Экономический кризис и модернизация образования

Что происходит с высшим образованием в кризисное время? Понятно, что экономическая ситуация в стране и в мире влияет на образовательную сферу. В свое время влияние кризиса 2008 года на университетскую среду исследовал д-р Вангелис Цилигирис, британский исследователь и консультант по транснациональному образованию.

По его мнению, экономические кризисы уравнивают сферу образованию с другими областями экономики в том смысле, что на первый план выходит финансовая целесообразность и четкий менеджмент. Образование, как и прочие отрасли, в кризис остро нуждается в оптимизации расходов и сбалансированном бюджете.

Как результат, финансовое бремя частично перекладывается с государства на самих студентов и их семьи, считает эксперт. Кризис влияет и на микро уровне: с одной стороны студенты меньше заинтересованы в дорогих программах и специальностях с низким потенциалом дальнейшего трудоустройства, а университеты сокращают издержки, увольняют персонал и вносят коррективы в свои учебные продукты.

С другой стороны, как верно замечает д-р Цилигирис, на международном уровне университеты начинают конкурировать между собой как никогда ранее. Действительно, студент вправе выбирать из аналогичных программ более дешевый вариант по стоимости обучения и проживания. Если раньше потребители более охотно переплачивали за престиж и рейтинг, теперь преимущества более дорогих программ не столь очевидны. В 2011 году, например, число студентов, обучавшихся за рубежом на британских программах в зарубежных вуза-партнерах, превысило число иностранных студентов, обучавшихся в Великобритании. Таким образом традиционные страны - законодатели мод в высшем образовании будут трансформировать свои предложения в совместные программы с университетами других стран, что позволит иностранным студентам получать качественное образование в бюджетном варианте с двойными дипломами: своего вуза и вуза-партнера.

Со стороны студентов и их родителей высшее образование в эпоху кризиса становится инвестиционным проектом. Университеты в описаниях своих программ фокусируются не только на перечне дисциплин и навыков, но и на реальных возможностях трудоустройства. Все более популярным становится сотрудничество университетов с бизнес-средой и с рекрутинговыми агентствами. Студенты включаются в проекты реального бизнеса, крупные компании вовлекаются в студенческие проекты.

Абитуриенты хотят четко понимать, какую специальностью они получат через 3 или 2 заветных года и где смогут получить работу. Образование становится глобальным: польские медицинские вузы готовят докторов для США и Канады, выпускники бакалавриата в Чехии поступают на магистерские программы в Сингапуре. Программы студенческого обмена и международных стажировок стирают границы между высшим образованием в разных странах и дают возможность выбора.

Будущим студентам надо лишь сделать первый шаг - отнестись к поступлению в университет как к инвестиции в свое будущее.

Статья В.Ю. Катасонова о современном экономическом образовании от 08.12.2011

Недовольство современным экономическим образованием на протяжении многих лет глухо вызревало в университетах разных стран мира. Наконец, это недовольство прорвалось наружу. В СМИ прошло сообщение о беспрецедентном случае: в университете Гарварда (США) — мировой цитадели подготовки экономистов, финансистов и управленцев — в конце ноября 2011 года была проведена забастовка нескольких сот студентов в виде демонстративного ухода с лекции. Лекцию читал профессор Грегори Мэнкью в рамках курса «Экономикс 10». Цель забастовки — выразить протест против предвзятости курса, его оторванности от реальной жизни, неспособности сформировать критическое и одновременно конструктивное отношение студента к экономическим реалиям. Основные идеи протестующих были выражены в открытом письме профессору Мэнкью. Помимо всего в письме обозначена социальная и нравственная позиция студентов: они протестуют против экономической теории, которая откровенно занимается апологетикой социального неравенства, защищает существующую финансово-банковскую систему, обосновывает коммерциализацию высшего образования, камуфлирует истинные причины экономического и финансового кризиса. Протестующие недвусмысленно продемонстрировали свою солидарность с участниками движения «Оккупируй Уолл-стрит».

Справедливости ради следует сказать, что в ряде стран отдельные протесты подобного рода имели место и раньше. Но, во-первых, они не были столь массовыми. Во-вторых, они происходили в периферийных университетах и институтах, которые не могли конкурировать по известности с Гарвардом. Вот лишь один пример. В 2003 году происходил выпуск студентов Школы экономики при Тель-авивском университете. Окончивший с отличием Школу студент Хагай Кот выступил перед аудиторией со словами, которые повергли в шок профессоров и преподавателей. В частности, он отметил: «Нам преподают науку с ложечки и ожидают, что мы реализуем ее на экзамене, не подвергая никакой критике ее саму и ее основы. Однако эта система вызывает намного более тяжелые последствия. Она не вызывает студента на критический разбор и самостоятельное мышление. Знакомясь с одним-единственным экономическим подходом, студент может подумать, что другого просто нет и что он изучает истину в последней инстанции. Без критического разбора и самостоятельного мышления студент не сможет в будущем сам разрабатывать инструменты для решения проблем, не изучавшихся в Школе, или новых проблем, с которыми теория еще не сталкивалась». Некоторые израильские СМИ назвали выступление Хагая Кота обличением системы экономического образования как закамуфлированной «полиции мыслей» (см. блог «Настоящая экономика», Израиль).

К большому сожалению, подобных примеров публичных протестов со стороны студентов, изучающих экономику в российских ВУЗах, я привести не могу. В университете, где я лично преподаю (МГИМО), некоторые студенты в личных беседах со мной высказывают недовольство и неудовлетворенность тем, как преподаются некоторые экономические дисциплины. Однако это лишь «глухое недовольство».

На протяжении всего ХХ века мировая финансовая олигархия предавала особое значение экономическому образованию как способу сохранения и укрепления своей власти. Экономическое образование было поделено на две неравные части. Первая часть — «штучная» подготовка финансовой элиты, которую посвящали в тайны финансов и бизнеса, «эзотерическое» знание. Это так называемая «экономика хозяев». Вторая часть — массовая подготовка всех остальных, плебса. Это так называемая «экономика клерков». Эта «экономика клерков» на 10% предполагала (и предполагает) изучение прикладных дисциплин типа бухгалтерского учета, а на 90% состоит из разного рода «идеологических дисциплин», направленных на «промывку мозгов». В своей книге «О проценте: ссудном, подсудном, безрассудном» (М., 2011) я утверждаю, что такое «экономическое образование» фактически формирует новый тип религиозного сознания. А сами учебники по экономике — различные «катехизисы» всемирной «религии денег» — религии, носящей ярко выраженный деструктивный и антихристианский характер.

Одна из главных идеологических (религиозных) дисциплин — курс «экономикс», против которого взбунтовались студенты Гарварда. Системе нужны биороботы, а не творческие и думающие личности. Я постоянно говорю: самым ценным ресурсом так называемой «рыночной экономики» (кодовое название капитализма) являются дураки (в «экономикс» они носят кодовое название homo economicus ). Поскольку число дураков (умственно отсталых) от общего количества рождающихся составляет доли процента, то мировая финансовая олигархия в ХХ веке поставила их производство на массовую, конвейерную основу. Основные предприятия по производству этого товара — университеты, особенно экономические факультеты и разного рода экономические школы при университетах.

Нынешний экономический кризис, захвативший почти весь мир, несет человечеству большие страдания и материальные потери. Но недаром в переводе с греческого языка кризис означает «суд Божий». Бог не желает человеку зла, он его учит и помогает его спасению. И я лично вижу позитивное влияние кризиса в том, что даже в мировой цитадели подготовки финансистов и управленцев обозначились первые признаки выздоровления человечества.

Забастовка в Гарварде — проявление начинающегося кризиса системы экономического образования, которая складывалась на протяжении последнего столетия. Но именно этот кризис может дать человечеству шанс на спасение. Будем надеяться, что этот кризис придет и в Россию, уставшей за двадцать лет от непрерывной «промывки мозгов» пришедшим с Запада «экономическим образованием».

P. S . Пользуясь случаем, хочу предложить читателям главу седьмую из моей книги «О проценте: ссудном, подсудном, безрассудном» (М.: НИИ школьных технологий, 2011), в которой содержатся некоторые соображения о современном экономическом образовании и так называемой «экономической науке». Глава, в частности, завершается следующими словами: «Понять, как устроена современная «экономика» и «рынок», что такое «деньги» и «банки», каковы причины экономических, финансовых и банковских кризисов, сегодня крайне сложно. Для этого надо оторваться от «букварей», которые писали «профессиональные экономисты» под диктовку экспертов из Международного валютного фонда по заказу тех, кто правит в этом «королевстве». А правят в этом королевстве ростовщики. Те самые ростовщики, о которых писал еще Аристотель и прихода которых к власти он так боялся ». Мне кажется, что знакомство с этим материалом позволит лучше понять причины того протеста, который возник в Гарварде.

Глава 7. «Смерь экономики» и кое-что об «экономической филологии»

Экономика и хрематистика

В хозяйственной жизни все перевернулось с ног на голову. По сути, с приходом капитализма наступила «смерть» экономики . Ведь смысл слова «экономика», как мы выше сказали, — это «домостроительство», т.е. человеческая деятельность, направленная на удовлетворение естественных потребностей людей в товарах и услугах. Ее можно также определить как систему жизнеобеспечения общества.

Несколько веков назад на смену экономике пришла«хрематистика» , что в переводе с греческого означает «искусство накапливать запасы». Термин ввел в оборотАристотель (4 век до н.э.). Этот мыслитель древности различал два вида хрематистики:

а) накопление запасов, необходимых для ведения нормального хозяйства (экономики);

б) накопление запасов сверх необходимых потребностей.

При этом он объяснял, что накопление материальных запасов сверх необходимых потребностей имеет свои пределы: такие запасы портятся, они требуют места и расходов на хранение, могут быть похищены или уничтожены и т.п. Одним словом, чрезмерное увеличение таких запасов порождает лишь убытки и головную боль.

