, доходные дома. Они имели броский индивидуальный облик. Окраины городов были неблагоустроенными. В их застройке доминировали бараки, казармы, небольшие частные дома.

Глава III. Быт и досуг горожан Южного Урала в начале XX в.

Политико-экономическое развитие южно-уральского города в начале ХХ в. привело к серьезным подвижкам в социальной структуре населения. Увеличился удельный вес групп наиболее восприимчивых к новым требованиям и веяниям жизни. Они являлись наиболее активной частью населения, их жизненные установки становились определенным эталоном для остальных горожан. Эти процессы отражали переход к современному, динамичному, открытому обществу, сочетающему элементы традиционного и нового.

Изменения в ценностных установках, идеологических и эстетических взглядах отражались в повседневной жизни людей, в сфере быта. Понятие быта связано с удовлетворением материальных и духовных потребностей людей, с теми вещами, которые окружают человека каждый день. Эта материально-пространственная среда города состоит из двух пересекающихся сфер, которые находятся во взаимодействии: личного пространства и общественного. Она формируется под влиянием деятельности горожан и приобретает возможность, в свою очередь, оказывать воздействие на жизнь людей. Сфера личного пространства представлена домохозяйством, включающим в начале ХХ в. - дом, различные службы, земельный участок, внутреннее убранство дома, внешнее оформление человека. Сфера общественного пространства состояла из зданий и сооружений различного назначения, системы технических и транспортных коммуникаций, памятников, садов и бульваров.

3.1 Жилищные условия

Рост и развитие южно-уральских городов в начале ХХ в., изменение потребностей горожан требовали не только качественного улучшения сферы бытования, но и ее пространственного расширения. В течение изучаемого периода застройка городов частными домами осуществлялась стихийным и плановым путями. На окраинах города беднейшее население, преимущественно мигранты, самовольно захватывая землю, строили небольшие избы или землянки. Эта не регулируемая и нерегулярная застройка нарушала санитарные нормы, нормы пожаробезопасности, лишала доходов городскую казну. Органы самоуправления пытались бороться с этим явлением. Одновременно думы принимали решения о нарезке новых кварталов с учетом рационального планирования.

Места под застройку горожане могли арендовать, либо купить у города. Органы общественного управления крупных городов предпочитали арендные отношения, так как городская земля постоянно дорожала, малые - продажу, что позволяло обеспечить приток значительных средств в казну. Отдача в аренду происходила согласно принятым думой кондициям, где оговаривался срок аренды, обычно 10-12 лет, право возобновления аренды, устанавливалась цена места. Участки сдавались с торгов лицам, предложившим наивысший единовременный взнос, который составлял особый фонд, предназначаемый на благоустройство квартала. Арендная плата устанавливалась в зависимости от места нахождения участка. В южно-уральских городах в начале ХХ в. произошло выделение престижных районов - центральных улиц с развитой инфраструктурой и уютных благоустроенных окраин, отдаленных от суеты.

Сооружение построек на арендованном участке производилось самими горожанами согласно Строительному уставу и с разрешения управы. Для строительства частных домов использовались дерево, гигиеничный и теплый материал, и камень, престижный и практичный. Наряду с деревянными и каменными домами строились полукаменные дома, на высоком каменном фундаменте, либо имеющие первый каменный этаж. Постепенно распространение в городах Южного Урала приобретал кирпич, как материал для строительства. Анализ источниковых материалов показал, что в течение изучаемого периода во всех городах региона произошло увеличение количества частных построек, причем темпы прироста каменных зданий существенно превосходили аналогичный показатель по смешанным и деревянным домам, исключение составляли только Уфа и Златоуст. Увеличение доли каменных построек в общем числе жилых зданий говорит о росте финансовой состоятельности домовладельцев и изменении отношения к дому: он должен быть дорогим, престижным и долговечным.

Однако в массе своей южно-уральский город оставался деревянным, внешний вид городских окраин мало отличался от сельских поселений. Тип сплошной застройки улиц многоэтажными зданиями получил распространение только в центральной части крупных городов. Основная часть города была застроена частными домохозяйственными комплексами, включающими дом, примыкающий к нему крытый двор, баню, где ее постройка была разрешена, огород, сад. Устойчивость бытования крытых дворов была обусловлена суровостью уральской зимы с большими снегопадами. Двор представлял собой замкнутый прямоугольник, одной из сторон которого была боковая сторона жилого дома, а по другим располагались другие хозяйственные постройки: сарай, хлев, конюшня сеновал, погреб. Число и качество их варьировалось в зависимости от состоятельности и профессиональных занятий владельца.

В течение изучаемого периода происходят качественные изменения в планировке жилища, причем этому процессу подвергаются не только каменные здания, но и гораздо более консервативные срубные постройки. Эволюция последних шла по пути усложнения и увеличения размеров жилища, путем разгораживания внутреннего пространства на отдельные помещения с выносом печи на середину, либо посредством пристройки дополнительных срубов. В обоих случаях это давало возможность более рационально использовать площадь. Вынос печи на середину избы позволял выделить несколько комнат: горницу, спальню, прихожую и кухню.

3.2 Жизнь современного Урала

Под влиянием научно-технических достижений и просвещения в городах Южного Урала получили распространение рациональные представления о человеке и его внешнем облике. Уловить эти веяния времени позволяет реклама, которая предлагает товар, рассчитанный на потребление «новым человеком ХХ века». Она пропагандирует идеи красоты, молодости, здоровья. Только человек, обладающий этими качествами, способен добиться успеха в жизни.

Для поддержания красоты, молодости и здоровья стали широко рекламироваться средства гигиены: мыла, душистые воды, средства от угрей, прыщей, мозолей, запаха, зубные порошки, косметические средства для красоты лица. Появились специальные заведения, предлагающие профессиональную помощь в «наведении красоты»: парикмахерские с новейшими усовершенствованиями, моделями причесок, меняющимися одновременно со столичной модой, окраской волос, водолечебницы со светолечебными и электромассажными отделами, оборудованные по последнему слову науки. Для домашних спортивных занятий стали предлагаться тренажеры - «станки-велосипеды». Открыто в местной печати начали обсуждаться темы, всегда считавшиеся интимными: венерические болезни, половые расстройства, беременность и прочее.

Особенно восприимчивой к социокультурным трансформациям начала ХХ в. оказалась городская одежда. Она отразила тенденции демократизации, социальной активности, открытости модернизирующегося общества, развитие науки, техники и технологии. В результате этого возникла простая, удобная, гигиеничная, демократичная, массовая одежда для повседневных занятий, прогулок, путешествий, занятий спортом. В начале ХХ в. появился современный городской костюм, «ставший первой универсальной одеждой, который состоял из юбки и блузки для женщин, из пиджака и брюк для мужчин». Его можно было найти в гардеробе как зажиточных, так и малосостоятельных горожан.

О модных новинках, стилях и формах современной одежды население южно-уральских городов узнавало из журналов мод, приложений с выкройками, ассортимента модно-галантерейных магазинов П. И. Кислинского, А. О. Леск, Н. Ф. Суторихина многих других.

Магазины продавали готовую одежду фабричного производства: женское, мужское, детское платье по последней европейской моде, шляпы, меха, обувь, белье, отделки в декадентском стиле, аппликации. Для состоятельных горожан предлагались «редкостные» иностранные ткани и пошив на заказ.

Благодаря массовизации производства малосостоятельные слои городского населения получили возможность имитировать одежду элиты. Покрой, детали, цвет их нарядов отражали взаимодействие нового и традиционного, городской и деревенской культур. Сохраняя форму современного городского костюма, они использовали «ромбовидные вставки на рукавах, разнообразную отделку, яркие цвета, свойственные крестьянской одежде». Общедоступность модных новинок, подражательство средних и бедных слоев горожан внешнему облику элиты, общественная активность, изменение ролевого поведения женщины становится чертами городского общества Южного Урала в начале ХХ в.

Формирование специфически городской среды в изучаемый период было связано с появлением новых форм проведения нерабочего времени. Основными требованиями, предъявляемыми к досугу, стали полезность, приятность, публичность и разнообразие. Значимость досуга в структуре времени горожан отражает появление индустрии обслуживания, общения и развлечения.

Семейный досуг во многом сохранил традиционные формы проведения. Самым распространенным способом препровождения свободного времени было гостеванье. Званые приемы устраивались по семейным, календарным, храмовым, государственным праздниками, по приезду важных персон, по поводу удачной сделки, получения чина, почетного звания. Они ориентировались на известный круг лиц, поэтому на них можно было являться без приглашения. Для представителей местного «высшего» общества эти приемы выражали взаимное уважение и являлись обязательной формой социальной активности. Игра в карты, шашки, шахматы, лото, танцы, пение, граммофон были составляющими званых приемов.

Досуг малосостоятельных слоев горожан в начале ХХ в. сохранил связь с сельскими традициями. Большой объем хозяйственных работ и своеобразие соседских и родственных отношений способствовали живучести «помочей». Обычными были помочи при постройке дома, при сенокосных работах. Популярны были помочи весной при копке гряд и осенние «капустники». «Участники их работали дружно, весело, хозяйка в это время готовила хороший обед. Пообедав, помочане пели песни, плясали».

