ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ СУВЕРЕННОГО ИНВЕСТФОНДА

ГОНКОНГ /СЯНГАН/, 4 декабря. Из-за нестабильности финансовых рынков в условиях глобального кризиса Китай в ближайшей перспективе не намерен больше инвестировать в банки и финансовые институты развитых стран. Как пишет сегодня местная газета "Стандард", это дал понять глава Китайской государственной инвестиционной корпорации Лоу Цзивэй.

"В настоящее время мы не рискнем пойти на это, поскольку не знаем, какими проблемами это может обернуться. Ведь ситуация меняется каждую неделю", – отметил он, выступая здесь в среду на конференции "Глобальная инициатива Клинтона". По словам Лоу Цзивэя, развитым странам не стоит ожидать, что КНР бросится сейчас спасать их экономику, в то время как "у Китая хватает собственных экономических проблем" .

Китайская государственная инвестиционная корпорация была создана в прошлом году. Под ее управлением находится 200 млрд. долларов из валютных запасов страны, объем которых ныне приближается к 2 трлн. долларов.

Во второй половине минувшего года новый инвестфонд уже вложил 3 млрд. долларов в покупку акций крупной частной американской инвестиционной компании "Блэкстоун групп", а затем за 5 млрд. долларов приобрел 9,9-процентный пакет банка "Морган Стэнли". С тех пор акции этих финансовых институтов США упали соответственно на 83 и 76 процентов, отмечает газета.

На этом фоне Лоу Цзивэй отметил, что корпорация "продолжит изучать возможности инвестирования за рубежом, стремясь диферсифицировать капиталовложения в пользу развивающихся рынков". В последнее время китайский инвестфонд, в частности, выражал интерес к покупке доли в австралийской компании-производителе железной руды "Fortescue Metal Group" и, по некоторым данным, возобновил с ней переговоры.

Как отмечают эксперты, в условиях кризиса Китай занял очень осторожный и взвешенный подход в вопросе экспансии своего капитала за рубежом. Основное внимание Пекин сейчас намерен, действительно, сосредоточить на решении собственных экономических проблем. Одна из них, как пишет гонконгская газета, связана с замедлением темпов роста китайского экспорта в условиях глобального кризиса. В этой связи Народный банк Китая /Центробанк/ решился изменить валютную политику посредством девальвации юаня. Так, с начала этой недели зафиксировано существенное падение курса юаня к доллару, что отвечает интересам китайских экспортеров.

Корр. ИТАР-ТАСС Александр Зюзин

ФИНАНСОВЫЙ КРИЗИС И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ СВЯЗИ С США

ПЕКИН, 4 декабря. Широкий комплекс накопившихся вопросов и новые вызовы для двусторонних торгово-экономических отношений в условиях мирового финансового кризиса обсуждают высокопоставленные представители Китая и США на открывшемся в четверг в правительственной резиденции Дяоюйтай в китайской столице 5-м раунде стратегического экономического диалога. Делегацию КНР на этом двухдневном форуме возглавляет вице- премьер Госсовета КНР Ван Цишань, американскую сторону представляет министр финансов Генри Полсон.

Как заявил перед началом работы диалога вице-премьер китайского правительства, укрепление совместного сотрудничества для преодоления мирового финансового кризиса будет одной из главных тем переговоров. "Самая неотложная проблема, с которой нам предстоит иметь дело – это преодоление глобальных финансовых потрясений", – сказал Ван Цишань. "Нам необходимо работать вместе для того, чтобы реализовать договоренности, достигнутые на саммите "большой двадцатки", – подчеркнул он. При этом вице-премьер Госсовета КНР не упомянул о проблеме, на которую американская сторона, судя по сообщениям из Вашингтона, намерена обратить особое внимание. Речь идет о валютной реформе.

В свою очередь министр финансов США Генри Полсон, представляющий Вашингтон на переговорах, заявил перед началом диалога, что стороны сфокусируют внимание на вопросах "построения долгосрочного китайско-американского экономического партнерства". "Мы продолжим работать над стратегией в отношении урегулирования макроэкономических рисков и продвижения сбалансированного роста, над открытой инвестиционной и торговой политикой, включая усиление мер контроля за безопасностью продуктов питания и медикаментов", – сказал Генри Полсон, отметив, что стороны также затронут проблему взаимодействия в рамках международных институтов, укрепления сотрудничества в сфере энергетики и защиты окружающей среды. Впервые за все время проведения стратегического экономического диалога между странами, подчеркнул он, Пекин и Вашингтон рассмотрят пути совместного сотрудничества в рамках международных форумов для укрепления мировой финансовой системы.

Как заявил накануне переговоров Генри Полсон, США рассчитывают на проработку вопросов, связанных с участием Китая в усилиях мирового сообщества по выходу из глобального экономического кризиса. Пекин, по мнению министра, "находится относительно в стороне от нынешнего финансового кризиса".

Так или иначе, ожидается, что главными темами переговоров станут преодоление глобального экономического кризиса, реформа китайской национальной валюты, либерализация финансового сектора, вопросы двусторонней торговли и инвестиционного сотрудничества.

По поступающей информации, США не намерены ослаблять требования ревальвации юаня. Как заявил на днях заместитель министра финансов США по международным делам Дэвид Маккормик, американская сторона будет добиваться от Китая дальнейшего повышения курса юаня. "Валютная реформа сейчас, как никогда ранее, имеет большое значение и будет важной частью переговоров", – сказал Маккормик.

Однако китайские эксперты полагают, что в нынешних условиях Вашингтону невыгодно продолжать давление на Пекин по этой проблеме, поскольку это может привести к появлению дополнительных сложностей у китайских экспортеров, которые и без того находятся в тяжелом положении, повышению цен на товары из КНР за рубежом, а также подтолкнет рост инфляции в США. Несмотря на то, что за последние три года курс юаня к доллару значительно повысился, начиная с июля текущего года наблюдается некоторое замедление в темпах ревальвации китайской национальной валюты. Правительство страны, считают эксперты, стремится за счет этого оказать поддержку своим экспортерам.

Данная тема уже неоднократно становилась одной из главных в ходе предыдущих раундов китайско-американского стратегического экономического диалога. В Вашингтоне полагают, что повышение курса юаня, который, по подсчетам американских экономистов, сейчас занижен примерно на 40 процентов, позволит разрешить проблему дисбаланса в двусторонней торговле, который в прошлом году составил 256,3 млрд. долларов в пользу Китая.

В день открытия диалога китайская англоязычная газета "Чайна дейли" в специальной статье обратила внимание широкой аудитории на то, что "китайская валютная политика должна быть направлена на стимулирование внутреннего экономического роста, поэтому не следует повышать обменный курс юаня по отношению к доллару в условиях, когда мировой финансовый рынок охвачен кризисом". Судя по поступающим из центральной прессы сигналам, китайская сторона не намерена в ходе нынешних переговоров менять свою позицию в отношении обменного курса национальной валюты и идти на встречу Вашингтону, требующего ускорение темпов ревальвации юаня.

Не исключено, что китайская делегация может вновь поднять на переговорах вопрос о снятии США ограничений на экспорт в КНР высокотехнологичной продукции. Как неоднократно заявлял Пекин, это будет способствовать урегулированию проблемы американского дефицита в двусторонней торговле.

Корр. ИТАР-ТАСС Иван Каргапольцев

КРЕДИТНАЯ ПОЛИТИКА

ПЕКИН, 4 декабря. Правительство Китая пытается обязать коммерческие банки не отказывать в выдаче кредитов желающим приобрести недвижимость и автомобили, а также заниматься финансированием малого бизнеса, особенно предприятий из сельских районов страны. Об этом пишет сегодня газета "Чайна дейли".

Руководство страны рекомендует банкам, фирмам, ведущим операции с ценными бумагами, и страховщикам "принять координационные меры с целью поддержания экономического роста страны, а также реструктуризации промышленности". Финансовым институтам вменяется в обязанность оказывать содействие государству в проведении "активной фискальной и умеренной монетарной политики", в частности путем инвестирования в проекты по развитию инфраструктуры

По мнению некоторых аналитиков, предприятиям будет довольно трудно получить займы у обеспокоенных финансовым кризисом кредиторов. На это повлияет и то, что региональные власти довольно слабы в финансовом отношении и не смогут поддержать инициативы столицы.

В прошлом месяце на заседании Госсовета КНР был утвержден пакет мер по стимулированию экономики страны, предусматривающий выделение до 2010 года 4 трлн. юаней /586 млрд. долларов/. Из этой суммы три банка /Китайский банк развития, Импортно-экспортный банк Китая и Китайский сельскохозяйственный банк развития/ получат 1,8 трлн юаней /263 млрд долларов/.

Корр. ИТАР-ТАСС Анна Анисимова

Развитие КНР с конца 70-х годов связано с курсом на проведение экономической реформы и открытой внешнеэкономической политики.

III пленум ЦК КПК одиннадцатого созыва, состоявшийся в декабре 1978г., принял решение о переносе центра тяжести в работе партии и правительства на решение экономических проблем и провозгласил задачу модернизации экономики страны. Этот пленум рассматривается в КНР как «великий переломный момент», с которого началось становление страны на правильный, отвечающий условиям Китая путь экономического развития. Хотя сроки выполнения программы модернизации, конкретные пути осуществления экономической реформы неоднократно пересматривались, основные цели остаются неизменными и заключаются в том, чтобы превратить Китай в богатое, демократическое социалистическое государство с душевым доходом населения на уровне среднеразвитых стран мира.

Достижение поставленных целей связывается с построением «социалистической рыночной экономики», сочетающей использование двух хозяйственных систем: планово-распределительной и рыночной, постепенное внедрение элементов рынка и сокращение централизованного распределения, уменьшение доли госсектора при увеличении доли других форм собственности, сосуществование регулируемых государственных и свободных рыночных цен. Преобразование хозяйственного механизма рассматривается в Китае в качестве чрезвычайно сложной, масштабной задачи, требующей системного подхода и длительного периода времени, что, в частности, отмечалось в докладе Цзян Цзэмина на XV съезде КПК в сентябре 1997г. По мнению китайского руководства, система социалистической рыночной экономики в полном объеме может быть создана в течение 20-30 лет путем преодоления множества трудностей и проблем 4 .

Концепция экономических преобразований КНР за два десятилетия неоднократно пересматривалась и изменялась.

Первоначально, в конце 70-х годов XX в. реформы осуществлялись под лозунгом «плановая экономика - главное, рыночное регулирование - вспомогательное», когда основное внимание уделялось совершенствованию планового управления народным хозяйством с допущением договорных цен, развитием индивидуального сектора, появлением жестко контролируемых совместных предприятий, предоставлением госпредприятиям права сбывать сверхплановую продукцию, введением семейного подряда.

В период 1984-1990гг. официальной моделью преобразований было провозглашено создание системы социалистического товарного хозяйства. В программных документах КПК было заявлено о недопустимости противопоставлений планового хозяйства товарному и необходимости развития последнего как наиболее эффективного инструмента развития экономики.

Центральная роль отводилась реформе системы ценообразования - постепенное сокращение номенклатуры товаров, цены на которые централизованно устанавливаются государством, переход к свободному регулированию цен на потребительские товары. Реформа цен проводилась в несколько этапов. Первоначально были предприняты шаги по совершенствованию действующих государственных цен, их приближению к реальному уровню затрат. В значительной степени были увеличены традиционно заниженные цены на сельскохозяйственную продукцию и повышены цены на средства производства. В области механизма ценообразования происходила постепенная передача права установления цен от центральных к местным органам управления. На втором этапе стала осуществляться постепенная либерализация цен, которая охватывала все больший круг товаров производственного и потребительского назначения. Одновременно реформировались системы инвестиций, налогообложения, кредитная система, внешней торговли и иностранных капиталовложений, в экспериментальном порядке создавались рынки ценных бумаг и недвижимости.

В начале 1990-х годов рыночная ориентация реформы расширяется и в качестве целевой модели начинает фигурировать понятие «социалистической рыночной экономики». Важнейшей характеристикой «социалистической рыночной экономики», по мнению китайских специалистов, является ведущая роль общественной собственности при одновременном развитии многоукладности в экономике. Вместе с тем в понятие «общественной собственности» в 1990-е годы стали включаться не только государственная и коллективная формы, но и смешанные формы собственности. В отчетном докладе XV съезду КПК (сентябрь 1997г.) было сказано, что акционирование государственных предприятий, когда контрольный пакет акций находится у государства или трудового коллектива, способствует укреплению роли общественной собственности в экономике страны и является элементом общественной собственности. Такой подход должен ускорить процесс реформирования государственных промышленных предприятий, одна треть которых является убыточными.

Задача реформирования государственных предприятий - в настоящее время наиболее сложная и масштабная проблема, стоящая перед экономикой КНР. Мероприятия по реформированию на государственных предприятиях КНР до последнего времени реализовывались «главным образом в направлении расширения их прав в хозяйственной деятельности при сохранении за государством права собственности на имущество предприятия. Основной имущественно-хозяйственной формой является система подрядно-хозяйственной ответственности предприятий, где наряду со старой системой отчисления прибыли осуществляется переход к системе налогообложения и практике возврата кредитов после уплаты налогов. Одновременно вводится акционерная система как более высокая форма имущественно-хозяйственной ответственности предприятий, которая используется по мере накопления опыта самостоятельной хозяйственной деятельности.

В ходе акционирования применяется дифференцированный подход. Не подлежат акционированию отрасли, имеющие отношение к новейшим технологиям оборонной промышленности, добыче редких металлов, и сфера, где действует госмонополия. Акционирование на предприятиях энергетики и транспорта допускается при условии сохранения контрольного пакета акций в руках государства. Акционирование остальных предприятий осуществляется при условии полной ответственности предприятий по своим прибылям и убыткам. Субъектами акционерной формы выступают государство, юридические и физические лица, иностранные партнеры при соблюдении приоритета государственных интересов. С развитием акционирования меняется классическое понятие государственной собственности, в ее состав входят не только госпредприятия, но и паи в акционерных и смешанных компаниях, которые могут быть как контрольным пакетом, так и просто долевым участием. Развитие реформы сопровождается процессом слияния и банкротств предприятий, что предопределяет динамичный характер изменений в составе государственного имущества. Ставится задача защиты интересов государства как собственника имущества.

В этих направлениях в КНР в последние годы осуществляется широкомасштабная работа: проводится повсеместная инвентаризация государственного имущества, разрабатывается нормативная база. В 1995-1996гг. были приняты «Временное положение о методах управления государственным паем в акционерных компаниях», «Положение об управлении и контроле за имуществом государственных предприятий» и другие документы. Всекитайская перепись промышленности, проведенная по состоянию на 1 января 1996г., позволила достаточно точно определить ситуацию с госимуществом в промышленности, где сосредоточена наиболее крупная его часть. Вместе с тем неясными остаются некоторые принципиальные аспекты создания системы управления госимуществом в КНР, в том числе вопрос о том, кто должен выполнять роль представителя интересов государства в акционерной компании и выполнять функции субъекта имущественных прав на государственное имущество. Разграничение системы, административного управления госимуществом со стороны правительственных ведомств и системы экономических субъектов, осуществляющих хозяйственное использование данного имущества, в условиях рыночной конкуренции представляет собой, по мнению китайских специалистов, центральное и наиболее сложное звено проблемы создания эффективной системы управления госимуществом в Китае. Чрезвычайно сложная и важная задача нынешнего этапа реформ в КНР состоит в разработке и осуществлении социальной политики, направленной на обеспечение интересов людей, занятых в народном хозяйстве. После событий на площади Тяньаньмэнь в 1989г. стало очевидно, что игнорирование социальных вопросов, возникающих в ходе проведения экономических реформ, может заметно затормозить развитие реформенного процесса и серьезно усилить социальную напряженность в обществе.
Сейчас Китай вступил в «период рекордно высокого уровня слияний и приобретений», в ходе которого около 90 % государственных предприятий страны перейдут в частные руки, т.е. будут приватизированы (термин «приватизация» в Пекине стараются не употреблять, там предпочитают другой термин – «преобразование характера собственности»). Правительство надеется, что частные владельцы помогут сделать убыточные компании, лежащие тяжелым бременем на китайской экономике, рентабельными. При этом учитывается, что приватизация приведет к росту армии безработных, тем более что уже 25 миллионов человек потеряли работу. Поэтому принято решение, что средства, вырученные от продажи госпредприятий, пойдут в первую очередь на поддержку неимущих слоев, в том числе на систему здравоохранения, пенсионную систему и систему социального обеспечения. 5 Также один из путей решения этой проблемы - создание малых предприятий, развитие индивидуального сектора, что, по различным оценкам, до 2006г. может решить проблему трудоустройства от 50 до 80 млн. человек, занятых на производстве в городах страны.
Кампания по приватизации возвещает, пишет «Washington post», о наступлении нового этапа перехода от планового хозяйства к рыночной экономике. Однако в Пекине подчеркивают, что этот переход не тождествен отказу от государственного регулирования экономики. Китайское руководство в ходе экономических преобразований намерено и дальше сохранять «командные высоты» в экономике и прежде всего в стратегически важных для развития страны отраслях и производствах. Под контролем государства по-прежнему останутся на правах общенародной собственности земля, ее недра и природные ресурсы, в том числе месторождения полезных ископаемых.