Однако этот вывод не распространяется на запасы в виде денег: накопление денег не имеет той естественной границы, которая присуща материальным запасам. Исходя из этого, Аристотель сделал очень важное заключение: «Все занимающиеся денежными оборотами, стремятся увеличить количество денег до бесконечности» . Иначе говоря, деньги из средства, обслуживающего экономику, могут превратиться в цель — если они оказываются в руках лиц, занимающихся деньгами «профессионально». К «денежному» варианту хрематистики отношение Аристотеля было резко негативным: бесконечное накопление денег уводит человека от «благой жизни» (выражение Аристотеля). В Греции того времени стремление к накоплению денежного богатства еще не стало нормой жизни, но Аристотель уже видел опасный «вирус», который таился в деньгах (вернее — в душах людей, профессионально занимавшихся деньгами), и понимал, что при определенных условиях этот «вирус» может начать быстро «размножаться», уничтожая устои «благой» (благочестивой) жизни.

Аристотель был резко настроен против ростовщичества как главной угрозы устоям «благой» жизни: «… с полным основанием вызывает ненависть ростовщичество, так как оно делает сами денежные знаки предметом собственности, которые, таким образом, утрачивают свое назначение, ради которого они были созданы: ведь они возникли ради меновой торговли, взимание же процентов ведет именно к ростовщичеству… Как дети похожи на своих родителей, так и проценты являются денежными знаками, происшедшими от денежных же знаков. Этот род наживы оказывается по преимуществу противным природе» .

Более понятным для современного человека является слово«капитализм» , которое вполне можно использовать в качестве синонима «хрематистики». Выше мы уже сказали, что термин «капитализм» стал популярным с «легкой руки» основателя марксизма, который рассматривал его как общественно-экономическую формацию, пришедшую на смену «феодализму». На первых порах слово капитализм достаточно широко использовалось, апологеты этого строя рассматривали его с гордостью как «самую совершенную организацию общества», особенно на фоне «отсталого» и «реакционного» феодализма и еще более «отсталого» и «реакционного» рабовладельческого общества.

Капитализм по Марксу

Кстати, для обоснования «прогрессивности» капитализма Марксу пришлось сконструировать схему исторического процесса как последовательной смены общественно-экономических формаций (ОЭФ): первобытно-общинный строй, рабовладение, феодализм, капитализм, коммунизм (с социализмом как первой фазой коммунизма). Надо сказать, что Маркс не утруждал себя изобретением этой схемы исторического процесса, а заимствовал ее у основоположника «научного» (или «утопического») социализма Сен-Симона . Маркс просто-напросто использовал данную схему в партийно-пропагандистских целях. А многочисленные факты (и даже выводы), которые Маркс позднее делал в своих фундаментальных работах (прежде всего, «Капитале»), противоречили учению об ОЭФ.

В первой половине прошлого столетия в буржуазных североамериканских штатах рабов было больше, чем в древнем Египте, Греции и Римской империи, вместе взятых. А если к этому еще прибавить рабов в Индии и других колониях Англии, Франции, Испании, Португалии и других капиталистических стран Европы, то получается, что капитализм зиждется, прежде всего, на рабском труде.

Более того, рабы в так называемых «докапиталистических» ОЭФ составляли, как правило, далеко не основную часть населения.

Вот что по этому поводу пишет Ю.Бородай : «Конечно, и до капитализма все традиционные общества знали так называемое «патриархальное рабство» (дворцовые слуги больших господ, наложницы, евнухи, личная гвардия и т.д.), но что касается производства, то все эти общества, как правило, держались на труде самостоятельных производителей — крестьянских и ремесленных общин (редкие исключения — такие эпизоды, как, например, производство рабами товарного хлеба для римской армии на сицилийских плантациях). И только капитализм начинает с подлинно массового производственного применения рабского труда на своих колониальных плантациях и в горном деле. Та же самая картина и с крепостничеством — в странах, втянутых в систему мирового рынка, но сохранивших свою независимость и элементы традиционной структуры» . Факт: европейское крепостничество — явление относительно позднее. В своей классической форме оно устанавливается в Германии под воздействием мощного спроса на хлеб в переживающей «чистку земли» Англии, что был вынужден зафиксировать в «Капитале» и сам Маркс: «В XV веке немецкий крестьянин, хотя и обязан был почти всюду нести известные повинности продуктами и трудом, но вообще был, по крайней мере, фактически, свободным человеком…но уже с половины XVI века свободные крестьяне Восточной Пруссии, Бранденбурга, Померании и Силезии, а вскоре и Шлезвиг-Гольштейна были низведены до положения крепостных» .

В России помещичье настоящее крепостничество появилось еще позже, чем в Европе: в эпоху «реформ» Петра I и продержалось полтора столетия.

Если внимательно читать «Капитал» Маркса, то приходишь к выводу, что даже у «классика»под вывеской «капитализм» скрывается самое откровенное рабство , причем классик для характеристики отношений «капиталист — наемный работник» использует слово «рабство» достаточно часто (почти также часто, как слово «эксплуатация»). То, что сегодня слово «рабовладельческий строй» употребляется еще реже, чем слово «капитализм», можно объяснить все теми же «партийно-пропагандистскими» соображениями. Трудно представить себе проведение в России «реформ» под флагами и лозунгами построения «нового рабовладельческого строя» (еще раз повторим: наши «реформаторы» тщательно избегали даже таких слов, как «капитализм», «капиталистический»).

Правда, оппозиция «новому рабовладельческому строю» достаточно часто прибегала и прибегает к использованию слов «капитализм» и «капиталистический», но не всегда впопад. Например, достаточно широко известен термин «капиталистическая экономика» . Получился гибрид «ужа» и «ежа»: «капитализм» и «экономика» являются противоположными, взаимоисключающими понятиями. Это что-то вроде «сухой воды», «отстающего отличника» или «тощего толстяка».

Кстати, у наших «реформаторов» последнее время пошла мода на «конструирование» новых достаточно бессмысленных, но небезобидных терминов, относящихся к сфере «экономики»: «православный бизнес», «исламский бэнкинг», «этические фонды инвестирования», «справедливый процент» и т.п. Суть их одна — «облагородить» и замаскировать неприглядный имидж капитализма и отдельно взятых его институтов.

«Профессиональные экономисты» — создатели нового языка

С учетом только что сказанного, уважаемый читатель, дальше по тексту слова «экономика», «экономический» применительно к реалиям нашей жизни я буду ставить в кавычки. Кстати, слово «экономист» сегодня также надо употреблять с кавычками, так как люди, которые себя так называют, занимаются в основном не «домостроительством», а ретранслируют и пропагандируют идеи хрематистики. Настоящее их название — хрематисты . Конечно, слово не очень удобопроизносимое. Поскольку эти люди чаще всего обременены разными дипломами, степенями и званиями, то их можно называть «профессиональными экономистами ». Человеку со стороны вход в этот «закрытый клуб» (или «профессиональную гильдию») строго запрещен.

Слава Богу, сегодня в нашем обществе некоторые люди уже начинают осознавать, что под видом «экономики» нам «всучивают» совсем другой «товар», который не имеет ничего общего с «домостроительством», или «системой жизнеобеспечения общества».

М.Ю.Медведев в книге «Альтернативная экономика. Критический взгляд на современную науку и практику» пишет: «Современная экономика только прикидывается экономикой, а на самом деле таковой не является. Ну что может быть истинно экономического в бирже, олигархах и других подобных хозяйственных парадоксах, которыми наполнена современная жизнь? Ничего экономического. Когда я вижу на прилавках магазинов книги с названиями «Как играть и выигрывать на бирже», «Маркетинг», «Банковское дело», ни и другие подобные, то, закрывая глаза и, словно по мановению волшебной палочки, названия меняются на: «Как ловчее ограбить ближнего», «Как впарить покупателю некачественный товар», «Ростовщичество» и т.п. Замена настолько зримая, что хочется хохотать. Отсрочить осознание того довольно элементарного факта, что современная экономика таковой — имею в виду экономикой — на самом деле не является, может только крайнее нежелание людей осознавать данный факт: так действительно проще. Однако прятать голову в песок подобно страусу возможно не всегда — иногда приходится раскрывать глаза на окружающий мир и, убедившись в его несовершенстве, предъявлять доказательства своей правоты: сначала самому себе, а затем и читателям» .

Для обозначения всего того, что «профессиональные экономисты» называют по недоразумению или сознательно «экономикой», данный автор предлагает термин: «не-экономика». Продолжая ход мысли М.Медведева, мы могли предложить еще более точный термин: «антиэкономика» , поскольку капитализм не созидает, а разрушает то, что называется экономикой (систему жизнеобеспечения общества).

При использовании точных слов все сразу становится на свои места. В этом случае уже не требуются толстенные тома, нудно объясняющие (а на самом деле запутывающие понимание) тех или иных процессов в современной «экономике». Например, для описания тех изменений, которые происходили в нашей «экономике» нам назойливо предлагают слово«реформа». Однако, если в ходе таких «реформ» производственный потенциал страны уменьшился даже в большей степени, чем за годы Великой отечественной войны, то, наверное, требуется другое слово. Например, «экономическая война» или «экономические диверсии в особо крупных размерах». Или просто: «разрушение экономики». Предлагаю читателю самому выбрать то слово, которое наиболее точно опишет те разрушения, которые произошли в нашей стране за последние 20-25 лет.

Центральный банк в нашей стране почему-то называют «Банком России» (так записано в федеральном законе), хотя, когда начинаешь разбираться в «кухне» этого института денежной власти, то приходишь к выводу: к России он имеет очень опосредованное отношение. Правильнее его было бы назвать «филиалом Федеральной резервной системы США» . А тогда все становится на свои места. Наши журналисты и «профессиональные экономисты» любят «пожурить» руководство центрального банка страны за его различные «ошибки» и «просчеты». Не поймешь: то ли хорошо разыгранный спектакль, то ли беспробудная слепота наших «критиков». А если посмотреть на так называемый «Банк России» как на филиал ФРС США, то тогда все встает на свои места: данный институт очень последовательно и дисциплинированно реализует на территории Российской Федерации денежно-кредитную политику ФРС США (т.е. мировых ростовщиков), не допустив за почти два десятилетия своего существования ни одной серьезной «ошибки» или «просчета».