Новыми элементами домашнего досуга стали семейные чтения. Многие горожане в начале ХХ в. выписывали центральные газеты и журналы, местные издания, которые появились в Уфе, Оренбурге, Челябинске, Троицке. Многообразие представленных на Южном Урале печатных изданий способно было удовлетворить интересы различных половозрастных, национальных, конфессиональных, профессиональных аудиторий. Потребность в оперативной информации и полезном чтении привела к появлению на улицах городов торговцев и киосков, предлагающих книги и газеты в розницу. Живой интерес к происходящим в городе и за его пределами событиям свидетельствовал о росте культурного уровня и самосознания горожан.

Технические новшества и развитие рынка досуговых товаров и услуг расширяли возможности полезного семейного времяпрепровождения. Для состоятельных горожан обычными становятся игры в крокет, гимнастика, катание на велосипедах, семейные путешествия, летний отдых за городом на дачах, пикники, охота, рыбалка. Южный Урал предоставлял широкий выбор курортных и туристических маршрутов: кумысные санатории Уфимской губернии, горько-соленые озера Челябинского уезда, горные хребты Златоуста и многое другое.

В начале ХХ в. домашние формы проведения досуга все активнее вытеснялись общественными формами. В южно-уральских городах сохраняли свое значение церковные, государственные праздники. Их устройством занимались органы городского общественного управления. Программа празднования обычно включала официальную часть (литургию, панихиду, молебен), которая объединяла всех горожан и неофициальную (литературные чтения, музыкальные вечера, гуляния, приемы), нацеленную на отдельные социальные группы. Праздничные мероприятия решали задачу нравственного воспитания населения.

Большое распространение в городах Южного Урала получили гуляния, пикники в воскресные и праздничные дни на городских окраинах, в парках. Последние появились во всех городских поселениях, но даже в крупных центрах не все они были достаточно благоустроенными. Так, Ушаковский парк в Уфе не имел украшений и развлечений, по нему «свободно разгуливали коровы, козы, свиньи».

Совсем иное впечатление производил парк на острове реки Миасс в Челябинске: «берег благоустроен, дорожки посыпаны песком, обсажены кустиками, устроен кегельбан, «исполинские шаги» и другие аттракционы. Масса народу, деток, радость и оживление».

Разнообразие в общественную жизнь городов вносили ярмарки, на которых заводились карусели, качели, балаганы.

Заключение

Урал переступил порог XXI века. Он по-прежнему остаётся одним из ведущих промышленных, научно-технических и культурных центров страны. Продолжает сохраняться экономическое и этнокультурное единство региона. Вместе со всей страной Урал прошёл различные этапы в своём развитии. В перипетиях становления его художественной культуры как в зеркале отразились многие коллизии отечественной истории и его собственной судьбы.

События недавнего прошлого уже становятся частью истории. Развитие художественной культуры Урала в XX в. предстаёт как сложный, порою противоречивый процесс, не лишённый внутреннего драматизма, но обладающий собственной логикой. XX в. застал Урал в «переходном состоянии». Перед краем стояла масштабная задача - найти своё место в культурном пространстве России. Художественная культура была призвана сыграть важную роль в этом процессе, неизбежно превращаясь в одну из форм регионального самосознания.

Конец XX в. стал временем переоценки ценностей, пересмотра значения многих событий и явлений в истории отечественной культуры. Путеводной нитью является стремление восстановить распавшуюся «связь времён». Это в новых условиях, на новом этапе возвращает нас к решению вопросов, вставших перед Уралом ещё в начале века. Обретение перспективы дальнейшего развития во многом зависит от того, насколько мы сумеем осмыслить опыт прошлого.

Список литературы

1. Кирсанова Р. М. Русский костюм и быт XVIII - XIX веков. - М.: слово / slovo, 2002. - С.5.

2. Гаген-Торн Н. И. / / К методике изучения одежды в этнографии СССР. Советская этнография.1933 г. №4 С. 119-134.

3. Баранова О. Г., .Баранов Д. А., .Мадлевская Е. Л, .Соснина Н. Н., .Фишман О. О., Шангина И. И. Русская изба: ил. энцикл. искусство-СПб., 2004. - С. 5

4. Кирсанова Р. М. Русский костюм и быт XVII - XIX вв. - М.: слово / slovo, 2002. - С.3.

5. Ларин О. «К. А. Буровик. Красная книга вещей» // Новый мир, 1997, № 7. - С. 21 - 22.

6. Захаржевская Р. В. История костюма: От античности до современности. - 3-е изд., доп. - М. : РИПОЛ классик, 2005. С. - 7-8.

7. Барадулин В. А. Народные росписи Урала и Приуралья. (Крестьянский расписной дом). Л. : Художник РСФСР. - 1987. - С.3-4.

8. Народное искусство Урала. Традиционный костюм / ред. - сост. А. А. Бобрихин, А. А. Бобрихина, О. Д. Коновалова, С. Н. Кучевасова, Н. Г. Сидорова, О. М. Тихомирова, Екатеринбург: Изд. «Баско», 2006 г. С. 20.

9. Народное искусство Урала. Традиционный костюм / ред. - сост. А. А. Бобрихин, А. А. Бобрихина, О. Д. Коновалова, С. Н. Кучевасова, Н. Г. Сидорова, О. М. Тихомирова, Екатеринбург: Изд. «Баско», 2006 г. С. 47.

10. Народное искусство Урала. Традиционный костюм / ред. - сост. А. А. Бобрихин, А. А. Бобрихина, О. Д. Коновалова, С. Н. Кучевасова, Н. Г. Сидорова, О. М. Тихомирова. Екатеринбург: Изд. «Баско», 2006. - С. 87.

11. Русский традиционный костюм: Ил. энцикл. / Авт. - сост. Н. Соснина, Шангина И. И. Искусство - СПб., 2001. - С. 127.

12. Захаржевская Р. В. История костюма: От античности до современности - 3-е изд., доп. - М.: РИПОЛ классик, 2005. - С. 126.

13. Русский традиционный костюм: Ил. энцикл. / Авт. - сост. Н. Соснина, Шангина И. И., искусство - СПб., 2001. - 323 с.

14. Захаржевская Р. В. История костюма: От античности до современности - 3-е изд., доп. - М.: РИПОЛ классик, 2005. - С. 182 - 189.

15. Народное искусство Урала. (Традиционный костюм, сборник статей). Екатеринбург: Баско, 2007. - С. 7.

Репетиторство

Нужна помощь по изучению какой-либы темы?

Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.

Почему уральские заводчики часто испытывали финансовые сложности, как пытались их решать и каковы были их взаимоотношения с рабочими - об этом рассказывает статья д.и.н. Евгения Неклюдова (Социально-гуманитарный институт Нижнетагильской государственной социально-педагогической академии).

Рубеж тысячелетий ознаменован утверждением новой парадигмы гуманитарного знания, выдвинувшей на первый план антропоцентричный подход в исторической науке. Его применение в изучении отечественной экономической истории ставит в центр исследований ее наиболее значимых «действующих лиц» - предпринимателей, и в частности владельцев крупных промышленных предприятий. Изучение их личной и семейной истории, особенностей предпринимательской деятельности позволяет не только реконструировать их социальный облик, но и углубить представление о роли субъективного, личностного фактора в экономической истории.

Наше исследование посвящено владельцам горно-заводских округов крупнейшего металлургического региона России - Урала - первой половины XIX в., периода далеко не однозначного и сравнительно слабо изученного в контексте истории российской и уральской экономики. Анализ историографии показывает, что, в отличие от более полно представленных в трудах историков предыдущего и последующего периодов развития горно-заводской промышленности, состав и экономическая роль заводчиков первой половины XIX в. остаются до сих пор малоизученными 1 . Проведенное нами исследование позволило в какой-то степени восполнить указанный пробел. В ходе реконструкции практик владения по всем 50 частным горнозаводским округам Урала первой половины XIX в. восстановлен состав владельцев и изучена их деятельность по выполнению базовых Функций владения и управления 2 .

Определение персонального состава владельцев показывает, что за период с 1800 по 1861 г. в этой роли побывало 324 чел., представлявших 31 род, в том числе 14 разветвленных родов, включавших от 2 до 24 фамилий, и 14 заводчиков, не давших начало династиям 3 . За вычетом 60 лиц, вступивших в права владения еще в предшествующем столетии, количество заводчиков первых шести десятилетий в. примерно в 1,4 раза превышало общее число уральских заводчиков периода всего XVIII в. Это говорит о значительном росте их численности, что при отсутствии возможности образования новых горно-заводских хозяйств на казенных землях (запрет введен Манифестом 28 июня 1782 г.) явилось следствием двух основных процессов: «генеалогической» эволюции родов заводчиков, т. е. естественного прироста, и движения заводской собственности в ходе купли-продажи.