Значительные изменения произошли в инвестиционной политике. Система мобилизации и распределения инвестиционных ресурсов в период до начала осуществления политики реформ основывалась на полном изъятии в госбюджет прибыли предприятий и дальнейшем распределении средств между регионами, отраслями, предприятиями. Ассигнования в экономику носили безвозмездный характер при упоре на административные методы хозяйственного управления. В период осуществления реформы были диверсифицированы источники финансирования. Наряду с государственными средствами активно используются средства коллективных, индивидуальных, частных и совместных предприятий, накопления населения.

© AP Photo, Leon Neal, Pool Photo via AP

Китай, экономическое развитие и международная безопасность: заполнение пробелов

Увеличение геополитического значения Китая и его роли в мировой экономике разделило наблюдателей на два лагеря: в первом считают, что возвышение этой страны способствует общему процветанию и миру, во втором — что Китай является агрессивной державой, исповедующей экономический меркантилизм. И та, и другая точки зрения опираются на чрезмерно упрощенное представление о политической экономии международных отношений Китая. Это является следствием отсутствия новых междисциплинарных подходов как в исследованиях, так и в практической политике — всего того, что могло бы помочь объяснить, как связаны между собой экономический и геополитический аспекты подъема Китая. Анализ ошибок обеих позиций — первый шаг к лучшему пониманию того, что происходит в Китае, и конструктивному сотрудничеству с этой страной.

Конкурирующие точки зрения

Согласно парадигме мирного развития Китая, движение по пути экономического роста будет способствовать процветанию, безопасности и стабильности как региона, так и мира в целом.

Геоэкономическая парадигма представляет Китай меркантилистской державой, которая за счет роста контролируемой государством экономики и самоуверенных внешнеэкономических инициатив стремится увеличить свое влияние в регионе и во всем мире.

Оба подхода предлагают чрезмерно упрощенный взгляд на сложную систему международных отношений Китая, объединяющую экономические и геополитические аспекты.

Возникновение и существование обеих парадигм связаны с тем, что многие политики и ученые опираются только на собственные узкие специализации и ограничивают свои интересы либо сугубо экономическими темами, либо проблемами геополитики и безопасности. Признание ошибочности этих подходов и поиск новых, плодотворных решений — необходимое условие построения более конструктивных отношений с Китаем.

Понимание принципов политической экономии международных отношений Китая

Сейчас самое подходящее время для анализа и работы с несовершенными парадигмами и их следствиями. Представив ряд масштабных внешнеэкономических инициатив и институтов, председатель КНР Си Цзиньпин дал понять, что запущенный Китаем процесс экономического развития нацелен на достижение процветания и безопасности как в регионе, так и в мире в целом.
Чтобы скорректировать свои точки зрения, ученые, политики и прочие специалисты-практики должны признать, что им необходимо выйти из жестких рамок своих специализаций — экономики, геополитики или сферы безопасности. Нужно искать новые пути к пониманию растущего международного влияния Китая и налаживанию взаимодействия между экономикой и политикой в целом и экономическим развитием и безопасностью в частности.

Некоторые ученые, политики и организации уже приступили к исследованиям связей между экономикой и политикой, а также взаимного влияния экономического развития и изменений в сфере безопасности. Но многое еще может и должно быть сделано. Хорошо, если подобные исследования станут регулярными, а участие политиков и фондов — постоянным.

Введение

Приведет ли рост китайской экономики и ее взаимозависимости с экономиками других стран к усилению геополитического влияния Китая — один из важнейших вопросов XXI века. Ответ на него жизненно необходим политикам, ученым, бизнесменам и многим другим как в самом Китае, так и за его пределами.

Долговременные последствия усиления общемировой роли Китая оцениваются очень по-разному. Китайское руководство подчеркивает приверженность официально объявленному курсу мирного развития, в то время как во многих странах все большее распространение получает точка зрения, согласно которой Китай — экспансионистская держава, которая стремится за счет объемов своей экономики и ее успехов расширить свое геополитическое влияние. Взгляды на то, как следует воспринимать поведение Китая и как на него реагировать, расходятся все сильнее. Они, по сути, отражают два различных и по-своему несовершенных представления о том, как успехи китайской экономики внутри страны и за ее пределами сказываются — или могут сказаться — на могуществе и влиянии Китая в мире.

Нагляднее всего различие этих подходов, а также вероятность обострения нарастающей напряженности могут быть показаны на примере недавнего продвижения Китаем инициатив и организаций, формально призванных содействовать экономическому развитию как соседних, так и более отдаленных регионов. Масштабные проекты по финансированию и строительству завязанной на Китае инфраструктуры наземного и морского транспорта, энергетики и телекоммуникаций — такие как инициатива «Один пояс — один путь» и Азиатский банк инфраструктурных инвестиций — породили множество домыслов и сомнений. Отчасти потому, что пока непонятно, как в рамках своей национальной стратегии Китай может использовать новые и уже существующие связи с соседними странами и с другими регионами от Африки до Европы для увеличения своего геополитического влияния. Официальный Китай подчеркивает: участие в новых инициативах выгодно всем странам, оппоненты же утверждают, что эти инициативы дадут Китаю дополнительное средство достижения геополитических целей. Что особенно важно для соседних стран, многие из которых всерьез обеспокоены экспансией Китая в Южно-Китайском море. Однако расхождения в интерпретации недавних китайских инициатив — это только верхушка айсберга. Они отражают гораздо более глубокие противоречия в оценках и представлениях о том, как международная экономико-политическая роль Китая соотносится с расширением его геополитического влияния.

Китайское руководство постоянно подчеркивает, что его приоритет — экономическое развитие, и традиционно стремится убедить соседей, Соединенные Штаты и собственное население в том, что внешнеполитические задачи, которые ставит перед собой Китай, служат в первую очередь интересам развития национальной экономики. Масштабные инициативы, которые с 2013 года выдвигает председатель КНР Си Цзиньпин, преподносятся как естественное продолжение внешней политики, направленной на достижение таких выгодных всем результатов, как мир и процветание в регионе и во всем мире. Китайской парадигме мирного развития резко противопоставлена геоэкономическая парадигма: ее многочисленные сторонники за пределами Китая представляют эту страну меркантилистской державой, в которой сильная, дальновидная, авторитарная система манипулирует экономикой в целом и отдельными экономическими институтами с целью укрепления своего могущества в Китае и в мире.

Но ни та, ни другая парадигма в полной мере не отражают изменение роли Китая в мире. Несмотря на увеличение веса национальной экономики и ее взаимозависимости с экономиками других стран, Китай едва ли сможет расширить свое внешнеполитическое и геостратегическое влияние, как полагают сторонники геоэкономического подхода. Также пока нет достаточных оснований для утверждений, что экономические роль и связи Китая явно и последовательно — в соответствии с парадигмой мирного развития — способствуют укреплению мира и стабильности.

Каждая из описанных систем представлений отражает и формирует не только определенный образ мысли, но и особое политическое поведение. Существование этих парадигм во многом обусловлено доминированием бюрократического и академического подходов, отделяющих экономику от политики и вопросы развития от вопросов безопасности. Узкие аналитические рамки и институциональный подход породили поверхностное, а местами и целиком неверное понимание того, насколько и как связаны объем китайской экономики, ее рост и интернационализация с общим геополитическим влиянием Китая и его воздействием на систему международной безопасности.

Необходимо признать несовершенство и ограниченность этих парадигм и подходов и задуматься о разработке комплексного метода, который позволил бы напрямую сконцентрироваться на том, что политолог Роберт Гилпин назвал «динамическим взаимодействием… между стремлением к богатству и стремлением к власти», определяющим суть эволюции роли Китая на международной арене. Ключевой составляющей метода должен стать принцип рассмотрения вопросов экономического развития в тесной связи с проблемами безопасности. Сейчас для этого самый подходящий момент — Китай находится на перепутье. В стране происходят фундаментальные изменения: она переходит на новую модель экономического развития, то есть отношения Китая с мировой экономикой — и в целом с остальными государствами — будут уже другими. Кроме того, председатель КНР Си Цзиньпин стремится показать, что экономический рост страны и безопасность и стабильность в регионе и во всем мире связаны напрямую. Это идеальный момент, чтобы попытаться разобраться, что означает выход политической экономики Китая на глобальный уровень. Именно это понимание должно лечь в основу дальнейших действий. Чтобы преодолеть барьеры, установленные устаревшими системами представлений, потребуется инновационный способ мышления, а пройти этот путь помогут аналитические традиции и институциональные практики политических и академических кругов, а также гражданского общества.

Разные взгляды на взаимодействие китайской экономики и геополитики

Модель развития китайской экономики и роль Китая в мире сильно изменились за последние десятилетия. С конца 1970-х, когда начались реформы и была провозглашена политика открытости, и до самого недавнего времени экономика страны росла в среднем на 10% в год. После вступления Китая в начале 2000-х во Всемирную торговую организацию его роль в мировой экономике становилась все более значительной и заметной, и в итоге он превратился в крупнейшего участника международной торговли. Последние десять с небольшим лет растет доля Китая в глобальных потоках прямых иностранных инвестиций и международном финансировании, главным образом за счет займов и финансовой помощи развивающимся странам.

При этом вопрос, как стремление к богатству соотносится у Китая со стремлением к могуществу на международной арене, вызывает все больше разногласий и споров. До сих пор не вполне понятно, сказалось или нет расширение и укрепление международных экономических связей Китая на его могуществе и влиянии в мире, а если сказалось, то как: усилило его позиции или привело к появлению новых уязвимых мест и взаимозависимостей. Два самых известных американских академических специалиста по Китаю назвали его один «хрупкой державой», а другой — «державой лишь отчасти», а англичанин Мартин Джейкс предсказывает, что Китай будет «править миром». Ни одно из подобных крайне общих определений не проясняет вопроса. В условиях запуска таких масштабных проектов, как «Один пояс — один путь» и Азиатский банк инфраструктурных инвестиций, не говоря уже об общей активизации китайской экономической дипломатии, все более актуальным становится определение взаимосвязи между экономическим и политическим аспектами внешней политики Китая, в частности между вопросами развития и безопасности.

Геоэкономика

Некоторые специалисты американских и европейских аналитических центров и эксперты-геополитики пользуются термином «геоэкономика» для описания якобы давно существующей предрасположенности Китая к использованию подходов реализма и меркантилизма при выстраивании отношений между государством и экономикой, а также при выстраивании внешнеэкономической политики. Трудно выбрать из множества определений этого термина наиболее общепринятое и точное, так что приведем лишь определение, которое дали два бывших высокопоставленных сотрудника Государственного департамента США в своей недавно вышедшей книге «Использование экономических рычагов для продвижения и защиты национальных интересов и для достижения геополитических целей.

Те, кто придерживается геоэкономического взгляда на внешнюю политику Китая, обычно делают основной акцент на применении китайскими властями инструментов экономической политики для достижения более общих внешнеполитических или геостратегических целей. Такой подход наглядно демонстрируют работы индийского специалиста по международным отношениям Брахмы Челлани. По его словам, «стремление Китая насадить в Азии свои порядки ни для кого не секрет. Все крупные проекты, от инициативы "Один пояс — один путь" до учреждения в Пекине Азиатского банка инфраструктурных инвестиций, медленно, но верно приближают Китай к его стратегической цели — построению китаецентричной Азии». В словах Челлани отчетливо звучит свойственная геоэкономическому подходу озабоченность тем, что Пекин использует инициативы для усиления своих политических и геостратегических позиций.

По мнению некоторых аналитиков, разделяющих принципы геоэкономической парадигмы, если стратегия Китая не будет уравновешена адекватными мерами, он упрочит свою доминирующую позицию в регионе и в значительной части третьего мира. В конечном счете логика геоэкономического подхода подводит к выводу о близящемся конце экономического, политического и стратегического влияния Соединенных Штатов и их европейских союзников с последующим крахом либерального миропорядка.

Однако если приглядеться к некоторым доводам сторонников геоэкономического подхода, обнаружатся противоречащие ему и просто неожиданные последствия углубления взаимозависимости китайской и глобальной экономик. На ряд таких противоречий указывают ежегодные доклады, которые с недавних пор выпускает Всемирный экономический форум от имени своего Совета по глобальной повестке в области геоэкономики. Название последнего доклада, «Геоэкономика с китайскими особенностями: как экономическая мощь Китая трансформирует мировую политику», предполагает, что китайская экономическая «мощь», что бы под этим словом ни понималось, конвертируется в международное политическое влияние. В докладе уделено, разумеется, значительное место инициативе «Один пояс — один путь», наряду со ставкой на государственные предприятия, одна из целей которой — обеспечить гарантированный доступ к рынку энергетических и прочих ресурсов.

Но в докладе говорится также и о том, что результатом появления прочной региональной и глобальной экономической взаимозависимости становится не только «серьезный подрывной потенциал» Китая, но и его зависимость от мирового рынка, геополитических перемен и кризисов. Так, например, мировой финансовый кризис 2007-2009 годов обнажил зависимость Китая от спроса на его продукцию в США и Европе, а войны и нестабильность на пространстве от Ливии до Ирака показали, как непросто дается борьба за энергетическую безопасность Китаю, который все больше рассчитывает на ближневосточные и африканские поставки нефти и газа.

Увеличение внимания к геоэкономике Китая со стороны преимущественно американских и европейских исследователей и институтов отражает и растущую в других частях света заинтересованность и порой озабоченность тем, что экономическая взаимозависимость с Китаем вызывает к жизни новые модели экономического и политического влияния. Так, например, вскоре после вступления в 2011 году в должность президента Бразилии Дилма Русеф заявила о намерении «преодолеть взаимодополняемость экономик», которая определяет характер торговых связей между Бразилией и Китаем, основанных на сырьевом экспорте; тем самым она косвенным образом поставила под вопрос взаимовыгодность и жизнеспособность бразильско-китайских экономических отношений. В непосредственной близости от Китая, в Мьянме, в том же 2011 году правительство остановило крупный китайский проект строительства плотины — этот шаг был, судя по всему, вызван тем, что Мьянма опасалась оказаться в чрезмерной экономической и политической зависимости от громадного соседа. Экономические отношения Китая с другими крупными странами — экспортерами сырья, такими как Россия и Австралия, также сопровождаются причитаниями по поводу роста политического и геостратегического влияния Китая. Независимо от того, отдают ли наблюдатели себе отчет в том, что пользуются в своих рассуждениях понятиями геоэкономики, все чаще звучат опасения, что благодаря расширению международной торговли, инвестиций и финансовых связей Китай может получить новые рычаги геополитического и стратегического влияния.

Мирное развитие

Официальная реакция Китая на обеспокоенность других стран основывается на логике выигрышной для всех парадигмы мирного развития. В официальной дипломатии и внешнеполитической риторике парадигма мирного развития описывает и легитимизирует приверженность Китая модели общемирового экономического развития, способствующего укреплению мира и стабильности на Земле. По сути, она представляет собой концептуальную модель, которая демонстрирует четкое понимание того, как экономическое развитие помогает мирно решать вопросы международной политики и безопасности, а также внутренней стабильности. В отличие от геоэкономики, концепция мирного развития исключает вероятность того, что Китай попытается за счет международной политики и внешнеполитических связей нарастить свое могущество или геостратегическое влияние. Кроме того, важное значение в парадигме мирного развития отводится представлению о Китае как о развивающейся стране, перед которой стоят те же вызовы, что и перед другими развивающимися странами.