Незаметно происходит тихая, незаметная подмена одних слов другими. Например, тех, кто играет на финансовых рынках, всегда именовали «спекулянтами» . Теперь они получили очень благопристойное название — «инвесторы». Под «инвестициями» раньше понимали, в первую очередь, капитальные вложения в строительство предприятий и других объектов, их расширение и техническую реконструкцию. В то же время СМИ еще недавно с большим энтузиазмом сообщали нам, что в страну пришли «инвестиции» на сумму в десятки миллиардов долларов. Но что-то новых заводов и фабрик в нашей стране так и не появилось. А с чего бы им появиться? Ведь нынче под «инвестициями» понимается покупка уже существующих заводов и фабрик, а то и вовсе каких-то бумажек, не связанных с активами реального сектора (например, обязательства Минфина типа пресловутых ГКО).

Уже на протяжении длительного времени среди «профессиональных экономистов» ведется интересная, но отнюдь не безобидная «игра в слова». Эта каста «профессионалов» считает, что она занимается «экономической наукой» . Но это очередной обман. И не только потому, что уже давно нет экономики, но и потому что никакой науки нет (и не было). Любая наука помимо всего имеет устойчивый понятийный аппарат, который позволяет общаться ученым на понятном им языке и передавать свои знания ученикам и последующим поколениям ученых. Ничего этого в «экономической науке» нет. Мы уже выяснили, что под видом «экономики» «профессиональные экономисты» нам незаметно подсовывают«антиэкономику».

О том, что «экономика» (в современной ее трактовке, т.е. как хрематистика) не является наукой, достаточно много сказано и написано людьми, которые не относятся к гильдии «профессиональных экономистов». Соответственно таким людям легче давать трезвые оценки указанной профессии, которая появилась сравнительно недавно, но имеет много общего с «самой древней профессией».

Айвор Бенсон об «экономической науке» и «профессиональных экономистах»

Дадим, например, слово известному шведскому политическому деятелю и журналисту Айвору Бенсону , перу которого принадлежит ряд интересных статей и книг по новейшей истории европейской и мировой истории. Один из вопросов, который его волновал, — роль «профессиональных экономистов» в жизни западного общества. Он задает справедливый вопрос: «…как объяснить, что западноевропейский интеллект, который на деле показал свою способность послать человека на Луну, не сумел распознать, что ростовщичество используется для того, чтобы развратить и силой привести Запад к рабскому подчинению?… как насчет экономистов и финансовых экспертов? Разве они не используют все достижения разных дисциплин и все методы исследования современной науки, пытаясь решить проблемы распределения и обмена товарами, продуктами человеческого труда, в чем им помогает компьютерная техника, которая может во сто крат увеличить возможности человеческого интеллекта?»

Айвор Бенсон пытается дать ответ на поставленный вопрос: «Частично это можно объяснить тем, что в течение более чем столетия западный интеллект сосредоточил свое внимание почти исключительно на проблемах науки и техники, был сполна вознагражден и получил новый стимул благодаря достигнутым результатам.

Вторая половина ответа на вопрос заключается в том, что доходы этой мошеннической денежной системы так велики, что полчища в общем-то невинных людей с благими намерениями, активно вовлеченных в надувательство, могут быть щедро вознаграждены — среди них политики, банкиры, академики и журналисты. Человек устроен так, что очень немногие могут устоять перед искушением получить явную личную выгоду или в материальной форме, или в плане карьеры. Зло это усугубляется явно выраженным у европейцев инстинктом накопительства, наиболее ярко проявляющимся в современной мании приобретательства, которая еще крепче привязывает массы к системе ссуд, так как сиюминутная эйфория от обогащения делает их абсолютно нечувствительным ко всем другим соображениям…».

Бенсон также обращает внимание на отсутствие в «экономической науке» нормального понятийного аппарата и грамотно и фундаментально сформулированных целей: «Ее (экономической науки — В.К.) надуманность проявляется в том, что она не пытается, как положено, разработать свою терминологию, например, объяснить термины «деньги» или «кредит». От экономистов сложно ожидать решения проблем, которые они не могут даже поставить и четко сформулировать…».

Также подчеркивается, что «экономическая наука» крайне умозрительна, она не очень интересуется фактами реальной жизни, да и факты эти зачастую оказываются информацией «за семью печатями»: «Послав человека на Луну, американские ученые доказали, что они владели всеми фактами, имеющими отношение к проблеме высадки человека на Луну и его возвращения на Землю. Если бы те ученые действовали как экономисты, то астронавты или сгорели дотла на земле, или бы были запущены в космос, но никогда не вернулись на землю. Экономисты не в состоянии собрать всю необходимую информацию, потому что самая важная информация намеренно изымается…».

Современные «экономисты», по мнению Бенсона, крайне «зашоренные» люди, у которых отсутствует интуиция и понимание духовной природы многих проблем, которые они пытаются «исследовать»:

«У авторов книги Второзаконие, пророка Мохамедда, Шекспира и других не было даже малой доли той информации, которой владеют современные экономисты, но они могли решать проблему ростовщичества, довольствуясь имеющейся информацией, потому что у них не было недостатка в тех знаниях, которые являются ключом к решению всей проблемы, а именно знания о человеке и его нравственной природе (выделено мной — В.К.)».

Успех или неуспех в любой настоящей науке определяется экспериментом, опытом, практикой. Но в «экономической науке» этот принцип оценки истинности знания не «работает». Кроме того, человек, зараженный различными страстями (а «профессиональные экономисты» ими сильно заражены), не может быть объективным и познать истину: «Таким образом, предмет научной «непредвзятости» и «беспристрастности», которыми так похваляются экономисты, при этом исключая самого человека, его жажду приобретательства и власти, как и его неспособность устоять перед искушением несправедливости, не только не дает положительных результатов, но является контрпродуктивным, умножающим и укрепляющим пороки ростовщичества, вместо того, чтобы разоблачать их. Именно то, что придает телескопическую или микроскопическую силу интеллектуальному взгляду ученого, укрепляет и утверждает экономиста в его непонимании — непонимании, не наказуемом естественными последствиями, как это имеет место в точных и технических науках, а награждаемом престижем и высокими доходами».

Бенсон акцентирует внимание на том о том, что «профессиональные экономисты» особенно ревниво охраняют такой столп современной «экономики», как ростовщичество: Экономисты видят в ростовщичестве неотъемлемую часть финансового механизма, который, как они надеются, однажды заработает. Во все века мудрые люди видели в ростовщичестве то, что неизбежно будет наращивать неправедность, станет орудием агрессии против «чужаков» и «проклятием разрушения», когда это практикуется по отношению к другу или брату.

Окончательный вывод Айвора Бенсона звучит как приговор: «Коротко можно ответить так: экономика — лженаука (выделено мной — В.К.)» .

«Экономическая наука» и «профессиональные экономисты» на службе ростовщиков

Слава Богу, сегодня и некоторые отечественные авторы выходят из-под влияния «профессиональных экономистов». Они прямо говорят, что «король — голый», то есть, что «экономическая наука» не имеет никакого отношения к умственной деятельности, нацеленной на постижение истины. Вот лишь одна цитата: «Оказывается, «экономическая наука» лжива и продажна. Она не столько занята постижением истины, сколько защитой интересов своего главного спонсора — финансового капитала» .

Так называемая «экономическая наука» наука находится под жестким контролем финансового капитала давно. Есть также мнения, что «экономическая наука» появилась одновременно с капитализмом (т.е. 300-400 лет назад) и что к постижению истины или решению проблем общества она с самого начала не имела никакого отношения. Некоторые более осторожные авторы говорят, что изначально «экономическая наука» была достаточно объективна и независима, а ее «перерождение» произошло позднее.

Например, на стыке 19 и 20 веков, когда в Чикагском университете появилась группа экономистов, финансируемая Рокфеллерами, Морганами и другими «денежными мешками», — так называемая «чикагская школа» . По оценкам некоторых авторов, Уолл-стрит инвестировал в «чикагскую школу» в общей сложности миллиарды долларов — для того, чтобы она стала тем, что сегодня принято называть mainstream . В вольном переводе на русский язык это можно трактовать как «единственно верное учение» (что-то наподобие марксизма-ленинизма — «единственно верного учения» в Советском Союзе). Можно также сказать: «генеральная линия партии ростовщиков».

Наиболее известный представитель чикагской школы — Милтон Фридман , который дал начало «монетаризму» — новому течению в «экономической науке». «Рецепты» монетаризма легли в основу экономической политики многих стран мира в последние два-три десятилетия и сильно укрепили власть мировых ростовщиков . А вот Александр Лежава считает, что «грехопадение» «экономической науки» произошла позднее, примерно полвека назад: «Когда-то полвека назад они (экономисты — В.К.) были оптом и в розницу куплены банками. Начало этому процессу положили небезызвестный «Манхеттен Бэнк» (Manhattan Bank), слившийся впоследствии в «Чейз-Манхеттен» (Chase Manhattan), а затем в «Дж.П.Морган-Чейз» (J.P.Morgan-Chase). Он учредил кафедру экономики для Джона Кеннета Гэлбрайта (John Kenneth Galbraith) в Гарвардском университете. Гэлбрейт был одним из целой группы предприимчивых экономистов, если не сказать жуликов, который уверял, что если банкирам будет дано право на законных основаниях подделывать деньги (автор, видимо, имеет в виду эмиссию денег без полного их покрытия, о чем мы еще скажем ниже — В.К.), то это станет дорогой к процветанию всего общества. У Гарварда в то время не было особого желания принимать за свой счет Гэлбрайта на работу, но тут появился «Манхеттен Бэнк», помахал перед носом у университетского начальства своими деньгами, и те купились, ну или, если хотите, продались. Используя престиж Гарварда (который только что был куплен и оплачен), банкиры не стали останавливаться на достигнутом. В такой же легкой и непринужденной манере затем были куплены экономические факультеты и во всех других университетах и экономических школах США» .

То, что А.Лежава написал о послевоенной «экономической науке» — это, по нашему мнению, уже последняя стадия давно начавшегося процесса создания системы управления «экономическим» общественным сознанием в интересах мировых ростовщиков. Эта система, которая поставила под жесткий контроль общество, включает следующие важнейшие элементы:

а) «экономическую науку», разрабатывающую нужные ростовщикам «экономические теории»;

б) высшие учебные заведения, осуществляющие «экономическое просвещение» входящих в жизнь новых поколений; они обеспечивают углубленное изучение «экономических теорий»;

в) средства массовой информации (радио, телевидение, газеты и журналы, книжные издательства, Интернет), осуществляющие формирование «экономического сознания» у всего населения, включая грудных младенцев, школьников, домохозяек, безработных, академиков, дворников, полицейских и т.п.