По числу владельцев группа «старинных» родов, сформировавшихся еще в XVIII в., была представлена 275 лицами (84,9% всех владельцев), в том числе 238 дворянами (86,5% владельцев в группе), 26 купцами и почетными гражданами (9,5%) и 11 мещанами (4,0%). В составе группы было 35 титулованных особ и 108 женщин (около 40%), получивших заводы, как правило, по наследству. В течение изучаемого периода эта группа уменьшилась почти на половину и потеряла 23 из 48 горно-заводских хозяйств, находившихся в их владении. К 1861 г. группа «старинных» заводчиков, представленная 65 лицами (63 дворянина и 2 почетных гражданина), полностью или частично владела 28 горно-заводскими округами 4 .

В группу «новых» владельцев, вошедших в состав уральских заводчиков в первой половине XIX в. путем покупки заводов, входили 49 лиц (15,1% от всех владельцев), в том числе 26 дворян (53% владельцев в группе) и 23 купца (47%). Среди них было 13 женщин (26,5%), включая одну титулованную. В 1861 г. 18 «новых» заводчиков (9 дворян и 9 купцов) полностью или частично владели 14 округами 5 . В результате увеличения роста числа представителей доминировавших «старинных» дворянских родов (как правило, 3-6-поколенных), а также благодаря вертикальной социальной мобильности и государственной политике 6 , в течение первой половины XIX в. из состава заводчиков выбыли низшие слои городских обывателей (мещане и купцы 3-й гильдии), и группа стала более однородной и «благородной» по статусу (63% дворян в 1800 г. и 87% в 1861 г.).

Заводовладельцы-дворяне принадлежали ко всем учтенным законом группам (дворянство жалованное, военное, по чинам и орденам, иностранное, титулованное и древнее) с преобладанием жалованного дворянства, что отразило сложную историю происхождения большинства заводчиков еще в XVIII в. В первой половине XIX в. восходящая социальная мобильность достигалась в основном военной и гражданской службой, зачастую связанной с благотворительной деятельностью. Этим путем воспользовались 9 купеческих родов 7 . Среди небольшой недворянской группы в составе уральских заводчиков преобладали первостатейные столичные купцы и почетные граждане.

Развитие принадлежавших им промышленных хозяйств во многом зависело от того, как заводчики выполняли свои базовые функции владения и управления. В новый период развития уральской горно-заводской промышленности в первой половине XIX в. одна из этих функций - владельческая, или юридическая, - заключалась в оформлении и отстаивании своих прав на заводы, а также решении проблем наследования заводской собственности.

Известно, что одним из следствий развития уральской промышленности в сложный период ее становления в XVIII в. явилось утверждение с 1794 г. двух юридических статусов заводов - владельческого и посессионного, отличавшихся степенью правоспособности в отношении распоряжения заводами, землями и заводским населением 8 . В этой связи важное место в юридических делах владельцев первой половины XIX в. занял вопрос об установлении исторически обоснованного статуса заводов, согласующегося с принципами их основания и отношениями с казной. При этом заводчики стремились, если имелась хоть малейшая возможность, к приобретению более привлекательного владельческого статуса, равнозначного статусу полного собственника.

С этими проблемами заводчики, отнесенные к группе посессионеров, пытались справиться двумя способами. Один из них заключался в индивидуальной борьбе владельцев за перевод отдельных заводов в группу владельческих. Об этом свидетельствует история Билимбаевских заводов Строгановых, Сергинско-Уфалейских - Губиных, Суксунских и Ревдинско-Рождественских - Демидовых и Кыштымских - Расторгуевых. Но это, как правило, приводило лишь к расширению группы округов двойного статуса, в составе которых имелись как посессионные, так и владельческие заводы. Второй способ заключался в коллективной борьбе заводчиков против посессионных ограничений. Но ее результатом стало лишь некоторое облегчение правил распоряжения заводскими крепостными в 1830-1850-е гг., а не отмена всех норм посессионного права. Случалось, что и вотчинники объединяли свои усилия, когда власти покушались на их права 9 . Таким образом, подобная активность заводчиков не привела к полной ликвидации посессионного права, которое, в отличие от фабрично-заводской промышленности, сохранялось в горно-заводской промышленности в течение всего XIX в. Такое положение во многом объяснялось заинтересованностью казны, обусловленной возможностью получать повышенную горную подать с 58% горно-заводских округов Урала, имевших посессионный или двойной статус. Позиция государства становится понятной, если учесть, что горная подать шла преимущественно на Финансирование казенных заводов, работавших на оборону.

Практики владения свидетельствуют также, что сверхактуальной в первой половине XIX в. стала проблема «многовладельческой» собственности, связанная с «генеалогической» эволюцией преимущественно «старинных» и отчасти некоторых «новых» родов, насчитывавших в своей истории владения заводами уже от 2 до 6 поколений. Трудности возникали в связи с владением горно-заводскими округами, признанными «нераздельными» имениями еще в 1762 г. Такие владения, фактически находившиеся в общей собственности нескольких лиц, испытывали проблемы «измельчания» доходов, усложнения управления и финансирования, что создавало почву для споров. Случалось, что разногласия совладельцев выливались в острые и длительные семейные конфликты, негативно влиявшие не только на отношения между родственниками, но и на деятельность заводов. Нам известно о 15 таковых конфликтах, большая часть которых напрямую касалась вопросов заводской собственности 10 .

Предусмотрительные или наученные горьким опытом заводчики старались различными способами не допустить или преодолеть дробление имений и его последствия. На практике это достигалось путем денежного и/или натурального выдела совладельцев, учреждения майората, добровольной передачи владения одному наследнику с правом получения фиксированного дивиденда, раздела округов без дробления заводов или с «раздроблением на части». Случались и сложные разделы, сочетавшие несколько вариантов 11 . Наиболее «безболезненным» для заводов оказывался либо «натуральный выдел» совладельцев, либо раздел округов. Но воспользоваться этими вариантами могли только те заводчики, во владении которых оказывалось несколько округов или равная по доходам или стоимости с заводами незаводская собственность - вотчины, дома, лавки и пр. Различные варианты денежного «выдела», включая и близкий к нему майорат, обременяли заводы значительными непроизводственными расходами и могли негативно влиять на их развитие. Фактический раздел Пожевского округа, как показал печальный опыт Всеволожских, привел к банкротству владельцев и потому оказался единственным в первой половине XIX в.

Сложности осуществления таких мероприятий предопределили то, что наиболее распространенным оставался «долевой» раздел заводов (50 из 78 учтенных разделов, или 64%), во многих случаях сопряженный с негативными последствиями. Способ преодоления возможных разногласий по управлению общим имением был успешно апробирован наследниками С.С. Яковлева, владельцами одного из самых «многовладельческих» округов - Алапаевского (в 1861 г. - 14 чел.). Они составили особое Положение по управлению, утвержденное императором в 1858 г. Право голоса в общем управлении зависело от доли участия во владении. Этим способом учреждения семейно-паевого товарищества воспользовались владельцы еще нескольких горно-заводских округов (Невьянского, Пожевского, Нижнетагильского), но произошло это уже в пореформенный период. Неудачная попытка составления такого рода положения владельцами Сергинско-Уфалейских заводов Губиными в 1857-1859 гг. послужила одной из причин их скорого разорения.

Таким образом, осуществление функции владения в изучаемый период сталкивалось с проблемами статуса заводской собственности. При их решении заводовладельцы практиковали разные способы, среди которых наиболее распространенные оказались далеко не самыми эффективными. В итоге обострившиеся в первой половине XIX в. проблемы владения заводами так и не были устранены и достались в наследство следующему периоду истории уральской горно-заводской промышленности, усугубив присущие ему кризисные проявления.

Вторая функция заводовладельцев - организационно-распорядительная, или административная, - в первой половине XIX в. претерпела серьезную эволюцию, связанную с изменением места и роли владельца в структуре управления. Еще с XIX в. в историографии распространено мнение о том, что заводчики уже не жили тогда на своих заводах и не принимали личного участия в управлении ими 12 . Изучение практик владения показывает, что это представление справедливо лишь отчасти.

Действительно, «пространственное» отделение владельцев от владений началось еще во второй половине XVIII в. и было вполне закономерным следствием действия двух основных факторов: 1) завершения процесса формирования окружной организации заводского хозяйства, и в частности аппарата его управления 13 ; 2) нобилитации заводчиков-недворян и происходивших вследствие этого изменений в их образе жизни и менталитете, в то время как у большинства потомственных дворян владение заводами изначально совмещалось с государственной службой и не меняло привычного образа жизни, за рамками которого оказывалось проживание на заводах 14 . Основным местом жительства знатных и богатых заводчиков стал Петербург, а резиденциями - великолепные дворцы на Центральных аристократических улицах города. Так, только на Английской набережной домами владели девять родов уральских заводчиков 15 . Но в такой ситуации была выработана особая модель Дистантного управления, ставшая наиболее распространенной в Первой половине XIX в. Механизм участия владельцев в таком Управлении зависел от расстояния, на котором находился владелец от хозяйства, от структуры и величины последнего, от наличия связанных с заводами вотчин и в общих чертах оказался у всех заводчиков схожим. Обязательными элементами структуры такого управления являлись центральное, расположенное, как правило, при резиденции владельца, и многоуровневое заводское правление на Урале, а также конторы по продажам в разных торговых центрах России и, если продукция заводов шла на экспорт, в Западной Европе и на Востоке. В этой сложной системе управления роль заводовладельца сводилась к функции высшего контроля, осуществлявшегося не только посредством деловой переписки, но и во время нечастых приездов владельцев или их уполномоченных на заводы; к определению перспектив развития заводов при динамично меняющейся рыночной конъюнктуре; к проведению такой социальной политики, которая способствовала бы гармонизации отношений заводчика и представлявшей его на заводах администрации с горно-заводским населением. Важнейшей обязанностью владельца являлось обеспечение предприятия оборотным и запасным капиталами, от которых напрямую зависела стабильная работа заводов.