Стратегия мирного развития была опубликована в 2011 году, но этому предшествовали почти двадцать лет размышлений о том, как лучше подать возвышение Китая, чтобы успокоить тех, у кого оно вызывает тревогу. Некоторым доктрина мирного развития кажется новым вариантом аксиомы Дэн Сяопина, согласно которой Китаю во внешней политике следует выжидать и скрывать свои возможности, и потому воспринимается прежде всего как обоснование пассивности.

Такой взгляд не учитывает принципиальной идеи доктрины, словно бы позаимствованной из классики экономического либерализма: развитие китайской экономики зависит от мира и стабильности в регионе и в других частях света, но в то же время активное участие Китая в международной торговле, инвестициях и финансах помогает поддержанию стабильности и мира, поскольку способствует глобальному экономическому развитию. На очень похожей логике основано управление политикой и экономикой внутри Китая: экономическое развитие необходимо для поддержания социальной стабильности, которая, в свою очередь, создает условия для развития экономики. В том, что касается внешних отношений, доктрина мирного развития полна заявлений о взаимовыгодном экономическом и политическом сотрудничестве с самыми разными странами. Это отражает глубоко укорененную в Китае марксистскую традицию, которая постулирует наличие связи между экономикой и политикой — как внутри страны, так и на международном уровне. При этом марксистская критика глобального капитализма, по сути, оказывается вывернутой наизнанку: вслед за марксизмом доктрина мирного развития признает, что политические результаты определяются экономическими, материальными факторами, однако в ее рамках экономические факторы приносят положительные политические результаты в виде укрепления международных мира и безопасности.

Си Цзиньпин не только не отказался от основных политико-экономических принципов парадигмы мирного развития, но и постоянно подчеркивает ее центральную роль. Продвижение новых внешнеэкономических инициатив соответствует логике парадигмы и распространяет ее на новые направления. Китай преподносит «Один пояс — один путь» и Азиатский банк инфраструктурных инвестиций в первую очередь как инициативы экономического развития, призванные связать его с ближними и дальними странами через финансирование и строительство транспортной инфраструктуры и других проектов, способствующих укреплению международных связей. Поэтому, пропагандируя эти инициативы, китайские власти, ученые и аналитики стараются делать акцент на роли Китая как движущей силы экономического развития в регионе и во всем мире.

Инфраструктурные инициативы могут выполнять и еще одну роль — аргумента в спорах и волнениях, вызванных напряжением вокруг сухопутных и морских границ, а также нестабильностью и вооруженными конфликтами в расположенных поблизости от Китая странах и регионах. Очевидно, Пекин в рамках своей внешней политики пытается с помощью этих инициатив выстроить взаимовыгодную политико-экономическую логику мирного развития и одновременно расширить область ее применения — он утверждает, что выдвинутые им инициативы поспособствуют экономическому развитию собственных китайских бедных западных территорий и многих других стран и что их развитие, в свою очередь, внесет вклад в укрепление стабильности и, главное, безопасности. Китайские лидеры всеми силами подчеркивают, что их страна, в отличие от Америки и европейских держав, никогда не будет претендовать на господствующее положение в мире — и именно политико-экономическая логика взаимной выгоды и недавние инициативы Китая являются лучшим подтверждением этих слов.

Парадигма мирного развития занимает центральное место в официальной внешнеполитической риторике Китая, но параллельно в стране разворачивается ряд важных дискуссий о проблемах и возможностях, которые уже возникают или возникнут в будущем в связи с расширением глобальных экономических связей. Так, китайские ученые, политические аналитики и представители власти активно обсуждают, как растущая взаимозависимость Китая и мировой экономики создает новые проблемы, связанные с защитой интересов страны и ее граждан за рубежом. Не менее оживленные дебаты вызывает вопрос, сказывается ли — а если сказывается, то каким образом — рост богатства и экономического потенциала Китая на его региональном, международном, дипломатическом, военном и общем стратегическом влиянии.

Невзирая на дискуссии и дебаты о проблемах, возникающих по мере увеличения богатства Китая и его взаимозависимости с мировой экономикой, руководители Китая продолжают выступать с масштабными инициативами по развитию экономики. Наряду с разрекламированными и широко обсуждаемыми «Один пояс — один путь» или Азиатский банк инфраструктурных инвестиций можно назвать, например, обещание внести 1 млрд долларов в учрежденный под эгидой ООН Фонд мира и развития. Некоторые китайские аналитики даже предполагают, что у масштабных китайских проектов, в первую очередь миротворческих миссий в Африке, существует концептуальная основа — полноценная теория мирного развития. После резонансных заявлений Си Цзиньпина о региональном и международном развитии как залоге безопасности во всем мире количество сторонников этой точки зрения, без сомнения, увеличится.

Неоднозначный характер влияния Китая на международное развитие и безопасность

В целом парадигма мирного развития и геоэкономическая парадигма описывают два прямо противоположных представления о глобальной роли Китая, причем ни та ни другая не предлагают цельной картины «динамического взаимодействия» экономической и политической составляющих его международного влияния. Неполноценность обеих парадигм становится очевидной после обзора отношений Китая с разными странами и регионами, которые описываются сложными, часто противоречащими друг другу моделями экономических, политических и геостратегических связей. Различия между моделями лишний раз подчеркивают, что посылки, лежащие в основе обеих парадигм, и вытекающие из них ожидания чрезмерно упрощены и односторонни. Соответственно, для лучшего понимания вопроса необходим новый взгляд, способный преодолеть понятийную и бюрократичную зашоренность.

Китай и его соседи

Пример Юго-Восточной Азии лучше всего показывает, что прочные торговые, инвестиционные и финансовые связи Китая не гарантируют роста его политического влияния и не исключают увеличения геополитической и военной напряженности. Экономическая взаимозависимость не обеспечивает Китаю дружественных, комфортных отношений ни с одним из соседей, за исключением, может быть, Камбоджи. Еще до того, как Китай выступил с инициативой «Один пояс — один путь» и учредил Азиатский банк инфраструктурных инвестиций, он продвигал идеалистическое видение Азии как «сообщества общей судьбы», основанного в значительной степени на экономической взаимозависимости стран региона. Притом что укрепление этой взаимозависимости сопровождалось углублением противоречий в сфере безопасности, а также обвинениями в экспансии в Южно-Китайском море, которые выдвигали против Китая Филиппины и Вьетнам.

Даже страны вроде Мьянмы, которые стоят в стороне от конфликта вокруг морской акватории, а еще несколько лет назад находились в сфере китайского экономического — а значит, и стратегического — притяжения, теперь стремятся выйти из него, дабы избавиться от крепнущего ощущения экономической и политической зависимости. Кроме того, увеличив свою роль в качестве регионального валютно-финансового центра, Китай так, по всей видимости, и не получил достаточных структурных полномочий, чтобы задавать тон в финансовых отношениях с соседними странами и с остальным миром. Если вкратце, то парадигма мирного развития чересчур оптимистически оценивает возможности экономических связей нейтрализовать проблемы безопасности, такие как противоречия по Южно-Китайскому морю; тогда как геоэкономическая парадигма ведет к завышенной оценке способности Китая оказывать политическое влияние на страны Юго-Восточной Азии.

В Центральной и Южной Азии, связи с государствами которых у Китая традиционно слабее, китайские инфраструктурные инициативы привлекают повышенное внимание из-за своих возможных геостратегических последствий. Порой звучит мнение (безосновательное с точки зрения Китая), что инициатива «Один пояс — один путь» может стать современным аналогом плана Маршалла, а реализация в ее рамках грандиозных инфраструктурных проектов вместе с попутной активизацией торговли и инвестиций дадут основание для укрепления лидерства и влияния Китая. Пекин делает основной акцент на предполагаемое положительное воздействие этой инициативы на международное и внутреннее экономическое развитие, но при этом и китайские руководители, и представители академических кругов подчеркивают, что у благоприятных перемен в экономике может быть дополнительный эффект — возможность частично или полностью разрешить давние проблемы с безопасностью в таких местах, как Афганистан. Пока, впрочем, не вполне ясно, как будут связаны между собой «Один пояс — один путь» и возглавляемые Китаем организации в сфере безопасности, такие, например, как Шанхайская организация сотрудничества.

Значительную роль в отношениях Китая с некоторыми из соседних стран, в частности с Россией, играют энергетические ресурсы. Именно растущим поставкам нефти и газа отводится центральное место в обсуждении нового стратегического партнерства Китая и России, но при этом существующие разногласия по вопросам ценообразования и финансирования проектов указывают на более глубокие проблемы исторического и географического характера, которые мешают созданию нового китайско-российского политического блока.

Публично приветствуя перспективы развития торговли и инвестиций, такие региональные державы, как Россия и Индия, опасаются, что инициатива «Один пояс — один путь», а также другие инструменты расширения китайского влияния в Южной и Центральной Азии заденут их собственные интересы и сферы влияния. Так, многие в России и странах Центральной Азии обеспокоены тем, что, выдвигая грандиозные инициативы экономического развития в регионе, Китай пренебрегает созданием инфраструктуры безопасности. Индия опасается, что благодаря строительству и развитию в Южной Азии портов потенциально двойного назначения, в частности порта Гвадар в Пакистане, Китаю будет проще нарастить свое военно-морское присутствие в Индийском океане и Бенгальском заливе. Кроме того, очевидно, что инфраструктурные проекты Китая — как новые, так и уже реализующиеся, связанные со строительством мостов, плотин, железных дорог и портов, — могут вызвать негативную реакцию на местах. Вполне возможно, что эти инфраструктурные проекты будут восприниматься как выгодные только Китаю, но не выгодные стране или местным общинам. Это хорошо видно на примере попыток Китая реконструировать и расширить порт Коломбо на Шри-Ланке. Кроме того, очевидно, что китайские односторонние и многосторонние проекты развития почти наверняка повлекут за собой целый ряд последствий в сфере экономики, политики и безопасности.

До сих пор суммарное экономическое и геополитическое влияние новых китайских инициатив на положение в Южной и Центральной Азии чаще становилось предметом спекуляций, чем вдумчивого исследования и анализа. Сложившиеся связи Китая в области торговли, инвестиций и финансов демонстрируют взаимозависимость, способную как отталкивать, так и привлекать его партнеров. Для описания этих сложных тенденций и выбора правильной реакции на них необходимы новые аналитический инструментарий и методология.

Неопределенность ситуации отражают и отношения Китая с северо-восточными соседями. Ни Южная Корея, ни Япония не превратились в политический или геостратегический сателлит Китая, несмотря на глубокую экономическую взаимозависимость, на торговые и инвестиционные связи. При этом не исключено, что если бы таких связей не было, японо-китайские отношения ухудшились бы еще сильнее или так бы и не смогли стабилизироваться. В то же время существует пример Северной Кореи — ее экономическая зависимость от Китая не обеспечивает послушания теряющему терпение союзнику и, как показывают проведенные Пхеньяном в сентябре 2016 года ядерные испытания, не способствует укреплению безопасности в регионе. Официальная логика мирного развития, очевидно, не сработала в ситуации северокорейской автаркии, а экономические связи не гарантировали Китаю, что он сможет влиять на союзника. Даже при таком беглом взгляде на отношения Китая с его северо-восточными соседями становится понятно, что ни парадигма мирного развития, ни геоэкономическая парадигма не объясняют природу китайского влияния, региональных противоречий и угроз безопасности.

Китай, Соединенные Штаты и Европа

Несмотря на географическую отдаленность, многие наблюдатели в Соединенных Штатах и Европе проявляют интерес не только к недавним экономическим инициативам Китая, но и, шире, к вопросу о том, как соотносятся между собой его международные экономические связи и геополитические притязания. Наиболее воинственно настроенные представители американских политических, экспертных и академических кругов критикуют традиционную приверженность США мирному деловому сотрудничеству с Китаем, они утверждают, что такое сотрудничество способствует превращению Китая в стратегического соперника Соединенных Штатов. Те, кто всерьез озабочен китайской экспансией в Южно-Китайском море и связанной с ней военной напряженностью между США и Китаем в этом регионе, не верят в искренность китайских заверений о мирном развитии.

Если рассматривать отношения Китая, США и в меньшей степени Европейского союза (ЕС) в более широком смысле, становится очевидным, что прочные взаимозависимые торговые и инвестиционные связи не исключают эпизодов геополитического соперничества и политической напряженности в Азии и за ее пределами. Так, недавно, с замедлением темпов роста китайской экономики и началом изменения модели ее развития, у Китая возникли торговые трения одновременно с ЕС и Соединенными Штатами из-за перепроизводства стали. Подобные конфликты укрепляют позиции тех, кто выступает против признания странами — членами ВТО рыночного статуса китайской экономики. Кроме того, в ЕС и США возникают вопросы, связанные с международными экономическими организациями: не стремится ли Китай путем создания Азиатского банка инфраструктурных инвестиций и осуществления других инициатив регионального развития подорвать такие существующие институты, как, например, Всемирный банк и Азиатский банк развития. Многие страны ЕС присоединились к Азиатскому банку инфраструктурных инвестиций, США этого делать не стали и призвали союзников следовать своему примеру. И все же вопрос о том, кто устанавливает правила управления мировой экономикой, по-прежнему исключительно важен для государственных лидеров по обе стороны Атлантики. Таким образом, вопреки китайской риторике мирного развития, взаимозависимость экономик как минимум не смогла гарантировать Китаю гладкого и беспроблемного развития отношений ни с Соединенными Штатами, ни с ЕС.

Однако и меркантилистская геоэкономическая парадигма, которая пользуется известной популярностью в США и Европе, подкреплена на удивление малым числом примеров прямой или хотя бы косвенной зависимости геополитического влияния Китая от его международных экономических связей. Во всяком случае, дискуссия о валютной политике Китая или его авуарах в долларах и долгосрочных казначейских облигациях США показывает, что его меркантилистская по сути политика не соответствует представлениям о глубокой торговой и финансовой взаимозависимости Китая и США. Китай использует вопрос допуска на свой рынок в качестве рычага при переговорах с Соединенными Штатами и ЕС, но и западные чиновники и компании тоже активно пытаются с помощью законов, стандартов и торговых соглашений регулировать правила игры, так что Китаю и китайским компаниям приходится им следовать. Наконец, в отсутствие прочных экономических связей и взаимозависимости между Китаем с одной стороны и Соединенными Штатами и Европой с другой стратегическая напряженность могла бы быть острее, чем сейчас, а пространство для переговоров — уже.

Китай и развивающиеся страны

СМИ в основном уделяют внимание непростым отношениям Китая с соседями или с великими державами вроде Соединенных Штатов, а между тем динамика китайских международных экономических и политических отношений меняется — все более важную роль во внешней политике Китая играют связи с развивающимися странами Африки и Латинской Америки. Эти отношения расширяются с начала 2000-х годов по мере того, как в Китае растет спрос на минеральные, энергетические и сельскохозяйственные ресурсы, а представители китайских бизнес-кругов пытаются использовать экономические возможности развивающихся рынков. Одновременно расширение торговых, финансовых и инвестиционных связей с обоими регионами стимулирует интерес к дипломатии по линии «Юг-юг», а также к новым многосторонним форумам, таким как, например, БРИКС (Бразилия, Россия, Индия, Китай и Южная Африка).

Как минимум пока шел сырьевой бум (примерно с 2003 по 2013 год), центральное место в китайских отношениях с развивающимися странами отводилось логике и потенциалу парадигмы мирного развития. В китайских «белых книгах» неоднократно подчеркивалось, что крепнущие экономические связи с Африкой и Латинской Америкой воплощают взаимовыгодные отношения, основанные не только на экономическом, но и дипломатическом и политическом сотрудничестве, кардинально отличающиеся от отношений зависимости и неравноправия, которые исторически ассоциируются с Европой и США.