В советское время власти были озабочены тем, чтобы к «достижениям» марксизма-ленинизма было приобщено 100% населения. Для этого в школах, ВУЗах, техникумах преподавали «научный коммунизм», «научный атеизм» и т.п. В рабочее время и после работы люди занимались в различных школах, кружках и университетах марксизма-ленинизма. Издательства печатали миллионные тиражи книг по марксизму-ленинизму. При ЖЭКах также функционировали клубы и пункты, где пенсионеры продолжали штудировать основы «единственно верного учения». Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, Академия общественных наук при ЦК КПСС, Институты Академии наук СССР продолжали «развивать» и «углублять» положения «единственно верного учения», на что тратились громадные средства из бюджета.

Сегодня у нас также есть «единственно верное учение» — mainstream . Оно фигурирует под разными названиями: «макроэкономика», «экономикс», «монетаризм», «экономическая теория» и т.п. Задача заключается в том, чтобы также добиться 100-процентного охвата населения этим «учением». Включая младенцев, гастарбайтеров, безработных, бомжей, проституток и наркоманов.

Несмотря на титанические усилия «экономической науки» доказывать «прогрессивность» капитализма стало сложно: эта общественно-экономическая формация достаточно себя дискредитировала. Процесс дискредитации достиг своего апогея в период затяжной депрессии 1930-х годов. Примечательно, что об этом достаточно откровенно на излете своей длинной жизни написал даже Джон Кеннет Гэлбрейт (1908 — 2006 гг.) — тот самый, ради которого, как пишет А.Лежава, была учреждена кафедра экономики в Гарвардском университете. В своей последней книге «Экономика невинного обмана: правда нашего времени» он констатирует: «Слово «капитализм» по-прежнему употребляют лишь наиболее радикальные и откровенные защитники капиталистической системы, да и то не часто» .

«Профессиональные экономисты» стали активно подыскивать синонимы «неприличного» слова «капитализм». На смену ему стали приходить различные словосочетания, сегодня «естественный отбор» выдержали термины «рыночная система», «рыночная экономика», «рыночное хозяйство» и т.п.. Вот как описывает этот процесс «научных» поисков Дж. Гэлбрейт: «Были начаты поиски неопасной альтернативы термину «капитализм». В США предприняли попытку использовать словосочетание «свободное предпринимательство» — оно не прижилось. Свобода, подразумевавшая принятие свободных решений предпринимателями, не являлась убедительной. В Европе появилось словосочетание «социал-демократия» — смесь капитализма и социализма, сдобренная состраданием. Однако в США слово «социализма» вызывало в прошлом неприятие (да и в настоящем это неприятие осталось). В последующие годы стали использовать словосочетание «новый курс», но все же его слишком отождествляли с Франклином Делано Рузвельтом и его сторонниками. В итоге в научном мире прижилось выражение «рыночная система», так как оно не имело негативной истории — впрочем, у него вообще не было истории. Вряд ли можно было отыскать термин, более лишенный всякого смысла…» .

С самого начала «реформ» в нашей стране термины «рыночная система», «рыночная экономика» оказалось самыми употребительными. Ведь «вдохновить» бывших советских людей на строительство «светлого капиталистического будущего» по целому ряду причин (надеюсь, понятным читателю) было сложно или даже невозможно. К слову «капитализм» в наших условиях «неполиткорректные» граждане начнут добавлять всякие «нехорошие» определения типа «криминальный», «бандитский», «компрадорский», «колониальный» и т.п.

Идеологи «реформ» с самого начала наложили «табу» на употребление слова «капитализм». Для «нейро-лингвистичекого программирования» сознания (проще говоря: зомбирования) наших людей стали использоваться благозвучные термины: «рынок», «рыночная экономика», «рыночная система». В современных учебниках по экономике вы можете вообще не обнаружить слова «капитализм», зато термин «рыночная экономика» встречается на каждой странице, иногда несколько раз. При этом смысл термина толком не объясняется.

Между тем, термин «рыночная экономика» не менее абсурден, чем «капиталистическая экономика». О том, что это мы имеем не экономику, а антиэкономику, мы уже сказали выше. Но никаких признаков «рынка» мы также не наблюдаем ни в «самой рыночной» стране мира — США, ни у себя дома. Важнейшим признаком рынка, как нам объясняют учебники по «экономике», является конкуренция, которая обеспечивает «автоматическое» («стихийное») формирование цен. Последние являются «равновесными», «справедливыми» и т.п. При рыночных отношениях продавцы и покупатели имеют свободу (и возможность) выбора контрагентов, право прямого общения между собой и т.п. и т.д. Не хочу утомлять читателя пересказом учебников по «экономике», а задам вопрос: «Где вы видели такой рынок?»

Отвечу: такого рынка давно уже нет нигде в мире. Может быть, он был во времена Адама Смита, а, может быть, даже до него. Рынок, также как и экономика давно «умер». Главная причина его «смерти» том, что в «экономике» стали господствовать монополии (тресты, концерны, синдикаты, картели), которые стали диктовать свои условия другим участникам «рынка». О монополиях и «смерти» рынка можно почитать в уже упоминавшейся книге Дж. Гэлбрейта. Поэтому слово рынок для описания современного общества также следует использовать только в кавычках. Добавим, что «смерть» рынка наступила также потому, что сегодня участники «рынка» давно уже утратили возможность свободного общения между собой. Между ними образовались мощные «кордоны» разных посредников, в том числе «финансовых посредников» в лице банкиров. Сегодня они не только «посредники», но также монополисты, причем самые главные. Почему? Потому, что «производят» самый дефицитный в «рыночной экономике» «товар» — деньги.

Вообще, на роль термина, который может более или менее точно отразить сущность современного западного общества, претендует целый ряд слов и словосочетаний. Вполне вероятно, что они лишь дополняют друг друга, раскрывая ту или иную сторону общественного устройства.

Вот, например, американский общественный деятель Линдон Ларуш (достаточно известная в США фигура — несколько раз баллотировался на пост президента страны) полагает, что наиболее точно современное общество (западное, но особенно американское) можно охарактеризовать словом «фашизм». На первый взгляд, это кажется слишком неожиданно, резко и, может быть, несправедливо. Но вот как называл фашизм Бенито Муссолини в 1920-е годы (этот термин появился не в Германии, а в Италии): «Фашизм следовало бы более правильно называть корпоратизмом, поскольку это слияние государства и корпоративной власти».

В 20-30-е годы прошлого столетия термины «фашизм» и «корпоратизм» часто использовались в качестве взаимозаменяемых понятий в ходе общественных дискуссий. В послевоенной марксистской экономической литературе стал широко использоваться термин«государственно-монополистический капитализм» (ГМК). Это еще один термин, который отражает тот же самый тип общества, называемый «фашизм» или «корпоратизм». Современное западное (особенно американское) общество можно охарактеризовать любым из вышеназванных терминов. Основные признаки этого общества:

— сращивание государства и крупнейших корпораций (монополий);

— перераспределение общественного богатства в пользу очень узкой группы людей (мировых ростовщиков);

— осуществление насилия верхушки над подавляющей частью населения, причем насилие исходит как от государства, так и корпораций (законы перестают действовать, репрессивный аппарат получает гипертрофированное развитие, всеобщая слежка за населением становится нормой, усиливается духовное насилие и прямое «зомбирование» людей и т.п.).

Таким образом, американское общество — фашистское, но верхушка США не хочет в этом признаваться. Например, в 2003 году президент США Джордж Буш младший в одной из своих речей назвал три основных «зла 20 века»: гитлеризм, коммунизм, милитаризм. Он использовал слово «гитлеризм» и избежал слова «фашизм», поскольку иначе ему пришлось бы признать, что США — «империя зла».

Тему «филологии» мы подняли в связи с тем, что современный человек живет в «королевстве кривых зеркал». Понять, как устроена современная «экономика» и «рынок», что такое «деньги» и «банки», каковы причины экономических, финансовых и банковских кризисов, сегодня крайне сложно. Для этого надо оторваться от «букварей», которые писали «профессиональные экономисты» под диктовку экспертов из Международного валютного фонда по заказу тех, кто правит в этом «королевстве». А правят в этом королевстве ростовщики. Те самые ростовщики, о которых писал еще Аристотель и прихода которых к власти он так боялся.

P.S. Может быть, читателю будет интересно узнать некоторые детали из жизни Гарварда как «мирового центра экономической мысли», где произошла забастовка студентов. В моей книге «О проценте: ссудном, подсудном, безрассудном» имеется небольшой раздел, в котором даются некоторые штрихи, дающие представление о той атмосфере лжи и коррупции, в которой профессора Гарварда воспитывают будущих «капитанов» капиталистического бизнеса. Тем более удивительно и знаменательно, что протестные настроения возникли в таком центре махровой лжи и коррупции.

«Экономическая наука» на службе спекулянтов (из главы 20 «Либерализация: новации на фондовом и кредитном рынках»)

Особо следует сказать о «научных» центрах , обеспечивающих банки и корпорации «независимыми» экспертными оценками и «исследованиями» в области «экономики», финансов, отдельных отраслей и рынков и т.п. Зачастую «продукция» таких институтов предназначена для того, чтобы продвигать интересы заказчиков. При этом ради интересов бизнеса «научное» сообщество готово поступиться объективностью и даже пойти на прямые подлоги и фальсификации. Мы даже не говорим в данном случае о каких-то «фундаментальных» исследованиях, связанных с разработкой «экономических» теорий . Разговор — о «прикладных исследованиях», которые вроде бы не связаны с «идеологией».