Реконструкция практик владения свидетельствует, что временный или хронический недостаток оборотного и отсутствие запасного капитала испытывали в первой половине XIX в. преобладающее большинство горно-заводских хозяйств Урала. Зачастую это приводило к задержкам в оплате труда рабочих, запрещенной расплате с ними заводской продукцией, «ярлыками» или «бонами», как, например, в Пожевском округе Всеволожских в 1840-е гг.; к несвоевременной или ограниченной заготовке «заводских припасов», включая хлебный провиант для населения; к временной или полной остановке заводов; к срыву договоров о продаже металлов; к невыгодной «кредитной» продаже их еще до изготовления и накоплению податных недоимок. Такой компетентный человек, как главный начальник уральских заводов В.А. Глинка, в 1846 г. констатировал, что «нужду» в оборотных капиталах имели «все заводчики, исключая очень немногих» 16 . Среди тех немногих, кто справлялся тогда с финансированием заводов за счет «внутренних» резервов, можно назвать «тагильских» Демидовых, «верх-исетских» Яковлевых, «симских» Балашевых и «катавских» Белосельских-Белозерских. Остальные были вынуждены прибегать к разнообразным способам решения финансовых проблем, в первую очередь за счет «внешних» заимствований.

С. М. Прокудин-Горский. Медноплавильные печи Выйского завода. Вид снизу.

Наиболее распространенным из них был залог заводов в «кредитных установлениях» и у частных лиц. Лидирующее положение среди кредитных учреждений у уральских заводчиков занимал Государственный Заемный банк. С начала XIX в. и до 1861 г. он выдал им около 9,8 млн руб. сер., что составляло 54,8% всех учтенных нами ссуд и около трети всех операций банка за время его существования (с 1787 по 1859 г. они составили 32,2 млн руб.). Причиной тому оказались более выгодные условия, предоставлявшиеся банком горнозаводчикам под залог крепостных, по сравнению с Петербургской и Московской сохранными казнами, хотя их операции в масштабах всей империи по объему более чем в 10 раз превышали операции Заемного банка. Сыграл свою роль и запрет 1824 г. сохранным казнам выдавать ссуды под залог приписанных к заводам населенных имений (т. е. посессионных владений) 17 . Судя по статистике залоговых операций, опекунские советы сохранных казен выдавали ссуды исключительно заводчикам-вотчинникам, Коммерческий банк - в основном заводчикам-посессионерам, особенно после того, как в 1847 г. была открыта его Екатеринбургская контора, выдававшая краткосрочные ссуды под залог металлов. Государственные Вспомогательный банк для дворянства, учрежденный в 1797 г., и Заемный банк, а также горные учреждения - Горный департамент Министерства финансов и Уральское горное правление - в своей кредитной политике не делали различий между статусными группами заводов и заводчиков. Эти же данные свидетельствуют, что наиболее активно пользовались всеми видами займов владельцы Лысьвенского округа В.А. Шаховская и В.П. Бутеро, получившие из Московской сохранной казны, Заемного банка, Горного департамента и от родственников Голицыных 1608474 руб. сер. Крупнейшими заемщиками банка оказались владелицы Билимбаевского округа С.В. и Н.П. Строгановы, по четырем ссудам получившие 2752913 руб. под залог многотысячного населения своих уральских вотчин. Чаще других заводчиков пользовались помощью государства «суксунские» Демидовы, получившие по пяти ссудам из Заемного банка 1552200 руб., а по ссуде из Государственного казначейства и трем ссудам из Уральского горного правления - еще 462143 руб. Пять раз пользовались услугами банка Осокины, хотя общая сумма займов достигала всего 238325 руб., что было связано с небольшими масштабами их уральских владений. Активными пользователями ссуд сохранных казен были Лазаревы, по четырем займам получившие 1090230 руб. Но самыми крупными должниками казны оказались Всеволожские, по нескольким ссудам из банка получившие более миллиона рублей и из Петербургского опекунского совета - самую большую ссуду, выданную кому-либо из уральских заводчиков в первой половине XIX в., в 3,5 млн руб. сер. Залогом такого беспрецедентного займа являлась огромная собственность Всеволожских, включавшая помимо 1288427 дес. уральских владений еще и 2027368 дес. акватории Каспия с рыбными промыслами.

Ипотечные или подтоварные займы не всегда являлись свидетельством финансовой несостоятельности владельца, хотя большинство из них предоставлялось именно «на уплату объявленных заводских долгов» или «во избежание упадка заводов». В то же время Строгановы и Лазаревы брали крупные ссуды в основном для выплат по «выделам» части наследников. В.П. Бутеро-Родали, заложившая свои Лысьвенские заводы в 1838 г., за этот счет отчасти решала проблему личных долгов. Случалось, что выданные на поправление положения заводов ссуды расходовались вовсе не по прямому назначению, о чем свидетельствует пример душевнобольного владельца Сергинско-Уфалейских заводов К.М. Губина или А.В. и Н.В. Всеволожских, по свидетельству современников проигравших деньги в Баден-Бадене.

Большинство владельцев старались выплачивать казенные долги, поскольку в противном случае им грозило наказание в форме казенного присмотра, секвестра металлов или продажи заводов с публичных торгов по «банковским правилам». Нередко это и происходило. Так, за неуплату долга Государственному казначейству был учрежден присмотр горного чиновника за деятельностью частной администрации в 1813-1815 гг. на Ревдинско-Рождественских заводах А.В. Зеленцова, за недоимки Заемному банку - в 1836 и 1837-1838 гг. на Белорецких заводах Пашковых, за недоимку Опекунскому совету - в 1850 и 1852-1861 гг. на Никитинских и в 1855-1864 гг. на Пожевских заводах Всеволожских. В сочетании с горными недоимками и частными долгами, свидетельствовавшими, как правило, о полной финансовой несостоятельности владельца, невозврат банковских ссуд мог привести к устранению владельца и его заводской администрации от управления, но не владения и к учреждению временного казенного управления с назначением заводов к публичной продаже. Так случилось в 1815 г. с Ревдинско-Рождественскими заводами А.В. Зеленцова, в 1828 г. с Юговскими заводами А.А. Кнауфа и в 1829 г. с Холуницкими заводами А.И. Яковлева. В первом случае заводы были проданы, во втором - акционированы, в третьем - сначала отданы в кредиторское управление, а позже проданы с публичных торгов.

Значительные капиталы заимствовались в счет частных залогов, которыми в той или иной степени пользовались все заводчики. Из них крупнейшим должником оказался А.А. Кнауф (более 4 млн руб. сер.). Его уральская горно-заводская «империя», созданная за счет частных, в первую очередь иностранных, кредитов, пала жертвой Наполеоновских войн и амбиций владельца 18 . Крупным «неоплатным» должником был владелец Холуницкого округа А.И. Яковлев (около 850 тыс. руб.). Несоизмеримо меньшие суммы задолжали своим кредиторам П.М. Гусятников (52 тыс. руб.), А.С. Иноземцев (около 10 тыс. руб.), A.M. Подъячев и его наследники (до 14 тыс. руб.), но, так же как Кнауф и Яковлев, они не сумели их вовремя вернуть и подверглись санкциям со стороны горных властей.

Наличие одних «партикулярных» долгов по закону не считалось свидетельством упадка заводов. Поэтому взыскивать их предписывалось не путем продажи заводов, а отчислением из доходов от продажи металлов в соответствии с указом от 26 мая 1809 г. Особой формой контроля становилось в таком случае кредиторское, или конкурсное, управление заводами должника. Поскольку такая мера, инициированная кредиторами, предусматривала устранение владельца от управления и должна была гарантировать уплату горных и других податей, ее учреждение согласовывалось с горными властями.

Тем не менее, например, Подъячевы, благодаря различным махинациям, граничащим с преступлением, сумели в 1810-1820-е гг. уклониться от наказания и сохранить во владении Шильвинский завод. Следствием же банкротств Иноземцева, Гусятникова, Кнауфа и Яковлева стало учреждение кредиторских управлений на их заводах, ни одно из которых, впрочем, не справилось со своими задачами. Преображенский завод П.М. Гусятникова вскоре после развала кредиторского управления (1796-1814 гг.) был продан наследниками вместе с так до конца и не выплаченными долгами. Конкурсное управление Таишевскими заводами наследников А.С. Иноземцева (1809-1814 гг.) из-за недостатка капиталов само «отозвалось» от своих обязанностей. Переданные под казенный присмотр, эти заводы были проданы с публичных торгов. Московская Комиссия кредиторов А.И. Яковлева (1831-1838 гг.) и кредиторы А.А. Кнауфа барон А. Ралль и купец Доути (1818-1828 гг.) не только не сумели наладить стабильное финансирование перешедших под их контроль заводов, но и сами задолжали огромные суммы казне, которая вынуждена была вмешаться в дела по управлению. Холуницкие заводы были выставлены на продажу и проданы за сумму, компенсировавшую в основном лишь казенные долги. Кнауфские заводы, продажа которых не могла покрыть не только многомиллионные частные, но и казенные долги, были взяты во временное казенное управление. Четверть века (1828-1853 гг.) потребовалось государству, чтобы вернуть только свои капиталы. Возвращение частных долгов было предоставлено самим кредиторам, в акционерную собственность которых передавались Кнауфские заводы.