При этом с позиций геоэкономики основанные на поставках сырья отношения Китая с южноамериканскими и африканскими стратегическими партнерами прекрасно иллюстрируют меркантилистское стремление Китая обеспечить себя природными ресурсами и расширить свое геополитическое влияние. Кроме того, споры вызывают и китайские программы помощи африканским странам — многие из них не отвечают установленным Организацией экономического сотрудничества и развития стандартам в области финансовой отчетности и управления, а также масштабные проекты межгосударственного кредитования на цели развития — они отодвигают на задний план программы Всемирного банка и региональных банков. У других наблюдателей беспокойство вызывает не столько расширение экономических и дипломатических связей Китая, сколько вероятность того, что Китай успешно экспортирует в страны Африки и Латинской Америки нелиберальную модель политического и экономического развития, уже прозванную «пекинским консенсусом».

Более детальное рассмотрение экономических отношений Китая с Африкой и Латинской Америкой ставит под вопрос оба описанных подхода. Статистика, иллюстрирующая быстрое наращивание Китаем коммерческих связей с африканскими и южноамериканскими странами, зачастую весьма впечатляюща, но при этом политические и, шире, геостратегические последствия не столь очевидны. Китай и многие его новоприобретенные торговые и инвестиционные партнеры из числа развивающихся стран обычно приветствуют китайскую экономическую экспансию. Однако сами по себе Африка и Латинская Америка очень неоднородны — экономические связи с Китаем сулят странам этих регионов очень разные перспективы и проблемы. Это относится даже к тем государствам, которые в начале 2000-х годов резко нарастили экспорт сырья в Китай, таким как Ангола с Замбией и Аргентина с Чили. Представителей власти и бизнеса в этих странах, а также международные организации вроде Экономической комиссии ООН по странам Латинской Америки и Карибского бассейна беспокоит углубление или возобновление их зависимости от сырьевого экспорта. У стран, которые, как, например, Мексика, не имеют возможности экспортировать сырье, в торговле с Китаем сложился внушительный дисбаланс. Потоки китайской помощи, кредитов и прямых иностранных инвестиций, сопровождавшие торговый бум, вызвали в развивающихся странах смешанное ощущение энтузиазма и тревоги.

В сферах безопасности и геополитики складывается не менее сложная картина. В Африке военное присутствие и влияние Китая до сих пор было более заметным, чем в Латинской Америке: он принимал участие в миротворческих миссиях ООН, в 2011 году эвакуировал десятки тысяч своих граждан из Ливии, а недавно заявил о планах строительства в Джибути первой зарубежной военной базы. И хотя стремительное расширение связей Китая с Латинской Америкой в значительной степени было обусловлено сырьевым бумом, оно попало в поле зрения спецслужб США и американских специалистов в области безопасности. Помимо подобных случаев, непосредственно связанных с вопросами безопасности, есть и другие ситуации: например, все больше осложняющиеся отношения Китая с Венесуэлой демонстрируют, что связи, формально основанные на коммерческих интересах, с одной стороны, влияют на местную популистскую политику, а с другой — испытывают на себе ее воздействие.

Вопреки риторике мирного развития, Китай, по всей видимости, не сумел ни обеспечить соблюдения экономических интересов и интересов безопасности африканских и южноамериканских стран, ни способствовать их стабильному процветанию. Более того, конец сырьевого бума, сопровождающийся снижением китайского спроса на сырьевые товары и падением цен на них (что стало тяжелым ударом для многих партнеров Китая в Африке и Латинской Америке), ставит под вопрос способность Китая сохранить на прежнем уровне свое экономическое и дипломатическое присутствие в этих регионах. Теперь и в ближайшие годы, когда сырьевой бум закончился и, соответственно, замедлились темпы роста китайской экономики, одна из самых важных и сложных проблем, которые встают перед Китаем и международным сообществом, — урегулирование отношений с развивающимися странами Африки, Латинской Америки и других регионов в вопросах экономики, политики и безопасности.

Энергетические связи с Ближним Востоком

Ближний Восток также переживает бурный рост сырьевых связей с Китаем, для которого он стал главным поставщиком нефти. Последние 20 лет зависимость Китая от импорта углеводородов настолько выросла, что вызывает внутри страны дискуссии об энергетической безопасности, главным образом обсуждаются вопросы диверсификации источников поставок и надежность транспортировок. Отношения Китая и Ближнего Востока в области энергетики дают представление о том, насколько разнообразны и отчасти противоречивы сложные взаимосвязи между глобальными рынками и геополитикой.

Растущая зависимость Китая от поставок ближневосточных нефти и газа ставит вопрос, намерен ли Китай активизировать свою роль в политическом урегулировании и обеспечении безопасности в этом сложном и все более нестабильном регионе. Обсуждается главным образом, почему Китай не хочет или не может, во всяком случае пока, приложить больше усилий к поискам ответов на серьезные вызовы безопасности, которых становится все больше. Как без обиняков выразился один из ближневосточных политических аналитиков, «в целом у Китая не было возможности развивать стратегические отношения ни с одной из стран Ближнего Востока. Он придерживался политики выжидания, невмешательства, бездействия и отстранения от ближневосточных конфликтов, полностью сосредоточившись на импорте энергоносителей и ограниченной торговле».

Основанные на поставках сырья экономические связи со странами Ближнего Востока не переросли ни в плодотворные стратегические отношения, ни в явное и стабильное усиление позиций Китая в регионе. Даже тесные торговые и инвестиционные отношения с Ираном в то время, когда тот находился под санкциями, не гарантируют Пекину какого-то особого коммерческого или политического влияния на Тегеран. При этом зависимость Китая от импорта ископаемого топлива почти наверняка продолжит расти, вместе с ней еще большую остроту приобретут вопросы обеспечения безопасности источников и путей поставок, а также вовлеченности Китая в сложные хронические проблемы безопасности в регионе. Все это лишь подтверждает, что китайско-ближневосточные связи будут по-прежнему чрезвычайно важны для понимания экономического и геополитического аспектов увеличения глобальной роли Китая.

Недостатки существующих парадигм

Из приведенных кратких характеристик отношений Китая с соседями, с признанными державами вроде Соединенных Штатов, с развивающимися странами и торговыми партнерами, располагающими большими сырьевыми запасами, складывается представление о сложной политико-экономической системе китайских международных отношений. Очевидно, что две существующие парадигмы — геоэкономическая и мирного развития — не способны охватить все экономические и политические интересы, а также вопросы безопасности, в результате взаимодействия которых возникают международные инициативы и связи Китая, якобы преследующие сугубо экономические цели. Кроме того, эти парадигмы не объясняют, как значимые изменения в экономике (вроде окончания сырьевого бума) и политике (такие, как закат левого популизма в Латинской Америке) могут повлиять на существующие модели китайских международных отношений.

Обе парадигмы плохи. Парадигма мирного развития в лучшем случае грешит чрезмерными оптимизмом и экономическим детерминизмом, а в худшем — подрывает репутацию Китая как пропагандистское прикрытие геополитических устремлений, продиктованных соображениями реальной политики. Что касается геоэкономической парадигмы, то она переоценивает способность Китая ставить перед собой геостратегические цели и добиваться их, умело воздействуя на внутренний и международный рынки и на субъектов внутренней и внешней политики. Неожиданным образом эти парадигмы роднит склонность без особых на то оснований приписывать китайской внешней политике дополнительные качества — доброжелательность (в случае парадигмы мирного развития) либо стратегическую прозорливость (в случае геоэкономической парадигмы). Таким образом, обе господствующие теории политэкономии международных отношений Китая являются ограниченными, косными и оторванными от действительности.

Контекст

Авианосцы, которых боятся Россия и Китай

The National Interest 30.01.2017

Китай готов занять кресло мирового лидера

Reuters 27.01.2017

Сначала Россия, теперь Китай

The Hindu 26.01.2017 На пути к пониманию политической экономии международных отношений Китая

Что же делать, если плохи господствующие теории? Первым делом надо признать их недостатки. Сделать это не так просто, поскольку обе парадигмы политизированы и служат интересам определенных групп. Парадигма мирного развития отражает официальную политику Коммунистической партии Китая и играет первостепенную роль в государственной пропаганде и дипломатии. Поэтому она пользуется сильной поддержкой в академических и внешнеполитических кругах, даже притом что не все их представители ее полностью разделяют. Тем временем геоэкономической парадигмы придерживаются преимущественно политические оппоненты Китая, встревоженные его экспансией и ростом влияния в мире. Настолько прочно укоренившиеся и политизированные концепции непросто сбросить со счетов. Но признать их недостатки чрезвычайно важно, поскольку ошибочные политэкономические подходы могут вызвать рост напряженности по мере того, как глобальная роль Китая будет увеличиваться.

На более общем уровне эти парадигмы отражают давнишнее разделение между экономическим и геополитическим подходами к теории и практике международных отношений. Они — результат традиционного и излишне упрощенного понимания того, как соотносятся между собой богатство и бедность (в случае с геоэкономической парадигмой) и развитие и безопасность (в случае с парадигмой мирного развития).

Такие недостатки отражают «эффект силосной башни» — так журналист и социолог Джиллиан Тетт назвала идейную обособленность в пределах отдельных групп во властных, академических и деловых кругах, чреватую «зашоренностью и уходом от действительности», которые могут, в свою очередь, приводить к принятию неверных решений и нежелательным политическим последствиям. Недостатки геоэкономической парадигмы и парадигмы мирного развития как раз и связаны с узостью мышления и закрытостью описанных групп, с тем, что они варятся в собственном соку. Однако «эффект силосной башни» распространяется не только на представления о международной политэкономии Китая — его проявления можно увидеть в работе разнообразных институций и в самой стране, и в остальном мире.

Часто этот эффект отражается в организационной структуре. Например, в дипломатической службе США такие группы исторически носят название конусов — сотрудники распределяются по ним в соответствии со своей специализацией: политической, экономической или какой-то еще. На факультетах политических наук американских университетов международными отношениями обычно занимаются специалисты по международной безопасности и по международной политической экономии, причем поощряется узкая специализация. По словам директора одного из самых уважаемых в Европе центров по исследованию международно-политических проблем, в западной китаистике «в общем и целом существует четкое разделение сфер экономики, политики и безопасности».

Так же они разделены и в китайских академических учреждениях и политических институциях. В Китае связь между экономикой и политикой не только не рассматривают отдельно — ее считают либо само собой разумеющейся, либо принадлежащей официальной марксистской идеологии и риторике, — но и в целом придают изучению международной политической экономии второстепенное значение по сравнению с теорией международных отношений и вопросами безопасности. На научных конференциях и политических саммитах с участием представителей Китая и других стран, посвященных китайской внешней политике, можно заметить, что эксперты и организации распадаются на два лагеря — одни занимаются вопросами экономики и бизнеса, другие специализируются на геополитике и безопасности. Такое разделение по принципу приверженности определенной организации или традиции — академической либо бюрократической — особенно бросается в глаза на многочисленных мероприятиях, посвященных инициативе «Один пояс — один путь», изначально имеющей двойную, экономическую и геополитическую, направленность.

Чтобы лучше понимать процессы, связанные с усилением роли Китая в мире, и адекватно реагировать на них, необходимо признать эффект искусственности разделения политики и экономики и нейтрализовать его. Необходимо разрушить барьеры, которые в политических и научных кругах разделяют экономический, политический и геостратегический подходы.

Между богатством и могуществом, развитием и безопасностью не существует безусловной зависимости, и нет простых законов, которые помогли бы разобраться в сложном переплетении экономических и политических факторов, формирующих отношения Китая с остальным миром. В первые десятилетия XX века экономика Соединенных Штатов была, бесспорно, крупнейшей в мире, но до конца Второй мировой войны у США не было желания или возможности влиять на международную политику сообразно статусу своей экономики. Так что мысль об отсутствии прямой зависимости между богатством страны и ее международным могуществом не должна вызывать удивления.

Преодолеть эффект разобщенности в анализе будет непросто, но сейчас для этого самое подходящее время. Китай находится на перепутье — и во внутренней, и в международной политике, это дает возможность снять существующие барьеры. Внутри страны Китай проходит крайне трудную, но необходимую трансформацию модели экономического развития, чтобы избежать так называемой ловушки среднего дохода. При этом встают серьезнейшие экономические, социальные и политические вызовы, и в поиске ответов на них Китай обращается за советом и сотрудничеством к кому только может. В международной сфере Си Цзиньпин активизирует внешнеэкономическую дипломатию, выдвигает все новые инициативы и создает новые институты, что чревато как высокими рисками, так и значительными выигрышами. Наконец, нащупав связь между внутренними и внешними вызовами и инициативами, можно будет ответить на вопрос, как стремление Китая к богатству и могуществу, в рамках которого он пытается, в частности, объединить вопросы развития и безопасности, скажется на самой этой стране и на мире в целом.

В продолжение темы благоприятного момента и открывшихся возможностей необходимо сказать, что сам Си Цзиньпин связал официальный внешнеполитический подход и политику Китая с признанием взаимозависимости между экономическим развитием с одной стороны и стабильностью и безопасностью с другой. В марте 2014 года он заявил на конференции по безопасности в Азии, что «развитие — это основа безопасности, а безопасность — необходимая предпосылка развития». Однако напомним, что, как показал наш анализ, невозможно описать происходящее, опираясь только на модель мирного развития.

Утверждение Си Цзиньпина предлагает — а по сути, констатирует необходимость — тщательно обдумать: что такое экономическое развитие и каким оно должно быть; что понимается под безопасностью и стабильностью; как они связаны сейчас и как должны быть связаны в дальнейшем. Долгие годы в китайском руководстве считали, что развитие национальной экономики и социальная стабильность нераздельно связаны между собой — теперь это представление распространяется и на внешнюю политику Китая. При этом мало кто в Китае и в мире анализировал логическую посылку, в которой развитие приравнивается к стабильности и безопасности, и то, насколько эта посылка реализуема, особенно за пределами Китая. Найти способ осмыслять подобные вопросы и претворять теоретические посылы в жизнь — важнейшая отправная точка в формировании нового подхода.

Все это должно подтолкнуть представителей правительственных и неправительственных организаций к анализу ключевых аспектов темы развития и безопасности и к обсуждению их с представителями власти, учеными и гражданами Китая. В Соединенных Штатах благодаря академическим, неправительственным, государственным и коммерческим организациям уже давно сформировался междисциплинарный интеллектуальный и политический экспертный потенциал, позволяющий находить общий язык с остальным миром. Перед Китаем тоже встает необходимость накопления человеческих и организационных ресурсов, которые бы позволили ему лучше понимать мир по ту сторону границ и увереннее прокладывать себе в нем путь. Сочетание опыта, который есть у Запада, и насущной необходимости у Китая открывает благоприятные перспективы для сотрудничества и формирования нового способа мышления.

Начаться сотрудничество может с усиления междисциплинарной составляющей в изучении роли, которую играет Китай в современном мире. Научные аналитические центры и академические исследовательские организации могут активизировать и расширить работу, которая уже идет в области политической экономии в целом и международной политической экономии в частности. Далее необходимо следить за тем, чтобы каналы связи не обрывались, чтобы результаты исследований в разных областях — политической экономии, международной безопасности и регионоведения — взаимно дополняли и обогащали друг друга. Кроме того, политикам и аналитикам очень бы пригодилось полноценное научное исследование сложных взаимозависимых аспектов увеличения роли Китая в международной экономике и политике. Китаю, как и любой другой стране, было бы полезно расширить качественные исследования в сфере международной политической экономии и связанных с ней вопросов безопасности, объединив их с уже действующими программами изучения международных отношений. Отправным пунктом или начальной задачей для китайских и западных специалистов по международной политической экономии может стать анализ следующей ситуации: как в связи с окончанием всемирного сырьевого бума и сменой модели экономического развития Китая изменятся его отношения с богатыми природными ресурсами развивающимися странами и какова будет в этих странах динамика корреляции между развитием и безопасностью.