Приведем лишь один пример. Речь идет о знаменитом Гарвардском университете (США), который во всем мире принято считать эталоном учреждения, оказывающего «продвинутые» «образовательные услуги» в области бизнеса, а также осуществляющего эффективный консалтинг для банков и компаний. Скандал, который в начале текущего десятилетия разразился вокруг американской корпорации «Энрон», высветил неблаговидную роль Гарварда в этой истории. Управление университетом осуществляет «Гарвард Корпорейшн», во главе которой в то время был некто Герберт Винокур . Важно, что он одновременно входил в правление корпорации «Энрон» и был председателем финансового комитета последней. Существовали и другие многочисленные связи Гарварда и «Энрон». С помощью различных «академических» исследований Гарварда корпорация добивалась нужных ей решений Конгресса и правительства США. Например, полной свободы сделок с энергетическими деривативами, которые принесли многомиллиардные доходы корпорации «Энрон». Г.Винокур активно занимался делами «Энрон», в частности, он учредил более 3 тыс. дочерних структур корпорации «Энрон» для того, чтобы разгрузить материнскую компанию от различных обязательств и минимизировать ее налоговые платежи. Г.Винокур активно использовал средства фонда Гарвардского университета для того, чтобы инвестировать в акции «Энрон»; в то же время накануне краха корпорации, он, пользуясь инсайдом, сумел продать акции «Энрон» на сумму 50 млн. долл.

Одновременно Гарвард благодаря своим связям с «Энрон» в значительной мере сумел сформировать Гарвардский фонд объемом 2 млрд. долл., а отдельные руководители Гарвардского университета, в первую очередь «Гарвард Корпорейшн» (Герберт Винокур), сумели лично обогатиться (в том числе используя инсайдерскую информацию корпорации «Энрон»). Многие профессора Гарварда получали щедрые вознаграждения за работы, которые прямо или косвенно рекламировали фирму «Энрон».

Анализируя связи между корпорацией «Энрон», Гарвардским университетом, «Гарвард Корпорейшн», Гарвардским фондом, правительственными кругами, аудиторской компанией «Артур Андерсон», другими бизнес-структурами, австрийский исследователь Герхох Райзеггер писал: «Разве не интересно узнать, как работает эта сеть, как она использует свою власть и свое влияние и при этом постоянно дурачит мир, изображая из себя «священную коллегию», непогрешимую в вопросах рыночной экономики вообще, равно как и в валютно-финансовых вопросах, а на самом деле подталкивает мировую экономику к катастрофе?» М.Ю.Медведев. Альтернативная экономика. Критический взгляд на современную науку и практику. — М.: КНРОРУС, 2010, с.6

Айвор Бенсон. Фактор сионизма: влияние евреев на историю XX века. — М.: «Русский вестник», 2001, с. .184-186.

Подробнее см.: М.Гэффин, Г.Титова, Ф.Харрисон. За кулисами становления экономических теорий. От теории к коррупции. СПб.: Б.&К., 2000.

А. Лежава. Крах «денег» или как защитить сбережения в условиях кризиса. — М.: Книжный мир, 2010, с.74-75.

8 апреля в рамках X Международной научной конференции по проблемам развития экономики и общества ректор ГУ-ВШЭ Ярослав Кузьминов представил доклад "Сценарии воздействия экономического кризиса на систему образования России".

Эту тему эксперты Вышки начали разрабатывать прошлой осенью. Доклад ректора, представленный в рамках конференции на круглом столе "Экономический кризис и система образования", был основан на двух записках, которые университет направил в Правительство России. Первая - о том, что может сделать система образования для погашения кризиса на рынке труда. Во второй были рассмотрены возможные формы воздействия кризиса на систему образования. Первая записка была в сокращенном виде опубликована в газете "Ведомости" 12 ноября. Проблемам развития образования в условиях кризиса был также посвящен доклад Ярослава Кузьминова на 16 марта 2009 года.

Участники конференции получили брошюру "Сценарии воздействия экономического кризиса на систему образования. Доклад ГУ-ВШЭ". Надо отметить, что публикация докладов по образовательной тематике к "апрельской конференции" уже стала доброй традицией: год назад эксперты Вышки подготовили и вынесли на обсуждение доклад "Образование - 2020: модель образования для экономики, основанной на знаниях", на базе которой Минобрнауки России месяц спустя подготовило документ с похожим названием "Современная модель образования". Впоследствии он обсуждался по всей стране на августовских педагогических совещаниях, и сегодня многие его идеи реализуются на федеральном и региональном уровнях.

На этот раз доклад получился не столь оптимистичный, как "Образование-2020". Тем не менее, в этом документе также предложены конкретные меры по развитию системы образования, пусть даже теперь приходится учитывать экономический кризис.

В Комитете российского парламента по образованию представлен скользящий прогноз развития экономики системы образования нашей страны до 2015 года. По самому актуальному на сегодняшний день прогнозу, даже на этом «рубеже» не всем уровням российского образования удается выбраться из черной полосы, характеризующейся дефицитом бюджетного финансирования.

Как известно, составлять прогнозы - дело неблагодарное, причем касается это не только погоды. Стопроцентно точный прогноз создать практически невозможно, поскольку жизнь наша устроена так, что исходные данные, которые были взяты для «предсказания»
могут измениться. Вот и мировой финансово-экономический кризис сделал свое дело, фактически обесценив прогностические труды любой из сфер, так или иначе связанных с человеческой деятельностью.

К истории вопроса

Российское образование переживало не лучшие времена и без финансовых потрясений, а вопрос о его будущем давно будоражит многие умы на просторах страны. В новой России за последние 15 лет были предприняты несколько попыток построить экономический прогноз развития системы образования вообще и высшего профессионального - в отдельности.

Одна из таких работ началась в 1997 году в рамках разработки Концепции реформирования организационно-экономического механизма развития системы образования России. Прогноз охватывал все уровни системы, связанные друг с другом принципом распределения бюджетных средств - на нормативно-подушевой основе. В нем оценивался разброс между требующимся и фактическим уровнями бюджетного финансирования, а также оценивалось время, требующееся для того, чтобы финансирование каждой из ступеней образования достигло рассчитанных для него потребностей - по разным вариантам прогноза с учетом бюджетных и внебюджетных средств. В качестве спасительных рассматривались внебюджетные средства, которые можно было привлечь в систему образования в зависимости от проводимой политики и бюджетного финансирования. Дефолт 1998 года нарушил расчеты ученых, и они были вынуждены прекратить работу.

Следующий прогноз начал строиться в 2000 году при подготовке Стратегии развития российского образования. Он предусматривал три варианта:

• «государственный» , когда увеличивается бюджетное финансирование, а экономические механизмы не модернизируются;
• «негосударственный» , когда бюджетное финансирование ограничивается только предусмотренными государственными гарантиями, с помощью которых рынок образовательных услуг развивается и получает поддержку;
• оптимальный , когда растет бюджетное финансирование и одновременно реформируется организационно-экономический механизм функционирования системы образования.

Годом позже в России появился прогноз, который фактически стал уточнением и развертыванием предыдущего. По сути, это был макропрогноз развития экономики образования без разбивки по регионам. Он предстал на суд образовательного сообщества в четырех вариантах - пессимистическом (трендовом), бюджетном, а также двух модернизационных - без бюджетного приоритета и с бюджетным приоритетом. Работа оценивала приближение удельных расходов в расчете на одного обучающегося к рациональному нормативу по годам. Оценка была сделана в среднем по профессиональному образованию с учетом ухудшающейся демографической ситуации. В бюджетном и в обоих модернизационных вариантах предполагалось, что даже при сокращении контингента все бюджетные средства останутся в системе и пойдут на увеличение нормативов финансирования. По всем вариантам к 2010 г. сохранялся дефицит бюджетных средств. В пессимистическом варианте он достигал 75%, в бюджетном - 40%, в модернизационном без бюджетного приоритета - 30%, с бюджетным приоритетом - 10%. При этом привлечение внебюджетных средств играло значимую роль в преодолении нехватки ресурсов в системе профобразования.

Прогноз, работа над которым велась в 2003-2004 гг., составлялся с учетом введения в России новых организационно-правовых форм - автономного учреждения и государственной (муниципальной) автономной некоммерческой организации. Он имел два варианта: инерционный и модернизационный (с тремя сценариями - бюджетным, административным и реформистским).

Особое внимание уделялось системе ВПО с учетом интеграции науки и образования, появления исследовательских университетов и перехода на уровневую систему.

И последний из докризисных прогнозов был сделан в 2007 г. Параметры бюджетного финансирования в нем задавались проектом федерального бюджета на 2008-2010 гг. Так же были построены два варианта прогноза, которые отличались темпами изменения макроэкономических параметров по отношению к 2006 г., в том числе, средней заработной платы (номинальной и реальной), а также уровнем среднедушевых расходов населения.

Наверное, не нужно объяснять, что к концу 2008 года, все эти прогнозы оказались бессмысленными в связи с наступлением финансово-экономического кризиса.

Прогноз или проект?

Академия народного хозяйства в 2008-2009 годах в рамках Федеральной целевой программы развития образования (ФЦПРО) разработала методологию скользящего прогноза развития экономики и финансов системы образования с учетом специфики, а также мер по модернизации образования в 2000-2010 годах. По этой методологии разработаны два прогноза - на среднесрочную (2010-2015 годы) и долгосрочную (2020-2025 годы) перспективы.

Завершению разработки первого посткризисного прогноза развития экономики системы образования была посвящена научно-практическая конференция, которая прошла в конце прошлого года в АНХ при Правительстве РФ. Выступая на ней, председатель экспертного совета по экономике образования комитета Госдумы России по образованию, ректор Академии дополнительного профессионального образования «Учебный центр подготовки руководителей» Александр Федотов заметил, что исторически в прогнозировании сложились два подхода. И первый из них, применявшийся в прошлом веке вплоть до 90-х годов, ныне неактуален, поскольку основан на определении потребностей экономики в специалистах. Этот подход к прогнозированию хорош в том случае, если экономика развивается стабильно. Сегодня же большинство предприятий неспособно даже на среднюю перспективу достоверно спрогнозировать потребность в специалистах.

Альтернативный подход к прогнозированию, по мнению Александра Федотова, методологически обоснован и достоверен, так как основывается на демографических данных. Этот подход и был использован при составлении прогноза экономического развития российской системы образования до 2015 года. Он строился на разных уровнях - в масштабах потребностей национальной экономики и отдельных регионов, в которых легче учесть запросы производств и отраслей региональной экономики в конкретных специалистах.