Нам известны четыре попытки учреждения акционерных компаний по управлению уральскими горно-заводскими округами в первой половине XIX в. Первая была предпринята 19 московскими кредиторами А.И. Яковлева, предложившими Е.Ф. Канкрину в 1831 г. передать им Холуницкие заводы «с разделением долга на акции». Вместо этого, как уже упоминалось, заводы были отданы им в кредиторское управление. Вторая попытка, предпринятая попечителями Петра и Павла Демидовых для предотвращения продажи Суксунских заводов с публичных торгов, увенчалась основанием в 1848 г. первой на Урале акционерной компании - Товарищества Суксунских заводов. В 1853 г. была учреждена Компания Кнауфских заводов, хотя разрешение о ее составлении было дано кредиторам еще в 1824 г. Наконец, в 1860 г. Н.В. Всеволожский пытался акционировать принадлежавший ему Никитинский округ с участием одного немецкого банка. Но тогда его постигла неудача. Передача управления заводов акционерным компаниям, состоявшим в основном из кредиторов бывших владельцев, была следствием безвыходной финансовой ситуации, сложившейся в этих горно-заводских округах. Но при отсутствии не предусмотренного такой формой акционирования достаточного притока капиталов «со стороны» обе компании не смогли обеспечить полноценного финансирования хозяйств. Одними из первых они не выдержали испытаний экономическим кризисом на рубеже 1850-1860-х гг. и, приведя заводы «в совершенный упадок», в 1863 и 1864 гг. сами инициировали передачу заводов в казенное управление.

Осознающие свою финансовую несостоятельность владельцы пытались порой прибегнуть к такому средству, как отказ от управления и даже владения заводами в пользу казны. Так поступили в 1808 г. А.С. Ширяев, просивший взять Шайтанские заводы «в управление горного начальства», Н. Маленков, в 1823 г. предлагавший «взять в казну» его уже недействующий Берсудский завод, и «суксунские» Демидовы, в 1832 г. предлагавшие казне купить их заводы, а в 1847 г. - установить полный казенный присмотр. Без содействия казны фактически отказался содержать свои Шурминско-Залазнинские заводы Н.И. Мосолов в 1861 г. Подобные же просьбы поступили в 1847 г. от владельца Авзяно-Петровских заводов П.М. Губина и в 1859 г. от владельца Шильвинского завода Н.Н. Подъячева. Правда, в последних двух случаях принять такое решение владельцев заставили объективные обстоятельства, связанные с не решенной казной проблемой наделения заводов лесами. На все эти предложения казна ответила положительно только однажды, приняв в казенное управление Шайтанские заводы А.С. Ширяева, продолжавшееся всего два года.

Дело в том, что учреждение такого управления было «сопряжено вообще с большими затруднениями и даже пожертвованиями со стороны казны, ибо редко случалось, чтобы в подобном случае она не принуждена была задолжать на безостановочное действие заводов значительных капиталов, с трудом впоследствии возвращаемых, не говоря уже о том, что для такого управления надобно отделять сведущих к оной (так в источнике. - Е.Н.) чиновников, в коих и казенные заводы имеют надобность» 19 . Поэтому не только известный своей бережливостью Е.Ф. Канкрин, чьи слова приведены выше, но и другие министры зачастую отказывали владельцам или Уральскому горному правлению в просьбе учредить казенное управление, если имелся хоть какой-либо иной шанс уберечь заводы от полного банкротства и остановки. Не шла казна и на национализацию частных заводов, практиковавшуюся в XVIII в., но совершенно прекратившуюся в первой половине XIX в. Типичным ответом на подобное предложение становился отказ, обоснованный отсутствием необходимости в увеличении числа казенных заводов, которых уже «имелось достаточное количество для удовлетворения всех надобностей армии и флота». Поэтому казенные управления заканчивались либо возвращением их владельцам или кредиторам, либо, если не выказывалось с их стороны такого желания, продажей заводов с публичных торгов.

Известны три случая, когда «расточительные» владельцы добровольно отказывались от управления заводами с учреждением над ними попечительства. В 1833-1848 гг. попечительство управляло Пожевскими заводами Всеволожских, в 1835-1847 гг. - Суксунскими заводами Демидовых и в 1839-1861 гг. - частями П.Д. Соломирского в Сысертских заводах 20 . Главной особенностью попечительства являлось то, что по выбору и вместо заводовладельца, которому назначалась некоторая сумма «на содержание», в его роли временно выступали, как правило, представители высшей столичной бюрократии. Судя по всему, такой выбор был не случаен, а рассчитан на получение с помощью всесильных попечителей различных привилегий и льгот. Так, например, за время управления попечительством Суксунскими заводами были отсрочены выплаты по ссуде Заемному банку, заводы перезаложены на 37-летний срок, выделены две ссуды в 200 тыс. руб. сер. из Горного правления, также рассроченные на длительное время, и получено предварительное согласие императора на новую огромную ссуду в 1,6 млн руб. В попечительство в разное время входили тесть владельца - начальник III отделения А.Х. Бенкендорф, сенатор и член Государственного совета П.И. Кутайсов, генерал-адъютант А.Я. Лобанов-Ростовский, член Хозяйственного комитета Сената Д.Н. Замятнин, директор Заемного банка Н. Попенполь.

Эти льготы приносили временное облегчение и создавали видимость благополучия. Но они не могли существовать бесконечно; к тому же новые долги только усугубляли и без того сложную финансовую ситуацию. Не всегда рационально расходовались и полученные прибыли. В итоге все три попечительства оказались бессильны противостоять главной причине бед - недостатку оборотного и отсутствию запасного капиталов и были ликвидированы. Находившиеся под их попечением заводы и заводчики оказались перед выбором между казенным управлением (Сысертский округ), акционированием (Суксунский округ) или разделом, сопряженным с арендой (Пожевский округ).

Аренда считалась еще одним из возможных способов поправить шаткое финансовое положение заводов. Горное правление даже нередко советовало находившимся на грани банкротства заводчикам взять компаньона. Но в шести из одиннадцати известных нам случаев аренда завершалась остановкой заводов 21 . Причиной неудач, как правило, становились разногласия владельцев с арендаторами, приводившие к расторжению договора. Вероятно, доля истины заключалась и в уверении Иноземцевых, что арендатор являлся «хозяином временным» и «не имел нужды прочить завод на будущее время к лучшему его существованию» 22 . В трех случаях арендные сделки оказывались недобросовестными со стороны либо владельца, либо арендаторов, либо того и другого. Но даже вроде бы «удачные» аренды приносили лишь временный эффект, исчезавший после восстановления «хозяйственного» управления 23 . Как и попечительство, аренда не приводила к накоплению оборотного капитала, т. е. не устраняла главную причину бед, которая обострилась к середине XIX в. в большинстве горно-заводских хозяйств Урала.

Проблема финансирования заводов была теснейшим образом связана с обязанностями владельца заботиться о благополучии своих крепостных, поскольку оборотный капитал в первую очередь расходовался именно на оплату труда и заготовку «хлебного провианта» для рабочих и их семей. Кроме того, необходимо было создавать и поддерживать социальную инфраструктуру округов, содержать церкви, школы, больницы, богадельни, приюты, что требовало дополнительных и значительных средств. По мере увеличения численности населения и роста его потребностей эти расходы возрастали и занимали все большую долю в заводском бюджете, превышая порой половину его «расходной части». Пренебрежение своими помещичьими обязанностями в первую очередь было чревато серьезными проблемами во взаимоотношениях владельцев с заводским населением. Судя по статистике рабочего движения, фактически ни один уральский горно-заводский округ в первой половине XIX в. не избежал крупных или мелких, активных или пассивных проявлений недовольства мастеровых и рабочих людей. По числу волнений лидировали Алапаевские, Сысертские, Лысьвенские, Ревдинско-Рождественские и Сергинско-Уфалейские заводы 24 . Социальная нестабильность, естественно, негативно влияла на динамику заводского производства, создавала дополнительные проблемы и неоправданные расходы, сказывалась на авторитете владельцев как среди населения, так и у властей.

Для профилактики волнений более дальновидные заводчики в первой половине XIX в. обратились к особой социальной политике, которую сами называли попечительской или отеческой. Помимо исполнения установленных законом помещичьих обязанностей по содержанию крепостных, они выделяли значительные средства на не предусмотренные законодательством награды и пенсии служащим и мастеровым, в вотчинных имениях освобождали крепостных от подушной и других податей, прощали многотысячные долги, организовывали ссудные кассы, заводили школы, приравненные к уездным училищам, открывали библиотеки, музеи и даже театры. В основу этой политики были положены широко распространившиеся тогда патерналистские идеи о «семейственном» характере взаимоотношений между помещиками и крепостными. Они были теоретически обоснованы в трудах Ф. Лепле, одного из основоположников современной социологии, неоднократно проводившего свои исследования на уральских заводах. Эти идеи органично сочетались с православным сознанием народа и основами российской государственности 25 .