Такого рода исследования в области международной политической экономии в свое время уже принесли положительные результаты. Как область научного знания международная политическая экономия возникла в 1970-е годы на волне стремительных перемен на международных энергетических рынках и растущих тревог (а также надежд) в связи с ослаблением американского господства в мире. Отчасти ее появление было реакцией на непродуктивность и косность узкоспециального подхода в науке и политике, в соответствии с которым так называемая высокая политика, занимавшаяся такими темами, как международные альянсы и ядерная безопасность, была отделена от так называемой низкой политики, ведавшей торговлей, финансами и прочей внешнеэкономической рутиной. Появившись, международная политическая экономия не осталась запертой в университетских стенах: в 1970-е годы лучшие американские специалисты в этой сфере занялись важными практическими вопросами международной экономики и политики, такими, например, как внешнеполитические аспекты регулирования деятельности транснациональных корпораций. Некоторые из этих специалистов, в частности Джозеф Най и Стивен Краснер, впоследствии работали в правительстве. Международное положение, в котором находились Соединенные Штаты в 1970-е годы, чем-то напоминает современную китайскую ситуацию — китайские компании стремятся на зарубежные рынки, рынок энергоресурсов нестабилен, а тема относительного ослабления США по-прежнему актуальна. При этом выработанные в 1970-е подходы и научный инструментарий к китайской ситуации практически не применяются; необходимо это изменить.

Что касается научных аналитических центров и подобных им организаций, то некоторые из них уже начали исследования и запустили программы, которые могут быть в дальнейшем расширены. Из тех, кто в сотрудничестве с Китаем уже приступил к важному детализированному исследованию проблем развития и безопасности как взаимосвязанных аспектов роста китайского влияния в мире, можно назвать Стокгольмский институт исследования проблем мира и Американский комитет Друзей на службе обществу. Кроме того, многие китайские университеты и все больше аналитических центров, не говоря уже о представителях бизнеса и власти, заявляют о готовности сотрудничать и принять помощь в формировании подхода к пониманию внешнего мира и взаимодействию с ним. Западные академические учреждения и неправительственные организации с опытом исследований в области регионоведения и международного развития должны искать новые формы партнерства с Китаем для совместного изучения связей между развитием и безопасностью — с тем, чтобы уделить основное внимание странам и регионам, где есть серьезные проблемы с тем и другим. Таким, например, как Камбоджа с Лаосом и Мьянмой в Юго-Восточной Азии и Афганистан с Пакистаном в Центральной.

Международным организациям также отведена роль. У таких институтов, как Всемирный банк и его региональные аналоги вроде Азиатского банка развития, есть большой, заработанный тяжелым трудом опыт финансирования и администрирования природоохранных и социальных составляющих крупных инфраструктурных проектов. Этот опыт может оказаться полезным для плодотворного сотрудничества с Китаем, который осуществляет подобные проекты по всему миру. Более того, начало такому сотрудничеству положено: Всемирный банк и Азиатский банк развития уже договорились о совместном с Азиатским банком инфраструктурных инвестиций финансировании ряда проектов. Китай также заявил о своей заинтересованности во взаимодействии с ООН при посредничестве недавно учрежденного под эгидой этой организации Фонда мира и развития. Это открывает дополнительные возможности для сотрудничества с Китаем в исследовании взаимосвязей между развитием и безопасностью.

Задействованы должны быть также и прямые межгосударственные отношения США и Китая. Существующий формат ежегодных встреч в рамках Стратегического и экономического диалога между Китаем и США может превратиться в ключевую площадку для обсуждения пресечений экономических вопросов с одной стороны и вопросов безопасности и политики с другой. Но пока даже в рамках стратегического и экономического диалога экономические департаменты стараются дистанцироваться от тех, кто специализируется на проблемах безопасности.

Заключение

Скорее всего, экономическое развитие и в дальнейшем будет занимать почетное место в экономической и внешней политике Китая, но не стоит забывать, что оно всегда влечет за собой социальные и политические перемены и вызовы. В условиях, когда модель развития и политика Китая меняются, когда они находятся под влиянием других стран, международных институтов и событий, на которые они в свою очередь тоже воздействуют, особенно важно найти способы понимания этих процессов. Узким, зашоренным взглядом нельзя охватить сложную реальность. Не поняв, что происходит, невозможно адекватно отреагировать. Но благодаря новому подходу, не признающему преград, могут открыться самые неожиданные возможности. Необходим настоящий прорыв, чтобы осмыслить растущую роль Китая и понять, что перспективы мира и процветания не тают, а напротив, становятся все более реальными. Убедить в этом всех будет непросто, но, объединившись, силы, заинтересованные в изменении международной роли Китая, смогут справиться с этой задачей.

Мэтт Ферчен — приглашенный исследователь в Центре мировой политики Карнеги-Цинхуа, где он руководит программой «Китай и развивающиеся страны». Основные темы его исследований — управление городской теневой экономикой в Китае, дебаты о «китайской модели» развития, а также экономические и политические отношения Китая и стран Латинской Америки. Ферчен также преподает на факультете международных отношений Университета Цинхуа, где ведет курсы по международной и китайской политической экономии и китайско-латиноамериканским отношениям для студентов и выпускников.

Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.

Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования

Московский государственный университет путей сообщений (Юридический институт)

Специальность «Таможенное дело»

Курсовая работа

По дисциплине Мировая экономика и ВЭД

на тему: «Место КНР в мировой экономике»

Исполнитель:

Студент доцент Подсветова Т.В.

Москва 2011

Введение

Глава 1. Общая характеристика экономики КНР

1.1 Природно-географическая, социальная и политическая структура КНР

1.2 Экономическая составляющая КНР

1.3 Внешнеэкономические отношения КНР

Глава 2. Основные направления экономической политики КНР

2.1 Этапы и проблемы перехода Китая к рыночной экономике

2.2 Основные сдвиги в отраслевой структуре народного хозяйства

Глава 3. Валютно-финансовая система Китая

3.1 Организация банковской системы

3.2 Импорт капитала и инвестиционный климат Китая

3.3 Роль СЭЗ в экономике Китая

Заключение

Список используемой литературы

Приложения

Введение

На сегодняшний день процессы, происходящие в экономике Китая привлекают к себе внимание специалистов и широкой мировой общественности. «Мы внимательно следим за экономическим развитием вашей страны и восхищаемся вашими успехами», – заявил в ходе своего визита в Китай бывший Президент России Владимир Путин, обращаясь к председателю КНР Ху Цзиньтао. И это действительно так. Достижения, демонстрируемые китайским народом в переустройстве страны, не могут никого оставить равнодушными. А кое-кого они даже пугают. Так, газета «Financial times» писала в 2004 году: «Мы все еще боимся Китая. Разумеется, он представляет уже не такую опасность, как раньше. Сейчас Китай опасен как располагающий дешевой рабочей силой конкурент, лишающий нас рабочих мест и доли рынков... В глазах слишком многих Китай остается угрозой». Однако и недруги Китая вынуждены признавать, что перемены, происходящие в этой стране, поразительны.

Тема данной курсовой работы достаточно актуальна, т.к. уже говорилось выше Китай представляет сегодня мощную страну с большим развитием экономического потенциала и становится привлекательным партнёром для сотрудничества с другими странами.

Объектом исследования является становление экономического процесса Китая, а конкретно среди множества форм рассмотрена социально-экономическая сфера, внешнеэкономические отношения, финансовая система, а также проблемы перехода Китая к рыночной экономике.

Предмет исследования – экономика Китая и её влияние в целом на экономическую и политическую ситуацию в мире.

Цель работы – более детально рассмотреть структуру экономической составляющей Китая, её принципы функционирования, сущность происходящих перемен в экономике и объём оказываемого влияния на другие страны.

Для достижения цели в работе были поставлены следующие задачи:

Выделить основные составляющие Экономики Китая;

Рассмотреть систему экономических отношений Китая;

Изучить процессы, регулирующие сферу деятельности ФС ВТС в России;

Внешнеэкономические отношения с другими странами;

Ознакомиться с финансовой системой Китая;

Чтобы лучше понять суть экономики Китая стоит заострить внимание на различных информационных источниках, где более подробно рассмотрены аспекты вопроса. Особенно внимательно следует изучить источники СМИ.

Глава 1. Общая характеристика экономики КНР.

Природно-географическая, социальная и политическая структура КНР

Китай – одно из старейших государств Центральной и Восточной Азии, площадью 9,6 млн. кв. км. Столица - г. Пекин.

Население Китая составляет более 1,4 млрд. чел. (в 1950 - 2002 гг. оно возросло в 2,4 раза, его доля в населении мира превышает 1/5): 91% - китайцы (хань), живут также 55 других национальностей и народностей (чжуаны, уйгуры, монголы, тибетцы, хуэй, корейцы и др.). Официальный язык - китайский. По религиозным убеждениям большинство населения - атеисты, среди верующих преобладают конфуцианство, даосизм, буддизм .

Денежная единица Китая – юань.

Новейшая история Китая такова: до 1911г. Китай был империей, в феврале 1912г. провозглашена Китайская Республика. С 1925 по 1949г. (с перерывами) в стране шла гражданская война между различными военно-политическими группировками. В 1931г. на части территории провозглашена Китайская Советская Республика. В октябре 1949г., после поражения правительства Чан Кайши (партия Гоминьдан) в гражданской войне, провозглашена Китайская Народная Республика (КНР). Остатки гоминьдановских войск и правительство прежней Китайской Республики эвакуировались на остров Тайвань. До 1971г. представитель Тайваня занимал место в ООН, после чего это место перешло к представителю КНР.

По форме территориально-политического устройства КНР - унитарное государство с автономными образованиями. Административное деление: 23 провинции (без Тайваня), 5 автономных районов и 4 города центрального подчинения - Пекин, Шанхай, Чунцин и Тяньцзинь. Помимо автономных районов в КНР 30 автономных областей, 124 автономных уезда, а также свыше тысячи автономных волостей.

В 1997г. бывшая английская колония Гонконг, возвращенная под суверенитет Китая, вошла в состав КНР в качестве специального административного района Сянган.

В КНР применяется административная форма автономии. Компактно проживающие национальные меньшинства могут создавать 3 вида автономных образований: автономный район, автономный округ и автономный уезд.

По форме правления КНР является республикой советского (социалистического) типа. Согласно Конституции 1982г. КНР социалистическое государство демократической диктатуры народа, руководимое рабочим классом и основанное на союзе рабочих и крестьян. Доминирующей и руководящей силой политической системы является Коммунистическая партия Китая (КПК), что отражено в Конституции КНР. Для политической системы характерно тесное переплетение партийных и государственных функций, КПК и государства. Помимо КПК в Китае существует еще 8 "демократических" партий, имеющих декоративный характер .

Глава государства - Председатель КНР, избираемый ВСНП. Срок его полномочий соответствует сроку полномочий ВСНП, но он осуществляет их до вступления в должность Председателя, избранного ВСНП нового созыва. В 2003 г. к власти пришло новое руководство во главе с Ху Цзиньтао. Никто не может занимать должность Председателя КНР более чем два срока подряд. На основе решений ВСНП и его Постоянного комитета Председатель КНР осуществляет полномочия по опубликованию законов, назначению ряда высших должностных лиц (премьера, его заместителей, членов Государственного совета и др.), награждению государственными орденами и присвоению званий, назначению и отзыву представителей в иностранных государствах, ратификации и денонсации договоров с иностранными государствами, опубликованию указов о помиловании, о мобилизации, о введении чрезвычайного положения и объявлению состояния войны. Председателю КНР помогает заместитель, который избирается ВСНП на тех же условиях и в том же порядке, что и Председатель.

Центральным исполнительным органом государства является Государственный совет КНР, который характеризуется в ст.85 Конституции как "Центральное народное правительство, исполнительный орган государственной власти, высший государственный административный орган". Он состоит из Премьера, заместителей Премьера, членов Государственного совета, министров, председателей комитетов, главного ревизора, начальника секретариата. Премьер, его заместители, члены Госсовета и начальник секретариата образуют Постоянный комитет Государственного совета. Срок его полномочий - 5 лет. Государственный совет руководит административной работой общегосударственного масштаба, деятельностью министерств и ведомств и наделен соответствующими полномочиями. Он ответственен перед ВСНП и его Постоянным комитетом и им подотчетен.

1.2Экономическая составляющая КНР

Экономика КНР в последние 30 лет постоянно растет и в 2009 году занимала 3 место в мире по величине номинального ВВП (после США и Японии) . ВВП в 2009 году равнялся $5,02 трлн. По данным 2010 года, в апреле-июне Китай обогнал Японию по этому показателю. По ВВП с учётом паритета валют Китай на 2-м месте в мире (по данным МВФ 10,1 трлн международных долларов в 2010 году, прогноз на 2011 год -11.2 трлн), уступая только США. Китай в начале XXI века является космической и ядерной державой. Построение рыночной экономики осуществляется в Китае под руководством Коммунистической партии на основе пятилетних планов. Экономика сохраняет свою многоукладность. При высокой доле иностранных инвестиций почти 80 % всех иностранных инвесторов в экономику КНР - это этнические китайцы (хуацяо), проживающие за рубежом. В 2020 г. Китай должен по планам КПК догнать США по совокупному доходу ВВП. Чтобы способствовать структурным изменениям, Китай развивает собственную систему образования, обучение студентов за рубежом (особенно в США и Японии), поощряет импорт технологий, позволяющих развивать такие прогрессивные секторы экономики как производство программного обеспечения, новых материалов, телекоммуникационную индустрию, биотехнологии, здравоохранение. В КНР свыше 384 млн пользователей Интернета, страна также лидирует в мире по числу пользователей мобильной телефонной связи (487,3 млн пользователей на апрель 2007 года). В районе Хайдиан севернее Пекина создана китайская «Силиконовая долина». Интенсификация производства приносит и побочные результаты: уровень скрытой безработицы в сельской местности примерно вдвое превышает официальные показатели (4,6 %). Китай негласно поощряет эмиграцию. Китай лидирует в мире по добыче угля, железных, марганцевых, свинцово-цинковых, сурьмяных и вольфрамовых руд, а также древесины; является крупнейшим в мире производителем кокса, чугуна, стали и стальных труб, алюминия, цинка, олова, никеля, телевизоров, радиоприемников и мобильных телефонов, стиральных и швейных машин, велосипедов и мотоциклов, часов и фотоаппаратов, удобрений, хлопчатобумажных и шелковых тканей, цемента, обуви, мяса, пшеницы, риса, сорго, картофеля, хлопка, яблок, табака, овощей, шелковичных коконов; имеет крупнейшие в мире поголовья птицы, свиней, овец, коз, лошадей и яков, а также лидирует по вылову рыбы. Кроме того, КНР входит в тройку крупнейших мировых автопроизводителей (7,2 млн в 2006) после Японии и США. На территории КНР ведется добыча нефти, газа, редкоземельных металлов (молибден, ванадий, сурьма), урана.

1.3 Внешнеэкономические отношения Китая

Китай – социалистическая страна с плановой экономикой. Тем не менее иностранных инвесторов это не смущает. Политическая и экономическая системы КНР стабильны, и приток иностранных капиталов с каждым годом растет: с 1980 по 2000 г. он вырос почти в 4,5 раза. К 2006 г. в Поднебесной числилось почти 400 тыс. предприятий с участием иностранного капитала. Контрактный объем инвестиций – более 600 млрд долл.. Главными прямыми инвесторами в экономику Китая выступают Тайвань, Сянган, Аомэнь, Сингапур, Индонезия, т.е. страны, где проживает больше всего китайцев. Предприниматели Тайваня, Сянгана, Аомэня, Сингапура – главные инвесторы в экономику Китая. Их вклад составляет 60–80% суммы всех вкладов деловых кругов остальных стран мира. В последние годы Тайвань превратился во второго после Гонконга инвестора в экономику КНР, а после включения Гонконга в геополитическую систему Китая – в инвестора номер один. Бурно растет китайский экспорт: примерно на 25–30% ежегодно. Если в 1979 г. во внешней торговле формировалось менее 10% ВНП страны, в 1993 – почти 36%, то в 1998 г. (на июль) – более 45%, в июле 2003 г. – около 50%. В связи с экономическим и финансовым кризисом в Юго-Восточной Азии в конце XX в. Китай активно осваивал рынки в Европе, Африке, Латинской Америке, в США. За это время экспорт КНР в страны Евросоюза вырос более чем на 25%, в Африку – на 45%, в Латинскую Америку – на 38%, в США – почти на 20%. Дефицит торгового баланса США с КНР в 2005 г. составил около 150 млрд долл. Защита торговых интересов страны – характерная черта пекинских лидеров. На конец 2006 г. по золотовалютным запасам Китай превзошел Японию и почти в 2 раза – Россию. Надо особо отметить, что КНР предпочитает покупать золото, а в последнее время – евро, не надеясь на прочность доллара.