По словам Александра Федотова, скользящее прогнозирование экономики и финансов системы образования позволяет регулярно пересчитывать параметры со смещением на определенный постоянный временной интервал рассматриваемого периода.

Как считает проректор АНХ при Правительстве РФ Елена Карпухина, это принципиально новое слово в прогнозировании образовательной сферы. Она предположила, что трудности построения прогноза развития экономики и финансов системы образования привели к возможности разработки стратегии ее развития. Не прогнозировать ее состояние, а проектировать его. Прогноз дает возможность определить количество ресурсов, требующихся для обеспечения желаемого результата. А ведь масштабы ресурсного обеспечения определяют даже государственные стандарты и становятся частью его разработки.

Разработанный прогноз дает целостную картину развития системы образования на фоне экономической политики государства. По словам директора Центра экономики непрерывного образования АНХ при Правительстве РФ Татьяны Клячко, он фактически базируется на трех прогнозах - демографии, динамики ВВП и нормативов бюджетного финансирования, под которыми можно понимать удельные расходы на одного обучающегося. Возможно, это единственный прогноз, который позволяет увидеть в развитии макроэкономическую ситуацию, сложившуюся в российском образовании.

«Обкатка» в трех регионах

По замыслу разработчиков прогноз обходится без данных о развитии потребности экономики в специалистах. Как не учитывает он и переход высшего профессионального образования на уровневую подготовку. Главная задача среднесрочного прогноза - показать, как система образования переживет кризис с экономической точки зрения, когда и какой она выйдет из кризиса?

Почему же исследование прогнозистов не учитывает запросы рынка труда - и, тем более, в развитии? Оказалось, что работодатели в условиях кризиса не строят долгосрочных планов. По крайней мере, таких, которые касаются кадровой политики на предприятии. По заверениям Татьяны Клячко, организации и предприятия, в кризисный период в основном планируют кадровую потребность на срок до 5 лет. Планы на срок свыше пяти лет строит лишь малая доля предприятий - с хорошим положением на рынке. Таким образом, ориентироваться на потребности в кадрах работодателей разработчики прогноза попросту не имели возможности.

Зато явный плюс прогноза в том, что он может применяться не только на макроуровне, но и в отдельно взятых регионах. Поэтому он и был выстроен с максимальной доступностью для неспециалистов. Регионы сами включают в число данных присущие им особенности, и в результате по единой методологии получается прогноз развития экономики образования. Методология успешно прошла «обкатку» в трех «пилотных» регионах России - Псковской, Тверской и Самарской областях, которые с 1998 года были экспериментальными площадками по экономике образования.

Начальник Государственного управления образования Псковской области Вера Емельянова на заседании комитета Государственной думы РФ по образованию подтвердила, что прогноз удобен и практичен в использовании. И главное - полезен! По ее словам, без таких расчетов невозможно качественно защищать интересы образовательной отрасли в экономике региона, особенно в социально и экономически депрессивном, к каковым относится и Псковская область.

Мы делали расчеты нормативно-квотного финансирования в общем и дошкольном образовании, - рассказала Вера Емельянова, - находили способы влияния на систему образования так, чтобы она выигрывала и достигала результатов. И предложенный нам проект был очень актуален в условиях кризиса. Мы смогли использовать методологию при планировании бюджета 2010 года, и сейчас реально ощущаем результаты проделанной работы.

Прожив два месяца нового года, чувствуем, как прогноз помог нам соотнести возможности бюджета Псковской области, ведь он на 40 процентов дотационный. Тем не менее, зная ситуацию по демографии и прогноз развития регионального ВВП, теперь можно строить реальные планы. Обоснованный бюджет сферы образования региона, построенный с учетом прогнозирования развития экономики, помог нам «удержать» и норматив финансирования учеников, и заработную плату педагогических работников. Не просто удержать, а даже сделать несколько шагов вперед. И решить целый ряд социальных программных проектов, которые в рамках Cтратегии развития образования необходимо реализовать. Прежде всего, это проекты, направленные на модернизацию содержания образования и переход на новые стандарты.

В связи с результатами прогноза мы предлагаем нашей системе образования разместить недостающие места дошкольников на уровне общего образования. В итоге освободятся места в дошкольных учреждениях, а в школе появится один класс надстройки, который, возможно, позволит нам к 2013 году, как мы думаем, группу шестилетних воспитанников детского сада поместить в общее образование.

Сегодня мы имеем возможность на научной основе развивать и внедрять современные финансово-экономические формы. Это позволяет нам аргументировано защищать финансирование системы образования, отстаивая ее интересы и занимаясь ее развитием.

Все зависит от ВВП

Специально для построения образовательных траекторий Росстат сделал прогноз численности населения страны в возрасте от 0 до 25 лет вплоть до 2030 года в региональном разрезе. Примечательно, что на первый взгляд демографическая ситуация в стране начинает выправляться. Так, сейчас идет рост контингента дошкольных образовательных учреждений, и вот-вот начнется
значительный рост числа школьников. Однако параллельно произойдет резкое снижение численности россиян в возрасте от 17 до 25 лет, а это потенциальные студенты наших вузов. Общее же число молодых людей в возрасте до 25 лет снизится до 2015 года на 3 млн. человек. При этом примерно сохраняется доля обучающихся по уровням образования, ожидается незначительное повышение доли детей, посещающих дошкольные учреждения.

Если демографическое будущее России представляется стабильным и, дай-то бог, его не изменят никакие непредвиденные факторы, то прогнозировать состояние экономики и темпы роста ВВП не так просто. Поэтому и были созданы сразу три варианта прогноза - пессимистический, умеренный и оптимистический. По пессимистическому варианту экономика страны выходит из кризиса как бы сама, возвращаясь на докризисный уровень ВВП - образца 2008 года. Для удобства вычисления прогноз сделан в постоянных ценах докризисного 2007 года и без учета инфляции.

Если же развитие экономики России сделает качественный рывок вперед, прогноз можно пересчитать с новыми данными. Кстати, кризисную ситуацию, отмечает Татьяна Клячко, мы уже проходим с несколько лучшими показателями, чем прогнозировалось. Если в наступившем году темп роста ВВП достигнет 3,5%, то получается достаточно хорошая динамика. Но… Если начнется наращивание нормативов финансирования в системе, что вполне естественно при выходе из кризиса, то дефицит бюджетных средств вновь увеличится.

При прогнозировании развития экономики системы образовании, которым мы занимались в конце 90-х годов, получалось так, что пик кризиса по количеству учащихся школ должен был прийтись на 2012 год, - заметил председатель Комитета ГД РФ по образованию Григорий Балыхин. - А в нынешнем прогнозе даже 2015 год не последний. Только к 2018 году мы начнем постепенно выходить из сложившейся ситуации.

Депутаты задались вопросом о том, что ждет на далекую перспективу высшее профессиональное образование? Ответ на него дает долгосрочный прогноз развития экономики системы образования - до 2025 года, который и касается, в основном, уровня ВПО. Как напомнила парламентариям Татьяна Клячко, по оптимистическому прогнозу система ВПО выйдет из кризиса в 2012 году, по пессимистическому - в 2015. Если дальше экономика будет развиваться достаточно стабильно, то из-за кризиса все параметры «Стратегии-2020» по пессимистическому варианту будут достигнуты позднее на пять лет. Чтобы преодолеть этот сдвиг, необходимо изменить ресурсное обеспечение системы образования. По оптимистическому же сценарию выход на рубежи Концепции долгосрочного социально-экономического развития РФ до 2020 года обозначен 2022-2023 годами.

В рамках масштабной работы по моделированию будущего для экономики нашего образования появилась возможность сделать несколько важных прогнозов. Так, впервые в России был сделан прогноз численности контингентов каждого из уровней системы образования. Были спрогнозированы бюджетные расходы в расчете на одного учащегося и величина расходов государства в виде доли от ВВП по уровням образования, а в результате составлен прогноз нормативной потребности в бюджетных средствах каждого из этих уровней.

Нужно отметить, что прогноз доли ВВП, направляемой на образование, высчитывался из прогноза показателей, объемов и динамики ВВП. За основу взяты параметры прогноза социально-экономического развития РФ на период до 2020-2030 гг. и прогнозные расчеты макроэкономической ситуации.

Базовые нормативы финансирования были определены двумя путями - на уровне средних расходов на обучение одного человека в соответствующем сегменте системы образования с учетом прогнозирования динамики и ее изменения, а также с учетом общегосударственной политики в области образования или экспертным путем. По такой методологии результаты сравниваются, и делается вывод об изменениях экономического состояния системы образования.

В соответствии с «Прогнозом социально-экономического развития РФ на период до 2020-2030 годов» изменение процента ВВП, направляемого на образование, должно по годам выглядеть так:

• 2008 г. - 4,08%
• 2012 г. - 4,83%
• 2016 г. - 5,18%
• 2020 г. - 5,5-5,7%

Мировой финансово-экономический кризис привел не только к падению ВВП, но и к резкому сокращению бюджетных расходов на образование. Так, в 2010 году они планируются на уровне 3,5-3,6% от ВВП.

Прогноз полезен всем

По итогам обсуждения прогноза Комитет Госдумы России по образованию направил в адрес Министерства образования и науки РФ ряд рекомендаций. В первую очередь депутаты предложили дать возможность всем заинтересованным структурам через Интернет ознакомиться с результатами прогнозирования развития экономики и финансов российской системы образования до 2015 года, чтобы они знали о возможных вариантах развития системы. При подготовке проекта ФЦПРО на очередной период министерству предложено включить в нее и работы по прогнозированию. И вообще, парламентарии считают, что должна быть организована работа по поддержке регионов в составлении прогнозов по появившейся методологии. Ну, и, конечно же, сами регионы должны организовать разработку прогнозов развития экономики и финансов своих систем образования на среднесрочную перспективу и определить в связи с ними региональные потребности в финансировании.

Пессимистичный вариант.

В пессимистичном варианте прогноза все уровни системы образования, за исключением начального профессионального, будут испытывать значительный дефицит бюджетного финансирования.