Судя по имеющимся в нашем распоряжении материалам, патерналистскую политику проводили или пытались проводить владельцы Нижнетагильских (Н.Н., П.Н. и А.Н. Демидовы, А.К. Карамзина), Ревдинских (М.Д. Демидова), Билимбаевских (С.В. Строганова), Чермозских (Е.Л. и Х.Е. Лазаревы), Нытвенских (А.А. и С.М. Голицыны), Лысьвенских (В.А. Шаховская), Катавских (А.Г. Белосельская-Белозерская), Симских (А.Д. и П.А. Балашевы), Юрюзанских (Е.А. Сухозанет), Верх-Исетских (Ал.И. Яковлев), Сергинско-Уфалейских (А.И. Ушакова, урожденная Кони, в первом браке Губина), Преображенского (Н.И. Гусятникова) заводов. Особым размахом в данном отношении отличились мероприятия, осуществленные графиней С.В. Строгановой, которая в принадлежавшем ей огромном майорате, пожалуй впервые на Урале, учредила ссудные кассы для рабочих, страхование от пожаров и падежа скота, «узаконила» выдачу пенсии мастеровым и служащим и тем самым стала в глазах своих крепостных заботливой матерью-покровительницей. Следствием патерналистской политики становилось сглаживание остроты социальных отношений, что способствовало увеличению производительности крепостного труда и доходности заводов. Среди заводского населения формировался даже своего рода культ владельцев, который те всячески поддерживали и укрепляли.

На тех же предприятиях, владельцы которых не понимали необходимости перемен в отношениях с крепостными либо не имели достаточных капиталов на довольно затратную патерналистскую политику, возникали разной интенсивности конфликты, в ходе которых заводское население вовсе не случайно обрушивало свой гнев, как правило, на приказчиков и управляющих. Дистантная модель управления выдвигала в качестве непосредственного объекта социального недовольства именно их, а не далекого владельца. В этом заключалась еще одна привлекательная для владельцев сторона такого управления. Лишь в редких случаях рабочие признавали виновниками своих бед самих заводчиков. Так, в 1857 г. мастеровые Уинских заводов наследников С.С. Яковлева жаловались министру финансов на владельцев, которые, по их выражению, «находят себе средства к стеснению и разорению заводских людей и уклоняются чрез пресечение способа к жалобам от справедливого преследования законов и ответственности пред правительством за жестокое обращение заводского начальства» 26 . По жалобам и тем более волнениям рабочих горные и гражданские власти обязаны были проводить расследования, причем нередко виновной стороной признавались владельцы заводов.

Местное горное начальство, как правило, более резко, чем высшее, реагировало на «неисправные» действия владельцев и их заводоуправлений, пытаясь для предотвращения собственных неприятностей даже выйти за рамки дозволенных законом мер. Высшие горные инстанции (Горный департамент, министр финансов) руководствовались «писаным» правилом, по которому вмешиваться в хозяйственное управление можно было лишь в случае справедливых жалоб населения. Тем не менее в качестве профилактической меры и они прибегали к напоминаниям владельцам о необходимости вовремя и полностью выплачивать зарплату рабочим и иметь запас провианта на заводах. К примеру, в 1828-1835 гг. сам министр финансов Е.Ф. Канкрин «во избежание ропота заводских людей» вел переписку с влиятельной графиней А.Г. Лаваль о финансовой ситуации на ее Архангельском заводе до тех пор, пока владелица наконец «не одумалась» и не стала присылать деньги в необходимом количестве. В 1822 г. Горное правление рекомендовало Губиным поднять расценки за работы; в 1839, 1841 и 1855 гг., когда от заводских исправников поступали сведения о задержках выплат рабочим, оно же «понуждало» Пашковых предоставлять сведения «об удовлетворении людей платами».

В соответствии с указами от 16 января 1836 г. и 26 ноября 1840 г., «в случае справедливых жалоб рабочих людей на недостаточное и стеснительное содержание со стороны владельцев», посессионные заводы следовало брать в казенный присмотр, а владельческие - в опекунское управление. На практике все выглядело сложнее, поскольку справедливые жалобы не являлись, как правило, единственным следствием беспорядочного управления, а сочетались с другими грехами владельцев: накоплением податных недоимок, залоговых долгов и пр. Поэтому палитра мер воздействия оказывалась более разнообразной.

Известны пять случаев установления казенного присмотра, среди причин которого указывались жалобы рабочих. В 1825-1832 гг. особый горный чиновник наблюдал за правильным расходованием капиталов на Кыштымских заводах дочерей Л.И. Расторгуева, тогда был арестован управляющий Г.Ф. Зотов, а позже арестован и сослан в Финляндию муж владелицы П.Я. Харитонов. В 1837 г. казенный присмотр был установлен на Белорецких заводах Пашковых, в 1856-1858 гг. - на Кирсинско-Кажимских А.И. Маликова, в 1859 г. - на Каноникольском Е.И. Шешуковой и в 1860-1862 гг. - на Кагинских заводах Ф.П. Никифорова и А.В. Татаринова. В 1841 г. на Сергинско-Уфалейских заводах К.М. Губина, в том числе «за неисправную выдачу заводским людям содержания», был учрежден полный казенный присмотр, при котором финансы целиком переходили под контроль назначенного чиновника. Следствием жалоб рабочих, остановивших в 1817 г. Каноникольский завод, явилось поступление его в частичное казенное управление. Такие же жалобы явились одной из причин введения полного казенного управления в Сысертском и Шурминско-Залазнинском округах в 1861 г.

В нескольких случаях властям пришлось прибегнуть к введению на частных заводах казенных штатов или составлению особых правил содержания людей. Первый раз это произошло на Белорецких заводах И.А. Пашкова, где «за притеснительное для рабочих управление» в 1817 г. были введены специально составленные «штатные положения». Подобные же «положения в отношении плат и уроков» были введены на Кыштымских заводах в 1832 г., на Ревдинско-Рождественских - в 1843 г., на Кнауфских - в 1846 г. и на Кагинских - в 1854 г. В 1843 г. на Сергинско-Уфалейских и в 1844 и 1855 гг. на Алапаевских заводах, где в составе населения находились казенные мастеровые и непременные работники, поступили проще, введя там с согласия владельцев штаты Екатеринбургских и Гороблагодатских казенных заводов 1829 г. Штаты тех же Екатеринбургских заводов действовали в 1850-е гг. на Сысертских заводах. Вследствие жалоб заводских людей в 1849 г. Горное правление предписало владельцам
Шильвинского и Бемышевского заводов руководствоваться штатами Пермских казенных заводов 1827 г.

Опекунское управление, назначаемое местными или центральными дворянскими опеками, было установлено на Пожевских заводах В.А. Всеволожского в 1797-1802 гг. после волнения. В 1823-1825 гг. те же санкции были применены к Кагинским заводам, где в результате невступления в управление наследников И.Е. Демидова «рабочие люди вышли из повиновения и отреклись от работ». В 1827-1832 гг. действовал казенный присмотр на Богоявленском заводе П.П. Бекетова, где «крестьяне от неполучения платы подверглись истощению», в 1841 - 1846 гг. - на Каноникольском и в 1848-1857 гг. - на Авзяно-Петровских заводах, когда П.М. Губин отказался от высылки денег и были прекращены закупка провианта и выдача заработной платы. Ужесточение мер воздействия на нерадивых заводчиков накануне и в ходе Крестьянской реформы коснулось того же Каноникольского завода Е.И. Шешуковой, где за беспорядки в содержании людей в 1861 г. была учреждена уже вторая по счету опека. Когда в 1859 г. злоупотребления владельца Шильвинского завода Н.Н. Подъячева по содержанию рабочих достигли крайнего предела, не только завод был взят в опеку, но и сам заводчик отправился в ссылку. В те же годы по инициативе губернских властей чуть не попали под опеку Юрюзанские заводы Е.А. Сухозанет, несмотря на то что общее управление ими осуществлял ее высокопоставленный муж.

Наиболее оптимальным средством избежать банкротства являлась продажа заводов или долей владения самими владельцами. Практики владения показывают, что добровольно по различным мотивам в первой половине XIX в. расстались со своей заводской собственностью владельцы или совладельцы 21 горно-заводского округа (42%). Причем Кирсинско-Кажимские заводы были перепроданы дважды, а Кагинские заводы - трижды. Однако продажу дорогостоящих и сложноорганизованных горно-заводских хозяйств было довольно трудно осуществить. Как правило, заводчики находили покупателя, лишь пообещав ему льготные условия продажи (в рассрочку или под залог) или по заниженной цене. Кроме того, «новые» владельцы далеко не всегда оказывались в состоянии эффективно управлять заводами. Так, из 26 частных продаж заводов только восемь оказались удачными (причем половина из них была осуществлена между «старинными» заводчиками), а в семи случаях последовала новая перепродажа. Возможности «капиталистах» людей в России того времени, ограниченные недостаточным развитием предпринимательской инфраструктуры, отставали от уже сформировавшейся потребности в эффективном перераспределении крупной заводской собственности.