Что касается внешнеэкономических связей Китая и России, то огромный китайский рынок осваивается в первую очередь представителями нашего военно-промышленного комплекса. В КНР мы /с. 366/ поставляем различные виды вооружений: корабли, самолеты, некоторые компоненты космической техники, ракеты тактического назначения, машины и оборудование, предназначенное для строительства ГЭС и ГРЭС, АЭС. Но структура российско-китайской торговли не удовлетворяет Москву. Только за 2005 г. объем поставок российских машин и оборудования снизился почти вдвое. Пока что в Китай мы больше продаем энергоносители, пиломатериалы и сырье. Гораздо активнее в этом отношении действуют китайские предприниматели – “челноки”. Их, как и китайские товары в основном изделия легкой промышленности, в России можно видеть “от Москвы до самых до окраин”. Правда, им активно помогает около 1 млн российских “челноков”. Тем не менее объем российско-китайской торговли за последние пять лет рос медленно. В 2000 г. товарооборот Китая с Россией составил 8 млрд. долларов: практически столько же сколько и пять лет назад. В 2003 г. он приблизился к 12 млрд долл., а в 2005 г. он, по словам директора Департамента внешних отношений, составил 29,1 млрд долл. Медленный рост товарооборота объясняется тем, что головы лидеров России больше повернуты на Запад. Хотя по сравнению с неровными отношениями с США, некоторыми странами Западной Европы, Среднего и Ближнего Востока, трений с большинством стран ближнего зарубежья, российско-китайские связи более стабильны и предсказуемы. У Москвы, наконец-то, появился план стратегического развития экономических, политических, военных, транспортных и культурных связей с Пекином.

Глава 2. Основные направления экономической политики КНР

2.1 Этапы и проблемы перехода Китая к рыночной экономике

Развитие КНР с конца 70-х годов связано с курсом на проведение экономической реформы и открытой внешнеэкономической политики.

III пленум ЦК КПК одиннадцатого созыва, состоявшийся в декабре 1978г., принял решение о переносе центра тяжести в работе партии и правительства на решение экономических проблем и провозгласил задачу модернизации экономики страны. Этот пленум рассматривается в КНР как «великий переломный момент», с которого началось становление страны на правильный, отвечающий условиям Китая путь экономического развития. Хотя сроки выполнения программы модернизации, конкретные пути осуществления экономической реформы неоднократно пересматривались, основные цели остаются неизменными и заключаются в том, чтобы превратить Китай в богатое, демократическое социалистическое государство с душевым доходом населения на уровне среднеразвитых стран мира.

Достижение поставленных целей связывается с построением «социалистической рыночной экономики», сочетающей использование двух хозяйственных систем: планово-распределительной и рыночной, постепенное внедрение элементов рынка и сокращение централизованного распределения, уменьшение доли госсектора при увеличении доли других форм собственности, сосуществование регулируемых государственных и свободных рыночных цен. Преобразование хозяйственного механизма рассматривается в Китае в качестве чрезвычайно сложной, масштабной задачи, требующей системного подхода и длительного периода времени, что, в частности, отмечалось в докладе Цзян Цзэмина на XV съезде КПК в сентябре 1997г. По мнению китайского руководства, система социалистической рыночной экономики в полном объеме может быть создана в течение 20-30 лет путем преодоления множества трудностей и проблем .

В период 1984-1990гг. официальной моделью преобразований было провозглашено создание системы социалистического товарного хозяйства. В программных документах КПК было заявлено о недопустимости противопоставлений планового хозяйства товарному и необходимости развития последнего как наиболее эффективного инструмента развития экономики.

Центральная роль отводилась реформе системы ценообразования - постепенное сокращение номенклатуры товаров, цены на которые централизованно устанавливаются государством, переход к свободному регулированию цен на потребительские товары. Реформа цен проводилась в несколько этапов. Первоначально были предприняты шаги по совершенствованию действующих государственных цен, их приближению к реальному уровню затрат. В значительной степени были увеличены традиционно заниженные цены на сельскохозяйственную продукцию и повышены цены на средства производства. В области механизма ценообразования происходила постепенная передача права установления цен от центральных к местным органам управления. На втором этапе стала осуществляться постепенная либерализация цен, которая охватывала все больший круг товаров производственного и потребительского назначения. Одновременно реформировались системы инвестиций, налогообложения, кредитная система, внешней торговли и иностранных капиталовложений, в экспериментальном порядке создавались рынки ценных бумаг и недвижимости.

Задача реформирования государственных предприятий - в настоящее время наиболее сложная и масштабная проблема, стоящая перед экономикой КНР. Мероприятия по реформированию на государственных предприятиях КНР до последнего времени реализовывались «главным образом в направлении расширения их прав в хозяйственной деятельности при сохранении за государством права собственности на имущество предприятия. Основной имущественно-хозяйственной формой является система подрядно-хозяйственной ответственности предприятий, где наряду со старой системой отчисления прибыли осуществляется переход к системе налогообложения и практике возврата кредитов после уплаты налогов. Одновременно вводится акционерная система как более высокая форма имущественно-хозяйственной ответственности предприятий, которая используется по мере накопления опыта самостоятельной хозяйственной деятельности.

Сейчас Китай вступил в «период рекордно высокого уровня слияний и приобретений», в ходе которого около 90 % государственных предприятий страны перейдут в частные руки, т.е. будут приватизированы (термин «приватизация» в Пекине стараются не употреблять, там предпочитают другой термин – «преобразование характера собственности»). Правительство надеется, что частные владельцы помогут сделать убыточные компании, лежащие тяжелым бременем на китайской экономике, рентабельными. При этом учитывается, что приватизация приведет к росту армии безработных, тем более что уже 25 миллионов человек потеряли работу. Поэтому принято решение, что средства, вырученные от продажи госпредприятий, пойдут в первую очередь на поддержку неимущих слоев, в том числе на систему здравоохранения, пенсионную систему и систему социального обеспечения. Также один из путей решения этой проблемы - создание малых предприятий, развитие индивидуального сектора, что, по различным оценкам, до 2006г. может решить проблему трудоустройства от 50 до 80 млн. человек, занятых на производстве в городах страны.

Кампания по приватизации возвещает, пишет «Washington post», о наступлении нового этапа перехода от планового хозяйства к рыночной экономике. Однако в Пекине подчеркивают, что этот переход не тождествен отказу от государственного регулирования экономики. Китайское руководство в ходе экономических преобразований намерено и дальше сохранять «командные высоты» в экономике и прежде всего в стратегически важных для развития страны отраслях и производствах. Под контролем государства по-прежнему останутся на правах общенародной собственности земля, ее недра и природные ресурсы, в том числе месторождения полезных ископаемых.

Значительные изменения произошли в инвестиционной политике. Система мобилизации и распределения инвестиционных ресурсов в период до начала осуществления политики реформ основывалась на полном изъятии в госбюджет прибыли предприятий и дальнейшем распределении средств между регионами, отраслями, предприятиями. Ассигнования в экономику носили безвозмездный характер при упоре на административные методы хозяйственного управления. В период осуществления реформы были диверсифицированы источники финансирования. Наряду с государственными средствами активно используются средства коллективных, индивидуальных, частных и совместных предприятий, накопления населения. Осуществляется децентрализация государственных капиталовложений в сторону увеличения роли источников финансирования, находящихся в руках местных властей и государственных предприятий.

Бюджетное финансирование все в большей степени заменяется кредитованием капиталовложений, которое осуществляется специализированными банками. Одной из важнейших составных частей реформы стало восстановление многоукладной экономики. Курс на развитие многообразных форм собственности и способов хозяйствования был одобрен в основных государственных документах и объявлен долгосрочной линией. К началу 90-х годов XX в. в стране сложилось четыре вида собственности - государственная, коллективная, частная, индивидуальная. Каждая из них в свою очередь имеет многообразные способы хозяйствования.

2.2 Основные сдвиги в отраслевой структуре народного хозяйства

Индивидуальные хозяйства работают на основе использования общественной собственности (аренда, подряд) и личной собственности на средства производства. Индивидуальный предприниматель использует в основном свой труд и труд членов семьи. Сфера индивидуального предпринимательства распространяется на такие области, как бытовое обслуживание населения, строительство, культура, операции с недвижимостью, розничная торговля.

Частными предприятиями, согласно законодательству КНР, являются хозяйства с числом наемных работников, превышающим восемь человек. Частный сектор стал развиваться на базе индивидуального сектора. В программных документах КНР отмечается, что необходимо поощрять развитие частного сектора, так как он функционирует в рамках экономики, основанной на общественной форме собственности, и не может занять господствующие позиции в стране, а определенное развитие частного сектора стимулирует производство, увеличивает занятость, оживляет рынок. Большую хозяйственную самостоятельность получили предприятия коллективного сектора. В настоящее время коллективным сектором охвачена почти вся сельская местность и большая часть городов.

Особо значительны процессы, которые произошли в коллективном секторе китайской деревни после перехода сельского хозяйства на подворный подряд, прямо увязывающий доходы крестьянского двора с объемом произведенной им продукции. В 60-70-е годы XX в. сельскохозяйственные народные коммуны считались коллективным сектором, однако по существу, т.е. по характеру распоряжения собственностью, коллективными они не были. Государство контролировало процесс производства и процесс распределения конечного продукта. В результате та форма хозяйствования не смогла обеспечить высокий уровень производительности труда.

Переход к системе подворного подряда и прямым рыночным закупкам кардинально изменил ситуацию в деревне, активизировал человеческий фактор и способствовал быстрому росту производства сельскохозяйственной продукции. Изменяющаяся структура потребления предъявляет новые требования к производственной структуре сельского хозяйства в отношении качества и ассортимента. Возникла сложная проблема - несоответствие между существующей структурой сельскохозяйственного производства и меняющейся структурой общественного спроса на продукты питания. Решение проблемы связано с повышением рентабельности, экономической эффективностью и изменением структуры сельскохозяйственного производства.

Важным элементом хозяйственного уклада в деревне стали сельские предприятия («предприятия волостей и поселков»): 70% валового производства этих предприятий приходится на промышленность, 10% - на транспорт, далее идут строительство, торговля, общественное питание. Доля сельских предприятий в производстве валового общественного продукта в деревне составила в 2003г. 13,5%.

Государственный сектор продолжает занимать господствующее положение по таким показателям, как доля в валовой продукции промышленности, розничном товарообороте, численности занятых. Вместе с тем к началу 90-х годов XX в. доля предприятий государственного сектора стала постепенно сокращаться.

Снижение удельного веса государственного сектора в численности предприятий привело к определенному уменьшению доли государственного сектора в общем объеме промышленного производства. Если еще в 1990г. на долю государственного сектора приходилось около 55% промышленного производства, то в 1996г. - уже не многим более 40%.

Значительно возросла роль коллективного сектора. В 1989г. на его долю приходилось 35,2% занятых в промышленности и 19% валовой промышленной продукции, а в 2003г. эти показатели составили 53,2% и 39,2% соответственно. Доля частного сектора с 1992 по 1996гг. увеличилась с 4 до 10% валовой промышленной продукции. В настоящее время предпринимаются меры по активизации развития этого сектора экономики, и в будущем, по оценкам, доля частной экономики в ВНП будет доведена до 30%.

Негосударственные секторы играют важную роль в экономике КНР. На них приходится более трети бюджетных доходов, около 60% экспорта.

Одним из важнейших направлений экономической политики периода реформ стала реализация задачи достижения оптимальной сбалансированности народного хозяйства. К концу 70-х годов XX в. в народном хозяйстве КНР существовала воспроизведетвенная структура, при которой 33,7% ВНП создавалось сельским хозяйством; 46,3% - промышленностью и строительством и 20% - третичной сферой. Такую структуру промышленно-развитые страны имели в конце XIX - начале XX вв. В производственной структуре КНР проявлялось отставание сельского хозяйства от развития промышленности: среднегодовой прирост валовой продукции сельского хозяйства за период 1953-1978гг. составил 3,1%, а валовой продукции промышленности - 11,4%; отставание транспорта, связи, других отраслей.

В начале 80-х годов XX в. была разработана новая структурно-экономическая политика на длительную перспективу, которая намечала следующие основные задачи: обеспечение сбалансированного развития промышленности и сельского хозяйства; направление на ускоренное развитие легкой промышленности и привлечение тяжелой промышленности к снабжению населения потребительскими товарами; ликвидация сложившихся диспропорций внутри тяжелой промышленности - между отраслями горнодобывающего, сырьевого и перерабатывающего комплексов, решение энергетической и транспортной проблемы; стимулирование развития наиболее прогрессивных видов производства с целью интенсификации экономики, повышения ее технического уровня (в частности электронной промышленности).

Однако ускоренно развивались не те отрасли, которые должны были развиваться согласно плану. Предполагалось, что только за счет радикальной реформы системы землевладения и землепользования, без крупных капиталовложений со стороны государства, возможен резкий сдвиг в сельскохозяйственном производстве. Бюджетные инвестиции, которые направлялись в основном на развитие крупных сельскохозяйственных предприятий, в общих вложениях в основные фонды в деревне составили в 1993г. 10%. Около 20% вложений финансировались за счет банковского кредита, остальная часть средств поступала от коллективных предприятий и отдельных крестьян.

«Мы внимательно следим за экономическим развитием вашей страны и восхищаемся вашими успехами», – заявил в ходе недавнего визита в Китай Президент России Владимир Путин, обращаясь к председателю КНР Ху Цзиньтао. И это действительно так. Достижения, демонстрируемые китайским народом в переустройстве страны, не могут никого оставить равнодушными. А кое-кого они даже пугают. Так, газета «Financial times» писала в прошлом году: «Мы все еще боимся Китая. Разумеется, он представляет уже не такую опасность, как раньше. Сейчас Китай опасен как располагающий дешевой рабочей силой конкурент, лишающий нас рабочих мест и доли рынков... В глазах слишком многих Китай остается угрозой».

Однако и недруги Китая вынуждены признавать, что перемены, происходящие в этой стране, поразительны. Казалось, еще лет десять назад главным транспортом для жителей Пекина на узких улочках столицы был велосипед, а сегодня ее дороги, которые не в пример российским несопоставимо лучше и шире, заполонили новенькие «Ауди» A4, A6 и A8, «Фольксвагены Пассат», «Тойоты», «Ситроены» и американские «Бьюики». Причем все эти машины китайской сборки. Решение производить собственную сборку сопровождалось достаточно жесткими налоговыми санкциями, направленными на снижение импорта автомобилей в страну, и, наоборот, льготными условиями для иностранных автомобилестроителей. В результате Китай вышел в этом году на четвертое место в мире по количеству произведенных автомобилей, и это, надо полагать, далеко не предел.

В 1995 - 2000 гг. производство автомобилей возросло с 1,45 до 2,07 млн., в том числе легковых - с 323 до 607 тыс. (темп роста 19%). Количество частных автомобилей в 2000 г. достигло 6,26 млн. (темп роста в среднем 20% в год). В 2001 г. по сравнению с 2000 г. производство автомобилей в КНР возросло до 2,33 млн., или на 12,8%.

Китай стремится стать ведущим и в отраслях, производящих компьютерную оснастку и программное обеспечение. Он намерен добиться такого же успеха в качестве экспортера программного обеспечения, как Индия, и компьютерной оснастки, как Тайвань. А внутри страны Пекин делает ставку на развитие новой информационной экономики, хотя это и может привести к ослаблению контроля правительства над системой связи и распределением информации. Тем не менее количество постоянных телефонных линий – сейчас их 397 млн. – увеличилось с 1989 года в 90 раз. Доступ в Интернет через личные компьютеры имеют ныне 69 миллионов человек, в то время как в 2000 году таких было 8,9 миллиона человек. Более 200 млн. китайских семей сейчас пользуются кабельным телевидением, что делает Китай крупнейшим в мире рынком кабельного телевидения. К 2005 году это число может возрасти в два раза. Китай также является крупнейшим рынком для продажи сотовых телефонов, сейчас их уже насчитывается 200 млн., и ежемесячно в стране продается в среднем около 2 млн. штук.