Несмотря на то, что в преддверии кризиса, в 2005-2008 годах, в дошкольном образовании наблюдался наиболее интенсивный рост финансирования, его по «минорному» сценарию развития событий в экономике страны ждет самый большой дефицит финансовых средств - более 30 процентов. Общее образование в 2015 год войдет с дефицитом на уровне почти 20 процентов, что обусловлено в рамках этого варианта прогноза не только кризисным снижением финансирования, но и ростом числа школьников.

На общем фоне в относительно выигрышной ситуации оказывается система НПО. Уже к середине прогнозируемого периода она из дефицита в финансировании начинает получать средства с профицитом. «Демографическая яма», которая обеспечит НПО резкое сокращение контингента обучающихся, и низкие показатели норматива подушевого финансирования позволят этому уровню даже при самом пессимистичном раскладе быстро выйти в плюс. Возможно, именно то, что уровень находится в тяжелом финансовом положении, поможет ему слабо реагировать на экономический кризис.

Сокращение контингента обучающихся несомненно затронет и СПО, однако, в отличие от НПО, весь период по прогнозу оно вынуждено работать в условиях бюджетного недофинансирования.

Казалось бы, все годы дефицит бюджетных средств будет преследовать и систему ВПО, однако к концу срока он сократится практически в два раза - с 22,9% в 2010 г. до 12,4% в 2015-м. Но надо отметить, что, несмотря на передряги, за пять лет - с 2004 по 2008 год - норматив финансирования в расчете на одного обучающегося в высшей школе фактически вырос в 4 раза: с 25,4 тыс. руб. до 100,2 тыс. руб.

Умеренный вариант.

Нужно отметить, что потребность в средствах, использовавшаяся в прогнозировании, рассчитывалась по двум группам нормативов:

Нормативы аналогичные нормативам инерционного варианта. Они отражают величину бюджетного финансирования в расчете на одного обучающегося по уровням образования, достигнутую к 2008 г..

Нормативы, которые по экспертным оценкам должны были обеспечить реализацию мер по модернизации экономики и финансов сферы образования, чтобы в посткризисный период система могла перейти на траекторию, обозначенную «Стратегией-2020».

Но в умеренном варианте прогноза специалисты использовали нормативы только первой группы. И даже при таких условиях, когда системе образования, по сути, как позитивный минимум предлагается задача выйти лишь на уровень 2008 года - без увеличения расходов, дефицит остается практически по всем направлениям. Исключения составляют лишь НПО со своими негативными тенденциями и ВПО, которое выходит на докризисный уровень лишь в 2015 году.

Оптимистический вариант.

При составлении оптимистического варианта прогноза использовались две группы нормативов финансирования. Если всем уровням образования даже с первой группой нормативов, ориентированной на 2008 год, удается избавиться от дефицита бюджетного финансирования в 2011-2013 гг., то дошкольное так и остается в «минусе». Как считают составители прогноза, это объясняется демографическим ростом, который не даст системе наверстать показатели докризисного периода. Не слаще придется дошкольному образованию и в условиях действия второй группы нормативов финансирования, причем дефицит средств в этом случае получается более существенным.

Как мы видим, общему образованию удастся выйти из кризиса с нормативами первой группы уже в 2013 году. При условии роста нормативов (вторая группа) этот уровень достигает минимального дефицита бюджетного финансирования в 2012 году, а затем снова усугубляется.

Уже говорилось о том, что удручающее состояние системы НПО, по прогнозу, помогает ей быстро пережить кризис. По первой группе нормативов в 2015 году у нее появляется существенный профицит, который может быть использован для ее же поддержки. И даже со второй группой нормативов к 2013 году у НПО накапливается достаточный «жирок», который впоследствии, однако, быстро сокращается.

В свою очередь, СПО в инновационном прогнозе по первой группе нормативов приобретает позитивную динамику в финансировании в 2014 году, но с учетом увеличения нормативов, которое предусматривает вторая группа, с 2012 года она уходит в еще более глубокий дефицит.

Несмотря на то, что системе ВПО разработчики прогноза пророчат по оптимистичному сценарию наиболее щадящие условия выхода из кризиса, при увеличении нормативов финансирования ее все же ждет усугубляющаяся с каждым годом нехватка бюджетных средств.

В оформлении материала использованы иллюстрации из доклада Т.Л.Клячко «О прогнозировании развития экономики образования на средне- и долгосрочную перспективы».

И был глубокий эконом,
То есть умел судить о том
Как государство богатеет...

А. С. Пушкин

Поводом к выбору настоящей темы явился эпизод, имевший место на одной из недавних всероссийских научных конференций по проблемам инновационной экономики.

На пленарном заседании докладчику, зав. кафедрой экономических теорий одного из ведущих вузов страны, был задан вопрос о достижениях в развитии экономической теории, подразумевавший, что эти достижения должны стать основой управления хозяйством страны в условиях модернизации как на микро-, так и на макроуровнях.

В ответ было сказано, что экономика - наука общественная, а общественные науки отличаются от естественных тем, что в обществе есть множество точек зрения и интересов на предмет того, по какой причине единой для страны универсальной экономической теории быть не может...

Действительно, различие интересов и точек зрения в обществе имеют место, но означает ли это, что экономическое образование может снять с себя ответственность за подготовку специалистов, системно разбирающихся в том, «как государство богатеет», а не только в способах обогащения отдельных корпораций, в том числе за счет окружающих?
Возможна ли разработка единой и единственной для всех живущих на Земле теории?

Ответу на этот вопрос и посвящена настоящая глава.

Более трети выпускников российских вузов являются экономистами с разной специализацией. Уже в силу этого экономическая наука и экономическое образование не должны быть безнравственно услужливы по отношению к политикам либо столь же безнравственно безучастны в формировании политических установок по экономическому курсу страны, по ее финансовой атмосфере, ныне губительной для высокотехнологичного сектора производства.

В противном случае возникает нечто методологически общее между кукурузоризацией всей страны в прошлом и столь же всепроникающей буржуазной либерализацией наших дней. Формируется любопытный, характерный и для нынешней России парадокс. Чем больше экономистов готовится в системе образования, тем более неожиданными оказываются экономические кризисы и тем ниже скатывается страна в мировом рейтинге по показателям развития.

Парадокс этот характерен не только для нашей страны. В «Экономическом эссе» В. В. Леонтьева отмечено: «Есть что-то скандальное в зрелище такого количества людей, совершенствующих анализ состояния экономики и при этом никак не объясняющих, почему та или иная ситуация возникает».

Универсальная, единая для всей страны экономическая теория, несмотря на противоречивость интересов, может и должна быть сформирована на единой нравственной основе совместными усилиями экономистов, ученых и практиков. Но прежде этого страна, ее народ и высшее руководство должны однозначно и конкретно договориться о цели общественного развития, а также сформулировать в законодательной форме концепцию достижения этой цели.

Открытое публичное установление целей и концепции общественного развития и является основой движения нашей страны к истинной суверенной демократизации, к созданию гражданского общества. Только ясно выраженные, конкретные цели общественного развития способны превратить экономику в точную науку.

Россия - наш Дом или общеевропейский Газпром? Экономисты должны разработать теорию того, «как государство богатеет»? Или теорию, на основе которой, как в песне, «богатые становятся богаче год от года, а бедные беднее день за днем»? А это те вопросы, ответы на которые лежат не в сфере науки, а в сфере нравственности.

И та, и другая теории в зависимости от того или иного нравственного выбора достаточно однозначны и конкретны, но практически по каждому вопросу они должны и будут давать прямо противоположные выводы и рекомендации, включая организационную и содержательную сущность самой системы образования в стране.

Базисом, основой экономических законов и экономических теорий является нравственность, как дарованная от Бога способность различения Добра и зла, способность жить по Со-вести, т. е. в Со-гласии с ощущаемой вестью Бога. Именно она определяет любое мировоззрение (представление о мире в образах) и соответствующее ему миропонимание (представление о мире в лексике).

В свою очередь на их основе формируются смысл жизни и цели развития. И только в том случае, если цель сформулирована, общество способно разработать и реализовать Концепцию общественного развития. В рамках оглашенной либо тайной Концепции формируется та или иная культура, включая правовую культуру и соответствующее ей законодательство, в том числе экономические законы.

То, что является нормой и поощряется в одной культуре, может считаться порочным, а то и преступным в другой культуре. И что касается экономики, то как раз здесь, за примером далеко ходить не надо, она адекватна господствующей в нашем обществе библейской концепции управления.

В библейской культуре, как уже отмечалось ранее, ростовщичество рассматривается как важнейший неотъемлемый инструмент глобального надгосударственного управления, получения преимуществ в конкурентной борьбе: «И будешь давать взаймы многим народам, а сам не будешь брать взаймы. И будешь господствовать над многими народами, а они над тобой господствовать не будут».

А в коранической культуре те же самые экономические действия трактуются как самый тяжкий грех, соответственно, пресечены законодательно. «Те, которые берут лихву, восстанут в Судный день, как восстанет тот, кого шайтан своим прикосновением обратил в безумца... Если кому-либо из ростовщиков придет увещевание от Аллаха и если он поступит согласно этому увещеванию, то ему простятся прошлые его грехи» (Коран, сура 2:275).

Столь же ясно выраженный нравственный выбор по отношению к получению доходов в виртуальном денежном пространстве, вне сферы общественно полезной деятельности демонстрирует и Аристотель: «С полным основанием вызывает ненависть ростовщичество... как дети походят на своих родителей, так и проценты являются денежными знаками, происшедшими от денежных же знаков. Этот род наживы оказывается по преимуществу противным природе». Законодательство, опирающееся не на исторически сложившийся ислам, а на истинно кораническую нравственность, рассматривает взимание процента по кредиту как экономическое преступление.

Банк в этой схеме имеет право не на проценты, а лишь на часть той прибыли, которая фактически, с его участием возникает в реальном секторе экономики. Так работают известные исламские банки и инвестиционные фонды.

Такие подходы способны полностью исключить инфляцию, в основе которой как раз и лежит inflation, в переводе на русский язык «вздутие» денежной массы из-за ссудного процента. Отметим, кстати, что с 1795 по 1895 годы цены на все товары устойчиво и неуклонно снижались. Незначительно подорожали лишь три товара: сахар, масло и мясо. Те же процессы устойчивого снижения цен отмечались и при И. В. Сталине в послевоенные годы.