Зачастую в безвыходной ситуации казне приходилось вмешиваться и в права владения: продавать заводы с публичных торгов или разрешать их акционирование. Но и предпринимаемые властями попытки найти новых эффективных собственников, как правило, не удавались. Из 28 назначений к продаже, касавшихся 17 горно-заводских хозяйств, было осуществлено только 6, причем ни одно из этих мероприятий нельзя назвать удачным по последствиям для второго поколения владельцев 27 . Пять хозяйств, на которых не нашлось покупателя, пришлось ликвидировать с распродажей имущества 28 . Как уже упоминалось, полным фиаско закончилась деятельность обеих акционерных компаний, учрежденных на Урале в дореформенный период. Не увенчалась успехом и деятельность двух горно-заводских хозяйств с участием иностранного капитала (Преображенский завод П.М. Гусятникова и Юговские заводы А.А. Кнауфа).

Таким образом, факты свидетельствуют о том, что большинство заводчиков первой половины XIX в. все-таки участвовало в управлении своими заводами, но посредством дистантной модели и далеко не всегда справлялось со своими административными обязанностями. Наиболее заметным симптомом этого явления было введение в частных горно-заводских округах различных форм «нехозяйственного» управления. Сумели избежать этого только «тагильские» Демидовы, «верх-исетские» Яковлевы, Строгановы, Голицыны, Лазаревы, Белосельские-Белозерские, Балашевы, Лебедевы, А.П. Полторацкая и Е.В. Дашкова, а также Осокины и их преемники Д.Е. Бенардаки, Пастуховы и Коровины. Владельцы 32 горно-заводских хозяйств (64%) испытали на себе различные формы казенного и общественного контроля. Всего за первую половину XIX в. нам известно 16 случаев установления казенного присмотра, 12 - казенных управлений и полных казенных присмотров, 19 - опекунских управлений и 5 - попечительств. Частным лицам было разрешено открыть 5 кредиторских управлений заводами, а самим владельцам заключить 11 арендных договоров.

Наибольшее число случаев введения «нехозяйственных» форм управления касалось посессионных округов. Из 28 таких хозяйств, включая округа, где были заводы обоих статусов, 21 (или 75%) подверглось с конца XVIII в. по 1861 г. каким-либо формам общественного или казенного контроля, в то время как в группе владельческих округов - только 10 из 22 (т. е. 45 %). Среди первых особо выделялись Юговские заводы (в общей сложности находились в «нехозяйственном» управлении 43 года), а также Сысертские (39 лет), Суксунские (27), Кагинские (24), Кыштымские (18), Ревдинско-Рождественские (17), Авзяно-Петровские (11), Холуницкие (10); из вторых - Пожевско-Никитинские (24 года), Белорецкие (19), Таишевские (18) и Каноникольский (10) заводы. Посессионные округа абсолютно лидировали и по количеству случаев установления разнообразных форм контроля (42 из 59, или 71%), в особенности по казенным управлениям (10 из 12). Среди них своего рода рекордсменами оказались Кагинские (3 казенных присмотра, казенное управление, 2 опеки и продажа с публичных торгов), Сысертские (казенное управление, опека, 2 попечительства и управление комиссии), Суксунские (казенный присмотр, попечительство и акционерно-кредиторское управление) и Юговские (кредиторское, казенное и акционерно-кредиторское управления) заводы. Из владельческих округов отличились не случайно, видимо, ликвидированные Таишевские заводы (аренда, казенный присмотр, опека, конкурсное управление, продажа с публичных торгов), а также Пожевско-Никитинские (3 казенных присмотра, опека, попечительство) и Каноникольский (казенное управление, казенный присмотр и 2 опеки) заводы.

В целом реконструкция практик владения всеми горно-заводскими округами Урала в первой половине XIX в. позволяет говорить о том, что общему кризису уральской промышленности во второй половине этого столетия предшествовал своего рода кризис владения и управления, обнаружившийся еще в дореформенное время. Его сутью являлась финансовая и организационная неспособность большинства заводчиков (до 90% состава) справиться с ролью владельцев заводов, а характерной особенностью - уже начавшееся замещение их в этой роли, но не столько наемными специалистами или новыми, эффективными владельцами, сколько государственными или общественными институтами. «Менеджерский» тип управления делал еще первые шаги и далеко не всегда становился эффективным на практике. Не всегда действенной оказывалась и утвердившаяся в тот период модель дистантного управления, сочетавшая элементы предпринимательского и менеджерского типов 29 . Немногочисленные новые владельцы, как правило, были не подготовлены к восприятию трудной роли заводчика и так же не справлялись с ней, как и большинство «старинных» владельцев и наемных специалистов.

Судя по динамике учреждения различных форм «нехозяйственного» управления, симптомы этого кризиса проявились уже в 1820-е гг. и особенно усилились в 1840-е - начале 1860-х гг. Причем, как уже упоминалось, некомпетентными чаще показывали себя заводчики-посессионеры. В то же время владельческий статус вовсе не являлся гарантией успешного развития заводов даже в условиях их более щедрого государственного кредитования и не защищал от вмешательства властей. Это говорит о том, что правовой статус хозяйства являлся важным, но не решающим фактором, определявшим характер развития заводов. Доминирующими здесь оказывались объективные, а потому общие для всех заводов экономические, а не правовые условия развития горно-заводской промышленности в первой половине XIX в., связанные с обострившимися противоречиями окружной организации заводского хозяйства, а также технико-тех- нологическими и рыночными вызовами Запада 30 . Важную роль играли и субъективные проявления воли самих заводчиков, зависевшие в первую очередь от личностных качеств владельцев или ментальных установок дворянского сословия, к которому принадлежало большинство из них. Существенное влияние на развитие заводов оказывал также объективно-субъективный фактор, связанный с наследственным характером собственности и вытекавшими отсюда проблемами далеко не всегда идиллических внутрисемейных отношений, а также степени готовности и желания наследников заниматься сложным заводским делом отцов.

Вместе с тем активная финансовая и административная помощь заводчикам со стороны государства и общества, как показывают те же практики владения, редко приводила к благоприятным результатам для заводов обоих статусов. Успешными можно признать всего 2 центральные опеки и 4 казенных управления, т. е. только 10% всех случаев контроля. Остальные были либо малоэффективными, либо вовсе безрезультатными и даже вредными по своим последствиям. В большинстве случаев вмешательство государства только затягивало уже проявившиеся кризисные явления. Консерватизмом отличалась и политика власти по отношению к основам горно-заводского права. Все это косвенно отразило необходимость серьезных перемен не только в организации горно-заводской промышленности и составе заводовладельцев, но и в промышленной политике государства и в целом в базовых основах российского общества, во многом исчерпавшего к середине XIX в. позитивный потенциал своего стадиального развития. Немногочисленные пока историографические свидетельства подобного же состояния заводов и «старинных» родов заводчиков других металлургических центров России, в частности Замосковного района, подкрепляют этот вывод 31 .