В Китае рост ВВП в 2003 года составил 9,1%, что является самым значительным показателем с 1997 года (динамика ВВП Китая в 1950-2004 гг. представлена в табл. 1.2.1.). В 2002 году рост ВВП составил 8%. Налоговые поступления в стране выросли в 2003 году на 20,3% (в 2002 году рост налоговых поступлений здесь составил 12,1%).

Анализируя развитие китайской экономики, большинство экспертов считают, что ее достижения стали возможны благодаря прежде всего стабильности и планомерному развитию страны, умелой инвестиционной политике Пекина. При этом на первое место они выводят верховенство авторитарного режима. Как известно, экономические реформы в стране подрывают жизнь миллионов людей и поэтому зачастую непопулярны. И если бы Китай был демократическим государством, то там, вероятно, возникло бы движение, оппозиционное реформам. Но страной правит авторитарный режим, и это обстоятельство позволяет ему быстро осуществлять радикальные изменения и добиваться ошеломляющих результатов.

Глава 3. Валютно-финансовая система Китая

3.1 Организация банковской системы

В Китайской Народной Республике действует двухуровневая банковская система. На первом уровне находится центральный банк, а на втором - специализированные государственные банки и обширная сеть коммерческих банков. При этом отдельные депозитные, кредитные и расчетные операции могут осуществляться так называемыми городскими и сельскими кредитными кооперативами, а также городскими кредитными банками.

Функциями центрального банка наделен Народный банк Китая. Народный банк Китая (НБК) был создан 1 декабря 1948г. на базе слияния Народного банка Северного Китая, Народного Бэйхайского банка и Северо-Западного крестьянского банка. Изначально на НБК были возложены следующие функции: выполнение операций государственного казначейства; контроль над частными кредитами; размещение государственных займов; контроль над операциями с иностранной валютой и драгоценными металлами.

Эта система со временем претерпела ряд изменений. Наиболее существенным стало то, что с сентября 1983г. в соответствии с решением Центрального народного правительства - Государственного совета КНР (Госсовет) - НБК выполняет функции центрального банка КНР и не занимается промышленно-торговыми кредитами и сбережениями. Его капиталы полностью финансируются государством и являются государственной собственностью.

НБК управляет денежной политикой государства, применяя следующие регуляторы:

Формирование установленных пропорций требований отчислений в депозитный резервный фонд от кредитно-денежных организаций;

Определение базовой процентной ставки центрального банка;

Осуществление переучета векселей кредитно-денежных организаций, открывших счета в НБК;

Предоставление кредитов коммерческим банкам;

Покупка и продажа на открытом рынке облигаций государственного займа, других правительственных облигаций и валюты.

В числе многочисленных полномочий НБК особого внимания заслуживает так называемое принятие управления коммерческим банком.

Если коммерческий банк находится в кризисном состоянии или под угрозой кризиса доверия, серьезно влияющего на интересы вкладчиков, НБК может принять на себя управление данным банком.

Принимая на себя управление коммерческим банком, НБК начинает проводить по отношению к нему необходимые меры, призванные защитить интересы вкладчиков и восстановить способность коммерческого банка к нормальному хозяйствованию. Вопрос о принятии управления решает НБК, он также оповещает о решении и организует его исполнение. Реализация такого управления осуществляется со дня принятия соответствующего решения. По завершении срока управления он может быть продлен по решению НБК (при этом максимальный срок управления не должен превышать двух лет).

Принятие управления прекращается либо по истечении установленного решением НБК срока управления, либо после восстановления способности коммерческого банка к нормальной хозяйственной деятельности, либо при слиянии коммерческого банка или объявлении его банкротом в соответствии с законом до истечения срока управления. Коммерческие банки (КБ) Китая можно разделить на две большие группы: КБ, расположенные на материковой части Китая, и коммерческие банки, расположенные на территории Сянгана.

Сянган, более известный за его пределами как Гонконг, был захвачен Великобританией после опиумной войны 1840г., и на протяжении более ста лет Сянган, Цзюлун и Новая территория являлись колонией этого государства.

После воссоединения 1 июля 1997г. Сянгана с Китаем с определенными оговорками можно сказать о том, что банковская система КНР пополнилась и банками, расположенными на территории Сянгана. Но при этом необходимо помнить о том, что согласно ст. 5 Основного закона об особом административном районе Сянган, принятого на третьей сессии Всекитайского собрания народных представителей 7-го созыва 4 апреля 1990г., в Сянгане сохранено право частной собственности. Более того, на протяжении 50 лет с момента образования этого района социалистический строй на его территории вводиться не будет.

В настоящее время минимальный объем уставного капитала, необходимый для учреждения коммерческого банка, составляет 1 млрд. юаней, для городского кооперативного банка - 100 млн. юаней, для сельского кооперативного банка - 50 млн. юаней. Уставный капитал должен быть фактически внесенным капиталом. Народный банк Китая может регулировать минимальный объем уставного капитала, но только в сторону увеличения вышеуказанных сумм.

В пределах территории КНР коммерческим банкам запрещается:

Заниматься поручительскими инвестициями и операциями с акциями;

Осуществлять инвестиции в недвижимость, не предназначенную для собственных нужд;

Вкладывать средства в небанковские кредитно-денежные организации и предприятия. Последняя мера призвана способствовать сосредоточению усилий КБ на улучшении качества традиционных для них операций.

При краткосрочном межфилиальном и межбанковском кредитовании банки должны соблюдать установленные НБК сроки, не превышающие месяца. При этом запрещено использовать средства, полученные по межфилиальному краткосрочному кредитованию, для кредитования основных фондов или осуществления инвестиций.

При проведении операций с депозитами КБ должен предлагать процентную ставку в пределах норматива НБК, производить отчисления в резервный фонд НБК и создавать фонд обеспечения обязательных платежей.

По законодательству КНР при кредитовании КБ должны соблюдать установленные пропорции между активами и пассивами; по коэффициенте достаточности капитала (не ниже 8%); по соотношению между остатками кредитов и остатками депозитов (не выше 75%); по соотношению между остатком ликвидных активов и ликвидных пассивов (не ниже 25%); помимо этого остаток кредитов одному и тому же заемщику не должен превышать 10% собственного капитала КБ.

В банковскую систему Китая также входят Кредитные кооперативы и городские кооперативные банки.

Кредитные кооперативы (КК) - это финансовые организации, главными задачами которых являются прием депозитов и предоставление кредитов находящимся в городах и сельской местности мелким компаниям, ведение расчетов между ними, а также прием вкладов населения. В зависимости от местонахождения КК подразделяются на городские и сельские.

Городские кооперативные банки учреждаются на долевой основе. Держателями их капитала являются население, предприятия с капиталом менее 1 млн. юаней, а также государство в лице местных органов власти. При этом общее число участников банковского кооператива должно быть не менее 20, а общий размер капитала - не менее 50 млн. юаней.

После образования КНР первыми шагами новой власти стали национализация крупнейших банков и создание на их основе государственных банков. Банковская система КНР строилась, исходя из задачи организации во главе пирамиды различных банков единого централизованного государственного банка с разветвленной сетью отделений, способного сосредоточить не только эмиссию денег, но и основную часть всех кредитных и расчетных операций в стране.

С трансформацией НБК в центральный банк КНР функции кредитования народного хозяйства были переданы специализированным государственным банкам: Сельскохозяйственному банку, Народному строительному банку, Банку Китая и Торгово-промышленному банку. В течение 1994-1995гг. эти государственные банки были переведены в разряд коммерческих банков.

Эти банки не конкурируют с коммерческими банками, поскольку их кредитные ресурсы формируются не за счет прямого привлечения сберегательных депозитов, а путем выделения им бюджетных средств, займов НБК и эмиссии собственных облигаций.

Банковская система КНР - один из самых динамичных элементов экономики этого государства. При этом, несмотря на многочисленные нововведения, ее характерной особенностью является неизменно жесткий контроль над деятельностью КБ, осуществляемый государством через НБК.

Среди последних изменений в банковской системе КНР следует назвать, прежде всего, превращение с целью активизации конкуренции государственных банков в банки коммерческие, а также увеличение количества городских кооперативных банков.

На территории Китая ведут активную деятельность и иностранные банки, а также их отделения. Традиционно они играют заметную роль в банковской системе Китая. В первые годы существования Китайской Народной Республики всего четырем отделениям зарубежных банков, которые располагались в Шанхае, был предоставлен легальный статус, позволивший сохранить свое присутствие в стране, впрочем, почти символическое.

Наибольшее количество иностранных банков учреждается в районах концентрации предприятий с иностранными инвестициями. Так, доля иностранных банков, действующих в районе Шанхая, составляет 43% общих активов иностранных банков в Китае, 45% кредитов и 40% депозитов в валюте. При этом лидируют среди них японские банки.

3.2 Импорт капитала и инвестиционный климат Китая

Для активизации процесса экономического развития страны важное значение придается привлечению иностранного капитала. Китай использует различные каналы привлечения средств в форме займов и кредитов, прямых капиталовложений.

Кредиты и займы обеспечили значительную часть привлеченных средств. На них пришлось свыше 70% реализованных инвестиций. Кредиты иностранных правительств, кредиты международных финансовых организаций предоставляются, как правило, на льготных условиях. На них приходится до 50% общего объема кредитов и займов КНР.

За счет кредитов иностранных правительств и международных финансовых организаций финансировалось сооружение свыше 300 объектов, 65% которых сосредоточено в отраслях энергетики, транспорта и связи. Часть средств используется также на развитие сырьевой промышленности, мелиорацию, охрану окружающей среды, науку, здравоохранение.

Значительная доля кредитов, полученных от международных финансовых организаций, приходится на Мировой Банк, в который Китай вступил в 1980г. одновременно с вступлением в Международный валютный фонд.

Наиболее выгодными для Китая были кредиты, предоставляемые структурным подразделением Мирового Банка - Международной ассоциацией развития. Все кредиты данной ассоциации являются беспроцентными (взимается лишь комиссия в размере 0,75% годовых). Они предоставляются на 50 лет с десятилетним льготным периодом. На кредиты по линии Международной ассоциации развития приходится около 40% общего объема кредитов, полученных Китаем от Мирового Банка .

Показатели, характеризующие долговое положение КНР, не вызывают опасений. Коэффициент долговой ответственности (отношение внешнего долга и ВНП) не превышает 15% при опасной границе в 20%. Коэффициент устойчивости задолженности (отношение внешнего долга к годовому экспорту) не превышает 80%.

Широкое развитие международной производственной кооперации способствовало расширению экспорта и улучшению его товарной структуры. Доля совместных предприятий в общем объеме экспорта КНР в 1989г. составила 15%, в 1992г. этот показатель достиг 19,8%, а в 1996г. - уже 25,2%. Привлечение иностранных капиталовложений способствовало ускорению развития ряда экспортных отраслей КНР, в том числе текстильной, швейной, обувной, электронной, что позволило увеличить их вывоз на мировой рынок.

Особую роль в области открытой внешнеэкономической политики играют приморские районы страны. На них приходится около 80% предприятий с участием иностранного капитала, функционирующих в КНР. В приморском поясе созданы специальные экономические районы, зоны технико-экономического развития, открытые экономические районы, различающиеся степенью льготности режима для иностранных инвестиций.

Все вышеперечисленные меры КНР по привлечению в страну иностранных инвестиций привели к тому, что в 2002 Китай потеснил США с места самого крупного в мире получателя прямых иностранных инвестиций - 53 миллиардов долларов США, при тенденции роста на 13 % в год, что особенно впечатляет на фоне общего падения объемов прямых иностранных инвестиций в экономики развивающихся стран на 25%. Китайское правительство предсказывает, что объем прямых иностранных инвестиций вырастит до 100 миллиардов в 2006. До сих пор ведущие инвесторы к Китайской экономике были США, Япония, Тайвань и Сингапур, но и на данный момент сохраняются значительные возможности для инвесторов из других регионов мира, особенно из Европы.

3.3 Роль СЭЗ в экономике Китая

Составной частью экономических реформ Китая стала «политика открытости». Это политика привлечения иностранного капитала в китайскую экономику в виде займов, прямых инвестиций, организации СП с зарубежными партнерами и привлечение капитала через СЭЗ.

Первая свободная экономическая зона была создана в маленькой деревушке Шэньчжэнь в 1979 г. Менее чем через 10 лет Шэньчжэнь превратилась в современный город с населением в 2 млн. чел., а в 1990 г. там уже действовало свыше 3000 предприятий с участием иностранного капитала, причем около 2000 из них были совместными иностранно-китайскими, а 354 – полнстью иностранными.

К началу 2002 г. в Китае было 6 специальных экономических зон, более 30 государственных зон экономического и технического развития, 14 открытых портов, а так же иные зоны свободной торговли, таможенные пространства, районы и территории, имеющие специальный налоговый и торговый статус. СЭЗ являются наиболее экономически развитыми регионами страны. 4 из 6 СЭЗ расположены на юго-восточном побережье.

СЭЗ Шэньчжэнь включает 17,5 тыс. предприятий с общим объемом инвестиций в $22,4 млрд., из которых 85% приходится на Гонконг. Основные сферы инвестирования: ядерная энергетика, электроника, машиностроение, инфраструктура, финансы, высокие технологии. Объем экспорта промышленной продукции в 2001 г. - $7,5 мрлд.

СЭЗ Чжухай насчитывает около 4980 предприятий с иностранными инвестициями. Вложения направлены в сферу услуг, тяжелую промышленность, электронику, портовое и дорожное строительство и т.д. 80% капитала – инвестиции из Гонконга, Макао, Тайваня и Сингапура.

СЭЗ Сямэнь – 4150 предприятий с иностранным капиталом на сумму $15 млрд., из которых 80% - из Тайваня. Основные отрасли инвестирования –электроника, текстиль, пищевая промышленность, химическая промышленность.

СЭЗ Шаньтоу – более 3000 проектов с участием иностранного капитала в области нефтехимии, портовой и др. инфраструктуры, производства одежды, обуви и электроники. Объем иностранных инвестиций - $3,5 млрд., из которых 95% поступают от китайских соотечественников в Гонконге, Тайване, Сингапуре.

СЭЗ Хайнань – 7320 предприятий, совокупный объем заявленных инвестиций - $22,3 млрд. СЭЗ Пудун (начало 90-х гг., составная часть Шанхая)– 5405 проектов в автомобилестроении, электронике, приборостроении, телекоммуникациях, высоких технологиях, энергетике на сумму инвестиций $27,3 млрд.

В 1984 г. было принято решение об «открытии» 14 городов-портов на побережье Желтого, Восточно-Китайского и Южно-Китайского морей. Фактически – это территории с 20-ти млн. населением включают в себя весь приморский пояс страны и значительно распространяются в глубину материковых районов. Эти 14 городов, открытых для мирового рынка и интернационализации производства не относились к бедствующим районам с самого начала. Они давали 23% всего промышленного производства Китая, а их доля в экспорте страны составляла 40%, суммарная мощность этих портов – 97%, как видно, этот вид СЭЗ был создан в индустриально развитой полосе Китая.

В открытых районах с льготным режимом хозяйственной деятельности размещены технопарки (15), разрабатываются новейшие технологии с участием иностранного капитала, функционирует экспортоориентированное производство, активно работают торговые предприятия. Практически, «открытые» города можно назвать комплексными зонами. На обустройство этих территорий были затрачены огромные средства, примерно $15 – 17 млн. на каждый га зоны.

Приморские «открытые» города ориентированы на развитие прибрежных и внутренних регионов Китая. В них действуют значительные налоговые льготы (например, подоходный налог для предприятий высоких технологий равен 15%, подоходный налог на дивиденды, проценты, рентные платежи, роялти из открытых городов для иностранных инвесторов– 10% и др.).