Все это приводит к вопросу о том, а чему же мы учим студентов, обучающихся по специальностям финансово-экономического профиля. Теориям, которые проистекают от некоего закулисья, норовящего приспособить нашу страну к своим нуждам; либо теориям, на основе которых управление хозяйством страны рано или поздно сможет опровергнуть народную многовековую убежденность в том, что «трудом праведным не наживешь палат каменных»?

И насколько полезные для общества знания дает студентам экономическое образование, в развитие и в текущее функционирование которого вкладываются колоссальные средства.

Если признавать, что «практика - критерий истины» (в православном выражении: «По плодам их узнаете их. Собирают ли с терновника виноград, или с репейника - смоквы?» - Матфей, гл. 7:16), то вывод однозначен. Содержание нынешней экономической науки, а следовательно и экономического образования, таково, что не может быть основой эффективного управления хозяйством страны, гарантирующего в преемственности поколений благоденствие тех семей, которые готовы на честный общественно-полезный труд.

В подтверждение этого сошлемся на общеизвестные данные. В период до начала в 2008 году мирового кризиса экономика России более чем за 15 лет реформ не смогла выйти на уровень производства основных видов продукции 1989 года в расчете на душу населения. А в 2009 году, якобы по объективным обстоятельствам, под воздействием мирового кризиса сокращение российской экономики составило около 9%. В результате широкие слои общества лучше жить не стали, однако в течение этого же года количество долларовых миллиардеров в стране удвоилось.

Для сравнения отметим, что Китай в период нашей «перестройки» за годы, когда наш ВВП упал вдвое, удвоил свой ВВП. А в том же 2009 году, в условиях того же мирового кризиса экономика КНР выросла примерно на 8%.

Поскольку кризис оказывает воздействие и на Россию, и на КНР, а в последние 15 лет его не пророчили только ленивые и заведомо ангажированные аналитики, то трудно не прийти к мнению, что это различие наших экономических показателей - следствие различия в подходах к управлению хозяйствами обеих стран.

И эти разные подходы в большей степени «запрограммированы» содержанием массового экономического образования, нежели обусловлены личностями высших руководителей государства. А содержание экономического образования, в свою очередь, базируется на экономической науке, культивируемой в обществе и поддерживаемой государством.

Поэтому, зафиксировав эти факты в памяти, обратимся к недавней истории экономической науки в нашей стране, чтобы понять, что в ней не так на системном уровне.

В советский период развитие отечественных школ экономической науки было практически невозможно вследствие тоталитарного господства марксизма, подброшенного нам в качестве ложного имитатора идей справедливости, чтобы в перспективе опорочить их в общественном сознании.

Политэкономия марксизма метрологически несостоятельна и в силу этого непригодна для практического использования. Ее базовые категории объективно неизмеримы в ходе хозяйственной деятельности. Таковы «необходимое» и «прибавочное» рабочее время, «необходимый» и «прибавочный» продукт, неразличимые в процессе реального производства.

В итоге, политическая невозможность для ученых-экономистов отказаться от марксизма и опровергнуть его политэкономию (а это объективно было необходимо для развития научной мысли) привела к тому, что экономическая наука в СССР стала одним из генераторов «застоя» и массовой катастрофической невосприимчивости хозяйства страны к научно-техническому прогрессу.

В результате СССР к середине 1980-х гг. оказался перед необходимостью радикальных политических и экономических реформ.

И только в ходе перестройки, когда была объявлена «гласность» и многие темы стало возможно обсуждать публично, академик А. И. Анчишкин (1933-1987) вынужден был констатировать:

«Следует признать со всей определенностью, что экономическая наука, да и общественные науки в целом, оказались не готовыми к ответу на вопросы, поставленные XXVII съездом партии, январским (1987) Пленумом, всем ходом нашего развития. Многие фундаментальные проблемы развивающегося социализма приходится решать сегодня эмпирически, методом «проб и ошибок», со всеми негативными последствиями, связанными с теоретической неподготовленностью к таким решениям ».

Но было уже поздно, и в итоге несостоятельность экономической науки в решении практических задач стала одной из главных причин государственного краха СССР.

С началом рыночных реформ в постсоветской России отечественные научные школы, которые до 1991 года работали в области изучения плановой экономики СССР и ее совершенствования, развития не получили, поскольку утратили востребованность.

Экономическая политика постсоветского государства изначально была подчинена блефу буржуазного либерализма о том, что «свободный рынок сам все отрегулирует наилучшим образом, если государство не будет вмешиваться в этот процесс». Во власти этого блефа пребывали и младореформаторы 1990-х, в эту иллюзию верят и многие политики РФ наших дней вопреки фактам жизни.

Факты же жизни таковы, что свободный рынок, не регулируемый государством в соответствии с государственными целями и соответствующей им концепцией развития, не способен к целеполаганию по определению.

Он по своему предназначению с неизбежностью переориентирует всю производящую систему на максимум доходности: алкоголь, табак, порноиндустрия, вывоз природных ресурсов, зачистка сельских территорий, где себестоимость любых видов работ и оказание услуг значительно выше в связи с низкой плотностью проживающих.

Однако с началом рыночных реформ, ввиду жесткого политического давления теперь уже новой направленности, в официальной науке не возникло самобытных научных школ, которые на основе нравственных убеждений без предвзятости и оглядок на политику занялись бы изучением проблематики организации самоуправления и государственного регулирования рыночной экономики в интересах развития самого общества.

С начала 1990-х гг. «мэйн стрим» отечественной экономической науки - это переводы трудов экономистов развитых стран с рыночной экономикой и компиляция их мнений в своих произведениях, не порождающая экономических теорий более высокого качества, нежели первоисточники переводов и компиляций. При этом системный критический анализ этих теорий не проводится.

Может быть высказано возражение: «Ну и что? Ведь на Западе не придумывают свою таблицу Менделеева. Если Запад преуспел в развитии экономических теорий рыночной экономики, так зачем нам „изобретать велосипед"? Вполне достаточно освоить их наработки и на их основе построить в стране и экономику, и систему современного профессионального образования в области экономики».

Однако такого рода мнения поверхностны и не соответствуют реальным достижениям научных школ экономики передовых стран с рыночным хозяйством. Ноу-хау практических достижений на базе этих теорий кроется не в их научной глубине и не в рецептах благоденствия на базе усилий и возможностей самого государства.

Показательные витрины торжества идей буржуазного либерализма формируются за счет разделения всех приверженных этим идеям на команды хозяев и холопов. На базе одной и той же теории, однако, с разным результатом, развиваются Швейцария и Колумбия.

При этом вопрос, в какой команде оказывается то или иное государство, лежит за пределами компетенции этого государства. Решение принимается с надгосударственного уровня управления с использованием мировой кредитно-финансовой системы с ненулевым ссудным процентом.

Если кто-то надеется, что именно Россия окажется в команде хозяев, то последние 20 лет опровергают эти надежды.

Макроэкономическая несостоятельность западных либеральных теорий для организации самовластного государственного развития очевидна. Приведем лишь одну иллюстрацию их никчемности с уровня высших достижений либеральной экономики, отмеченных высшим мировым признанием.

Осенью 2008 года, когда ипотечный кризис США естественным образом трансформировался в глобальный финансово-экономический кризис, некоторые аналитики проявили интерес к его обусловленности западной экономической наукой.

В результате, нобелевские лауреаты Гарри Марковиц (США) (получил премию в 1990 году совместно с Мертоном Миллером и Уильямом Шарпом «За вклад в теорию формирования цены финансовых активов»), а также Роберт К. Мертон (США) и Майрон Скоулз (Канада) (получили премию в 1997 году «За метод оценки производных финансовых инструментов») были прямо объявлены творцами мирового экономического кризиса.

Именно они теоретически обосновали безопасность для мировой экономики спекулятивных махинаций, реально являющихся средством глобального обогащения ряда финансовых корпораций, целенаправленного создания в связи с этим экономических кризисов с целями как перераспределения прав собственности, так и решения политических проблем.

Еще ранее, лауреат Нобелевской премии по экономике 1973 года В. В. Леонтьев признавал: «Порок современной экономики - не равнодушие к практическим проблемам, как полагали многие практики, а полная непригодность научных методов, с помощью которых их пытаются решать».

Кроме приведенных выше, есть и иные признания экономистов-профессионалов в том, что экономическая наука в ее исторически сложившемся виде не способна быть инструментом выработки и проведения в жизнь государственной политики социально-экономического развития, гарантирующей благоденствие всем, кто честно трудится и наращивает свой профессионализм.

То есть проблема давно выявлена, ее существование признано, в том числе и мировыми авторитетами, но она не обсуждается ни публично, ни в кулуарах сообщества ученых экономистов. А без ее обсуждения и разрешения, как в аспекте содержания экономических теорий, так и в аспекте построения системы экономического образования, хозяйство Российской Федерации, вне зависимости от воли первых лиц государства, будет управляться по-прежнему неадекватно задаче сбережения народа, территории страны и развития культуры.

Следствием этого будет неспособность общества к массовой выработке, заимствованию и внедрению инноваций, к модернизации страны точно так же, как это имело место в СССР в годы «застоя».

Иначе говоря, ключ к успеху модернизации и дальнейшему развитию страны - социально-экономической теории, изменение на этой основе ее нравственной и концептуально определенной содержательной сути.

Отвечая на вопрос, поставленный в начале этого раздела, мы утверждаем, что разработка единой для всех живущих на Земле экономической теории, теории с большой буквы, возможна. Это будет теория реализации единого для всех нас Божьего промысла, теория построения царствия Божьего на Земле, а не на небе.

Божий промысел единственен в своем смысловом выражении, а вот вариантов уклонения от него бесчисленное множество. Именно эти уклонения порождают бесчисленное множество экономических теорий, лишенных нравственного начала.

Только на основе нравственного преображения может быть преодолен не признанный, но фактически имеющий место кризис экономической науки и образования. Изменив свою содержательную суть, они должны стать нравственно и концептуально определенными, ориентированными на жизнь по-Божески, на интересы общественного развития.

Из книги В.А. Ефимова "Курс эпохи Водолея " .