1 Наиболее значимыми монографическими исследованиями являются: Ка- фенгауз Б.Б. История хозяйства Демидовых в XVIII-XIX вв.: Опыт исследования по истории уральской металлургии. Т. I. М.; JI., 1949; Павленко Н.И. История металлургии в России в XVIII в.: Заводы и заводовла- дельцы. М., 1962; Вяткин М.П. Горно-заводский Урал в 1900-1917 гг. М.; Л., 1965; Буранов Ю.А. Акционирование горнозаводской промышленности Урала (1861 - 1917). М., 1982; Сапоговская J1.B. Горно-заводская промышленность Урала на рубеже XIX-XX вв.: (К характеристике процессов монополизации). Екатеринбург, 1993; Гуськова Т.К. Заводское хозяйство Демидовых в первой половине XIX в. Челябинск, 1995; Юркин И.Н. Демидовы - ученые, инженеры, организаторы науки и производства: Опыт науковедческой просопографии. М., 2001.
2 См. также: Неклюдов Е.Г. Уральские заводчики в первой половине XIX в.: владельцы и владения. Нижний Тагил, 2004.
3 К 14 разветвленным родам уральских заводчиков относились Демидовы, Губины, Гусятниковы, Зеленцовы, Курочкины, Мосоловы, Мясниковы, Расторгуевы, Турчаниновы, Хлебниковы, Шаховские, Ширяевы, Яковлевы, Ярцовы. В состав заводчиков входили также представители родов Всеволожских, Глазовых, Голицыных, Иноземцевых, Кобелевых, Коровиных, Красильниковых, Лазаревых, Лебедевых, Маленковых, Осо- киных, Пастуховых, Подъячевых, Пономаревых, Строгановых, Тевкеле- вых, Шелашниковых, имевших только родовую фамилию. Роды Грибановых, Бенардаки, Рошефоров, Грамматчиковых, Ильиных, Хво- щинских, Никифоровых, Рукавишниковых, Тимашевых, Гротенов, Кнау- фов, Маликовых, Старковых, Татариновых были представлены только в одном лице или поколении (в рамках 1800-1861 гг.).
4 На 1861 г. группа «старинных» заводчиков владела 6 посессионными (Нижнетагильским, Верх-Исетским, Алапаевским, Сысертским, Шур- минско-Залазнинским, Бемышевским), 15 владельческими (Билимбаев- ским, Кыновским, Нытвенским, Лысьвенским, Чермозским, Пожевским, Белорецким, Симским, Юрюзанским, Катавским, Каноникольским, Богоявленским, Воскресенским, Верхоторским, Архангельским) и двумя (Сергинско-Уфалейским и Ревдинско-Рождественским) округами двойного статуса (т. е. такими, где имелись и владельческие, и посессионные заводы). Два хозяйства были приобретены покупкой (Благовещенский и Преображенский заводы), одно (Никитинский округ) выделилось в результате раздела, и два (Невьянский посессионный и Суксунский двойного статуса) состояли в частичном владении.
5 На 1861 г. группа «новых» заводчиков владела 10 посессионными округами (Холуницким, Кирсинско-Кажимским, Авзяно-Петровским, Омут- нинским, Кагинским, Шайтанским, Мешинским, Богословским. Шильвинским и Святочудовским), одним посессионным округом частично (Невьянским), одним владельческим округом (Троицким) и двумя - двойного статуса (Кыштымским и Уинским). Правда, три из этих хозяйств (Уинские, Богословский и Святочудовский заводы) в 1861 - 1862 гг. уже прекратили выплавку меди, но еще не были исключены из списка уральских металлургических предприятий.
6 Указ от 27 июня 1823 г. подтвердил ранее не распространявшееся на «старинных» заводчиков положение Жалованной грамоты городам о том, что владеть горными заводами могут только дворяне, именитые граждане и купцы 1-й и 2-й гильдий.
7 Губины, Ширяевы, Курочкины, Иноземцевы, Гусятниковы, Красильни- ковы, Ярцовы, Зеленцовы и Грибановы.
8 В 1800 г. посессионными числились 23, владельческими - 23 округа и два округа имели в своем составе заводы обоих статусов. В 1861 г. соотношение групп оказалось таковым: 17 посессионных, 19 владельческих и 6 округов двойного статуса.
9 Например, в 1820 г., когда Горное правление пыталось повсеместно ввести «правила содержания рабочих», или в ходе кампании «по разбору прав заводчиков» в 1830-1850-е гг., когда властями проводилась своего рода «аттестация» всех владельческих заводов Урала.
10 Такие конфликты, в частности, имели место между владельцами Сысерт- ских заводов - наследниками А.Ф. Турчанинова, Верх-Исетских и Невь- янских - С.Я. Яковлева, Шурминско-Залазнинских - И.А. Мосолова, Чермозских - ЕЛ. Лазарева, Шайтанских - И.М. Ярцова, Белорецких - И.А. Пашкова, Кагинских - И.Е. Демидова и др.
11 Примерами денежного и/или натурального выдела совладельцев могут послужить разделы Лазаревых в 1840 и 1860 гг., Мосоловых в 1842 и 1848 гг., Осокиных в 1847 г., «белорецких» Пашковых в 1853 г., «кынов- ских» Строгановых в 1859 г.; учреждения майората - «билимбаевских» Строгановых в 1817 г.; добровольной передачи владения одному наследнику с правом получением фиксированного дивиденда - Бело- сельских-Белозерских в 1861 г. или «тагильских» Демидовых в 1861 - 1862 гг.; раздела округов без дробления заводов - Пашковых в 1803 г., наследниц Е.И. Козицкой в 1810 г., Бекетовых в 1824 г., Губиных в 1838 г., наследниц И.М. Ярцова в 1851 г. - или с «раздроблением на части» - Всеволожских в 1848-1849 гг. Сложные разделы были осуществлены у Яковлевых в 1806 г., Белосельских-Белозерских в 1830 г., наследниц И.М. Ярцова в 1856 г. или А.Г. Лаваль в 1850 г.
12 Напр., см.: Головщиков К.Д. Род дворян Демидовых. Ярославль, 1881; Кафенгауз Б.Б. Хозяйство Демидовых к концу первой трети XIX в. // Генезис капитализма в промышленности. М., 1963. С. 224-236.
13 Об окружной системе см.: Гуськова Т.К. О новых подходах к изучению уральской горно-заводской промышленности // Урал в прошлом и настоящем. Ч. 1. Екатеринбург, 1998. С. 231-234; Социально-экономическое и политическое развитие Урала в XIX-XX вв.: К 90-летию со дня рождения В.В. Адамова. Екатеринбург, 2004.
14 Шмидт С.О. Общественное самосознание российского благородного сословия XVII - первой трети XIX в. М., 2002.
15 Соловьева Т.А. Английская набережная. СПб., 2004.
16 Государственный архив Свердловской области (далее - ГАСО). Ф. 24. Оп. 23. Д. 5893. Л. 1-2.
17 Проскурякова Н.А. Земельные банки Российской империи. М., 2002. С. 55-57, 64-65, 71-72, 74.
18 В начале XIX в. нее входили купленные Юговские и арендованные Злато- устовские и Кыновские заводы.
19 ГАСО. Ф. 24. On. 23. Д. 5186. Л. 211-212.
20 Попечительство над Лысьвенскими заводами В.П. Шуваловой в 1823-1827 гг. было учреждено не столько за долги, сколько из-за сложившейся ситуации с владением и управлением огромным наследством графини после внезапной смерти ее мужа, а попечительство над Сысертскими заводами, едва успев организоваться в 1824 г., в 1825 г. было заменено опекой.
21 Аренда А.А. Кнауфом Кыновских заводов Г.А. Строганова в 1804-1817 гт., А.И. Миловановой Коринского завода Красильниковых в 1813-1818 гг. и А.А. Утямышевым Таишевского завода Иноземцевых в 1801 -1813 гг. С тем же результатом завершилась аренда Огаревых в начале XIX в. и А.В. Борисова и А.И. Миловановой в 1813-1818 гг. Берсудского завода Н. Маленкова. Раздоры между Тевкелевыми и С.Д. Фитоновым, еще в 1770-1790 гг. арендовавшим их Варзино-Алексеевский завод, продолжались до 1805 г., когда предприятие уже семь лет как бездействовало.
22 ГАСО. Ф. 24. Оп. 25. Д. 71. Л. 248.
23 К первой категории неудачных арендных сделок относилась аренда купцами Шишкиными Шильвинского завода Н.А. Подъячева в 1822-1824 гг., ко второй - аренда А.И. Миловановой Коринского завода Красильниковых в 1813-1818 гг., к третьей - сделка А.И. Карцевой с И.П. Рубо-де-Понтевесом на часть Шурминских заводов в 1833 г. «Удачными» можно назвать аренды Всеволодовильвенских приисков Заозер- ской золотопромышленной компанией в 1840-е гг. и купцом Юхневым в 1850-е гг., Омутнинских заводов Г.И. Осокина в 1820-1840-х гг. А.Ф. Веймарном, Белорецких заводов Пашковых купцами Сарычевыми в 1837-1841 гг.
24 Рабочее движение в России в XIX в. Т. 1. 1800-1860. М., 1951. С. 903-922.
25 Ермоленко Т.Ф. Патернализм в России: (Опыт культурно-исторического анализа). Ростов-на-Дону, 1999; Мондей К. Французский социолог Фредерик Лепле и его деятельность в России // Коммерция и государство в истории России. Екатеринбург, 2001. С. 64-76.
26 Рабочее движение в России в XIX в. Т. 1. С. 792.
27 С торгов были проданы Нювчимский завод A.M. Грибанова в 1812 г., Таишевские заводы Иноземцевых в 1826 г., Ревдинско-Рождественские - Зеленцовых в 1833 г., Холуницкие - А.И. Яковлева в 1838 г., Кагинские - Демидовых и А.И. Пашкова в 1855 г., Авзяно-Петровские - П.М. Губина в 1858 г.
28 Пыжманский завод Кобелевых и Варзино-Алексеевский Тевкелевых в 1823 г., Берсудский Н. Маленкова в 1826 г., Коринский и Архангельский-Шаранский Красильниковых в 1832 и 1836 гг.
29 The Essential Alfred Chandler: Essays Toward a Historical Theory of Big Business / Ed. by Th. K. McCraw. Boston: Harvard Business School Press, 1988.
30 Гуськова Т.К. О новых подходах к изучению уральской горно-заводской промышленности; Опыт российских модернизаций. XVIII-XX вв. М., 2000.
31 Арсентьев Н.М. Баташевы: история расцвета и упадка промышленной династии // Демидовский временник. Кн. 1. Екатеринбург, 1994. С. 278-294; он же. Замосковный горный округ: заводовладельцы и рабочие. Саранск, 1994; Гавлин М. Российские Медичи: Портреты предпринимателей. М., 1996; Ульянова Г.Н. Мальцовы: двести лет на российском рынке // Предпринимательство и предприниматели России. От истоков до начала XX в. М„ 1997. С. 178-200.