«Открытые» порты получили значительные свободы в проведении экономической политики. Им можно, например, принимать законодательные акты, регулирующие поток иностранного капитала, в том числе и части дополнительных льгот или ограничений подоходного налога, арендной платы за землю и т.д.

«Открытые» города-порты дают 40% экспорта и почти 100% грузооборота морских портов. Производительность здесь на 2/3 выше среднекитайского уровня.

Такие признанные авторитеты в области ИТ, как Motorola, IBM, Lucent Technologies, Hewlett-Packard, Microsoft, Nokia, Cisco, AT&T и др. создают в середине 90-х годов в крупнейших городах Китая собственные исследовательские центры, в которых работают и обучаются работе с новейшими технологиями тысячи и десятки тысяч китайских инженерно-технических работников и ученых. Иностранные корпорации не жалеют средств на различные некоммерческие программы, фонды, гранты, щедро финансируют обучение китайских специалистов в ведущих учебных центрах Старого и Нового Света.

Основные проблемы функционирования СЭЗ в КНР:

1. Подавляющее большинство вкладов (около 80% иностранных инвестиций) в СЭЗ вложено лицами китайского происхождения, прежде всего из Гонконга. Инвестиции транснациональных корпораций, способных на создание крупномасштабных, технических современных предприятий пока направляются главным образом в другие районы Китая. С этим связан меньший, в сравнении со средним по Китаю, размер инвестиций в одно предприятие.

2. Рост издержек на аренду земли и рабочей силы, что влияет на темпы привлечения иностранного капитала. (Создание и содержание СП в СЭЗ обходится в среднем в 5 раз дороже, чем во внутренних районах КНР.)

3. Дефицит сырья и энергии.

4. Отсутствие единого закона по СЭЗ.

5. Злоупотребления со стороны инвесторов: китайские организации занижают стоимость госимущества, передаваемого вновь создаваемым СП, иностранные предприниматели до 90% средств вкладывают в виде оборудования (часто устаревшего или низкокачественного) по завышенным ценам; процветает сверхэксплуатация работников СП; более 60% предприятий уклоняются от уплаты налогов.

По исследованиям индийских экономистов, в 2002г. прямые иностранные инвестиции в китайские СЭЗ превысили $50 млрд., однако, от кого они пришли в китайскую экономику? Их значительная часть (по крайней мере 2/3 этих средств) приходится на гонконгский и тайваньский капитал, часть притока вовсе не имеет иностранного происхождения: согласно предположению западных наблюдателей, 25% составляют скрытые формы инвестирования отечественного капитала.

Со вступлением КНР в ВТО СЭЗ тем более стали рассматриваться все больше с негативной стороны, т.к. они создают условия для нечестной конкуренции.

И все же, СЭЗ внесли значительное улучшение в экономическое и социального положение районов их базирования, в зонах гораздо быстрее, чем в среднем по стране, растет занятость населения, уровень жизни и квалификация рабочих и служащих. Пусть это и незначительная часть страны, но, благодаря СЭЗ, Китай смог выйти на мировой рынок и заявить о себе, производить товары с экспортной ориентацией и «ужить» социалистическую направленность страны и рыночные механизмы. А само правительство Китая понимает, что только иностранных инвестиций в СЭЗ не достаточно для развития всей страны.

Заключение

Итак, целью моей работы было детальное рассмотрение Экономики Китая и её место в мире, её сущность, объем оказываемого влияния на экономику других, а также процессы регулирующие её.

Проделав, эти исследования можно сказать, что экономическая система Китая очень сложна и в тоже время важна и является огромной составляющей внешнеэкономических отношений, её серьезный экономический аспект играет важную роль внутренней политики государства, так и имеет отношение к сотрудничеству между КНР и другими странами. Экономика КНР имеет сложную структуру с множеством субъектов – участников, правительство этой страны всесторонне регулирует действие этих субъектов с помощью большого количества законов и приказов. Импорт продукции производимой экономикой КНР на сегодняшний день превышает все другие страны мира, а это свидетельствую о конкурентоспособности товаров, а следовательно и экономическом состоянии страны в общем. Однако процесс импорта должен осуществляться осторожно, так как торговля, как в прочем и других странах, является получением государством прибыли и требует сохранения безопасности экономики страны. Однако товарооборот КНР очень серьезная проблема для стран с высоко развитой промышленостью, так как на мировом рынке пользуются большим спросом из-за своей дешевизны, но качество большинства из них оставляет желать лучшего, следствием этого и является более низкий спрос на качественные товары.

Если говорить о перспективах и методах совершенствования экономики КНР, то здесь стоит обратить внимание на демографическую ситуацию в стране, огромное население страны приводит к большому потреблению ресурсов и в целом их нехватки это приводит к нищете населения в итоге не смотря на бурный экономический рост положение граждан Китая оставляет желать лучшего. Поэтому правительству прежде всего нужно устранять демографическую проблему, тогда возможно ситуация изменится к лучшему.

Список используемой литературы

1. Бергер Я., Михеев В. Китай: социальные вызовы развитию// Общество и экономика. – 2005. - №1

4. Вельяминов Г.М. Международное экономическое право и процесс. Академический курс: Учебник. М.: Волтерс Клувер, 2004.

5. Гатина Г.Ф., Мерзликин В.А., Щукина Н.Н. Мировая экономика. М.: ИНФРА-М; Пермь: Перм. гос. техн. ун-т, 2001.

6. Грачев Н. Деньги идут, но не во всякую зону //Дело. Восток+Запад. №4 2001

7. Друзик Я.С. Свободные экономические зоны //М: 2000, с.135

8. Жарковская Е.П. Банковское дело: Учебник. М.: Омега-Л; Высш. шк., 2003.

9. Ломакин В.К. Мировая экономика: Учебник для вузов. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Финансы, ЮНИТИ-ДАНА, 2004. – 735с.

10. Международные экономические отношения: Учебник для вузов / Под ред. проф. Е.Ф. Жукова. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2000.

11. Правовые системы стран мира: Энциклопедический справочник / Отв. ред. д.ю.н., проф. А.Я. Сухарев.3-е изд., перераб. и доп. М: Издательство НОРМА, 2003.

12. Проблемы теории и практики управления: Межд. журнал, №2, 2004

13. Раджабова З.К. Мировая экономика: Учебник для вузов Изд. 2-е, перераб., доп. М.: ИНФРА-М, 2001.

14. Советский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1981.

15. Стрыгин А.В. Мировая экономика. Учебник. М.: Экзамен, 2000.

16. Фомичев В.И. Международная торговля: Учебник; 2-е изд., перераб. и доп. М.: ИНФРА-М, 2001.

18. Экономика и управление в зарубежных странах. Информ. бюлл. 2003. №1

19. Экономика и управление в зарубежных странах. Информ. бюлл 2003.№4

Приложения

Приложение 1

Динамика ВВП на душу населения в странах БРИК в 1998-2009 годах, в долларах США

Приложение 2

Динамика валового внутреннего продукта (ВВП) КНР (млрд.долл. США)

Общий объем

Рост, % в год

Сельское хозяйство

Промышленность

Услуги

Бюджет (доход/расход)

8,3 - 56,2% 29,9% 13,9% 0,79 / 0,83

17,3 15,1 40,6% 43,9% 15,5% 3,41 / 3,29

32,7 13,6 17,1% 70,3% 12,6% 6,98 / 7,98

32,9 0 30,9% 58,6% 10,5% 5,77 / 5,68

46,3 7,0 27,8% 61,9% 10,3% 8,09 / 7,91

65,6 7,1 23,4% 67,7% 8,8% 12,44 / 12,31

104,0 9,5 22,6% 69,3% 8,1% 13,23 / 14,79

202,3 14,4 21,8% 69,3% 9,8% 22,76 / 22,50

423,5 15,1 * * * *

746,4 12,0 19,7% 49,0% 31,3% 74,73 / 82,2

818,8 9,7 20,4% 49,5% 30,1% *

890,9 8,8 19,1% 50,0% 30,9% *

925,7 3,9 18,6% 49,3% 32,1% *

999,8 8,0 16,3% 49,3% 33,0% 117,57 / 159,28

1 079,8 8,0 16,3% 50,9% 32,8% 137,44 / 191,78

1157,4 7,5 14,2% 52% 32,9% 197,7 / 227,6

1250,3 8,0 11,3% 55% 34,7% 211,45 / 234,67

1380,5 9,1 11,0% 56,9% 31,8% 245,67 / 261,23

1500,4 9,0 10,9% 61,0% 40,0% *

≈ 1627,5 8,5 * * * *

≈ 1757,7 8,0 * * * *

Приложение 3

Динамика внешнеторгового оборота КНР (млрд. долл. США)

Год Общий объем Экспорт Импорт Баланс 1950 1,13 0,55 0,58 - 0,03 1955 1,34 0,60 0,74 - 0,14 1960 1,56 0,77 0,79 - 0,02 1965 1,50 0,77 0,73 + 0,04 1970 1,48 0,75 0,73 + 0,02 1975 4,25 2,23 2,02 - 0,21 1980 20,64 9,75 10,89 - 1,14 1985 69,60 27,35 42,25 -14,90 1990 115,44 62,09 53,35 + 8,74 1995 280,85 148,77 132,08 +16,69 1996 289,90 151,10 138,80 +12,30 1997 325,10 182,70 142,40 +40,30 1998 323,93 183,76 140,17 +43,59 1999 360,68 194,99 165,69 +29,30 2000 474,30 249,20 225,10 +24,10 2001 509,77 266,16 243,61 +22,55 2002 653,48 337,98 315,50 +22,48 2003 780,83 400,28 380,55 +19,73 2004 1038,38 529,61 508,77 +20,84

Приложение №4

Финансовая система Китая

Советский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1981. С. 589.

См.: Правовые системы стран мира: Энциклопедический справочник / Отв. ред. д.ю.н., проф. А.Я. Сухарев.3-е изд., перераб. и доп. М: Издательство НОРМА, 2003.

На основе: Фомичев В.И. Международная торговля: Учебник; 2-е изд., перераб. и доп. М.: ИНФРА-М, 2001. С. 234.

Экономика и управление в зарубежных странах. Информ. бюлл. 2003. №1

www.china.com/figures/

«Подняться вверх в мировой цепочке добавленной стоимости»

После XIX съезда Коммунистической партии Китая (КПК) и в рамках намеченной съездом стратегии развития до 2021 года в КНР идёт разработка экономических шагов государства на ближайшее будущее. Итог был подведён в последнюю декаду декабря в Пекине на Центральном совещании по экономической работе, сформулировавшем основные направления экономической политики в 2018 году. Решения, принятые на этом совещании, представляют интерес и для России, ввиду того что несколько проектов стратегии экономического развития, представленных на рассмотрение президенту В. Путину, объективно конкурируют.

Начавшийся 2018 год - это продолжение запланированного перехода Китая от статуса «мастерской мира» к статусу «творческой лаборатории мира». В Пекине понимают, что продолжение по инерции производства огромного количества разнообразных товаров уже не является способом поддержания приемлемых (на уровне нынешних 6,5-6,9%) темпов ежегодного прироста ВВП. Необходимо другое - увеличение доли КНР в общемировом объёме высокотехнологичной и инновационной продукции. В экспертных кругах КНР это называют необходимостью «подняться вверх в мировой цепочке добавленной стоимости».

Дальнейший рост доходов от продаж на внешних рынках возможен в основном за счёт наращивания экспорта брэндовой продукции, но для этого китайские брэнды нужно создавать. Пекин рассматривает эту задачу не только в экономическом, но и в политическом ключе. Узнаваемые во всём мире китайские брэнды - это ещё и фактор китайской «мягкой силы», и средство продвижения китайских интересов на мировой арене.

Собственно, известные высокотехнологичные брэнды в Китае имеются, но сами китайцы считают, что их недостаточно, что они должны появиться во всех отраслях, определяющих современный научно-технический прогресс: в авиастроении, в освоении космоса, в оборонно-промышленном комплексе, а здесь требуется выдержать конкуренцию таких гигантов, как Boing, Airbus и другие.

Поэтому политическое руководство КНР формулирует комплексную задачу превратить быстрые темпы роста ВВП, дающие выигрыш во времени, «в качество, а продукцию - в бренды». Для решения задачи необходимо привлечь капиталовложения намного большие, чем имеются у китайских компаний и банков. В связи с этим особое внимание в 2018 году будет уделено повышению открытости китайской экономики. Для Китая это вопрос не только экономической выгоды, но геополитического интереса ввиду грандиозных планов, связанных с инфраструктурными проектами в странах инициативы «Пояс и Путь» , ставшей ответом на американский вызов.

Под воздействием ранее принятых Пекином мер прямые инвестиции иностранных компаний в Китае в последние годы растут ускоренными темпами. По данным Министерства торговли КНР, только за одиннадцать месяцев 2017 года они увеличились на 9.8% - до 803.62 млрд. юаней (122 млрд долл.). По итогам декабрьского Центрального совещания по экономической работе заявлено , что список отраслей, в которых запрещено участие иностранных компаний, в 2018 году будет сокращён, а нормативно-правовая база для иностранных инвестиций - усовершенствована. Иностранцы смогут владеть контрольными долями в совместных предприятиях финансового сектора Китая - банках, инвестиционных фондах и др. Планируется, что через три года КНР вообще отменит какие-либо ограничения в этой области.

Чтобы отсечь риски, возникающие при таких шагах, предусматривается: во-первых, растянуть процесс во времени; во-вторых, перенаправить иностранные инвестиции в высокотехнологичное производство, в частности в ресурсосберегающую («зелёную») промышленность; в-третьих, распределить иностранные капиталовложения по регионам в зависимости от задач сбалансированного развития и потребностей отдельных провинций. В регионы, участвующие в пилотных экономических программах, будет направлен обновлённый регламент единого общекитайского перечня отраслей, открытых для таких инвестиций.

Планируемое увеличение открытости китайской экономики - это ещё и шанс для США и Канады (отчасти для Европейского союза) выровнять отрицательный баланс в торговле с КНР.

Одним из основных направлений экономической деятельности государства в КНР в 2018 году станет контроль над финансовыми рисками, о чём отдельно говорилось на Центральном совещании. Сами китайские эксперты указывают на ряд проблем финансовой системы КНР: 1) курс юаня сильно зависит от доллара США; 2) финансовые институты страны слабы с точки зрения конкурентоспособности на мировом уровне; 3) Китай имеет ограниченное влияние в мировой финансовой системе, несопоставимое с влиянием США и ЕС (это касается как рынка акций и облигаций, так и производных финансовых инструментов).

Целый комплекс проблем китайской финансовой системы вызван высокой долговой нагрузкой, ростом на финансовом рынке доли спекулятивных операций (отчего страдает реальный сектор экономики), перегревом рынка недвижимости, задолженностью провинций перед центральным бюджетом, курсовыми рисками. Поэтому, скорее всего, будет сделан общий упор на усиление контроля над финансовой сферой.

Интересен один момент избранной Пекином тактики. Намеченное ослабление ограничений для иностранных инвесторов выгодно Китаю как средство привлечения капиталовложений в отрасли, которые помогут китайским высокотехнологичным товарам потеснить западных производителей на мировых рынках и поднять отрасли, работающие на внутренний рынок. Однако Пекин подаёт это как важную уступку просьбам Вашингтона. И это уже заслуга китайской дипломатии, а не Белого дома.

Новый этап открытости китайской экономики наступит не раньше, чем удастся достичь определённого уровня конкурентоспособности китайских производителей. Партийное руководство сохраняет строгий контроль над макроэкономикой, подчиняя её долгосрочным государственным интересам. Это относится и к удержанию в госсобственности стратегических отраслей экономики, влияющих на ценообразование во всей хозяйственной системе (тяжёлая промышленность, транспорт, энергетическая инфраструктура и др.).

В итоге КНР в 2018 году сосредоточится на развитии реального сектора экономики за счёт инновационных секторов при удержании темпов роста ВВП, ограниченном экспериментировании с открытием финансовых рынков и жёстком контроле над финансовой сферой. Общим лейтмотивом государственной политики остаётся «достижение прогресса в стабильности», что провозглашено основным направлением развития китайской экономики в 13-й пятилетке (2016-2020 годы).