Если оглядываться на прошедшую «десятку», кажется, что все это происходило не с нами. Словно не мы стояли в очередях за телевизорами, холодильниками и сметали с прилавков гречку, кто-то другой, несмотря на риск попасть в милицию, покупал несчастные $100 по черному курсу на сайте prokopovi.ch. Запрет на слово «кризис», исторические фразы Петра Прокоповича и самая большая в мире девальвация — все это как будто проходило в зазеркалье. Но не обольщайтесь: если Netflix вдруг захочет снять сериал про то время, каждый из нас может быть его главным героем. Onliner.by представил проект «Десятилетие», в котором вспоминает самые яркие события уходящих 10 лет.
Предисловие. «Белорусское экономическое чудо»
Десятилетию с кризисами и пертурбациями предшествовали «медовые годы». Да-да, было недолгое время, когда экономика страны росла как на дрожжах.
Начиная с 2004 года ВВП Беларуси прибавлял по 20%, а то и по 30%. Зарплаты увеличивались на 11—20%. Если в январе 2004-го средняя начисленная заработная плата составляла 299 859 рублей ($139 по тогдашнему курсу), то в декабре 2008-го получки белорусов выросли втрое и перевалили за миллион рублей ($464 в эквиваленте).
Инфляция замедлялась, а в 2006 году и вовсе достигла рекордно низких показателей в 6,6%. Уже тогда стояла цель достичь зарплаты в $500, в середине «медовых лет» озвучивали цифры в $700 и даже $1000 к 2015 году.
Курс доллара тогда был великолепно стабилен и находился в районе 2100—2180 неденоминированных рублей (сейчас это была бы 21 копейка). По своим темпам роста в те времена мы опережали Китай. Наши соседи заговорили о «белорусском экономическом чуде».
Одной из причин этого чуда были цены на нефть. В пиковые годы баррель пробивал $140. Мы зарабатывали на перетаможке черного золота, закупая его у России по внутренним ценам и продавая по мировым. Вдобавок сама Россия богатела на нефтедолларах, поэтому давала нам кредиты и растущий рынок сбыта.
«Белорусское экономическое чудо» начало шататься в конце 2008 года, когда в США лопнул ипотечный мыльный пузырь и мир охватил финансовый кризис. Наша страна попросила кредит у МВФ, на что фонд выставил требование о девальвации национальной валюты. Белорусские власти говорили, что это необязательное условие, да и не называли его сильно важным. 31 декабря стало известно: МВФ выделил кредит.
Утром 1 января 2009 года едва отошедших от шампанского и оливье нас всех огорошила новость от Нацбанка. Регулятор объявил о повышении курса доллара с 2189 рублей до 2650. Планировалось, что валютная корзина будет стабильной , а колебания не будут превышать 5%.
Это был совершенно непредсказуемый для простых белорусов шаг. Наступила новая реальность. Мы все резко потеряли 20% от своих рублевых заначек, а по уровню зарплат в долларовом эквиваленте откатились на год назад.
«Обвалить белорусский рубль на 20% нужно было еще в середине 2008 года»
Не дожидаясь нового скачка, люди бросились в круглосуточные обменники, чтобы успеть купить доллары по старому курсу. Доллары и евро искали везде, даже на форумах .
А потом белорусы побежали в магазины, чтобы спасти рублевые накопления и закупиться товарами до того, как их переоценят. В первую неделю 2009 года в стране продали в 3,4 раза больше телевизоров «Витязь» и DVD-проигрывателей, чем за весь 2007-й.
Вслед за ростом доллара подорожали импортные товары, стала копиться белорусская продукция на складах, начались проблемы у тех, кто взял валютные кредиты (тогда по ним были неплохие, более выгодные ставки), выросли цены на аренду жилья и так далее.
Очереди в обменниках и паника привели к тому, что президент Александр Лукашенко во время поздравления православных христиан с Рождеством заявил :
«Мы не должны опустить руки, как это делают в других государствах, ссылаясь на кризис. Кризиса в стране нет».
Спустя пару дней президент объяснил разовую девальвацию кризисом в России и требованием МВФ, выделившим стране кредит.
«Скажу откровенно: девальвация национальной валюты на 20% произошла по двум причинам. Во-первых, Россия — наш крупный торговый партнер, и наши экспортеры при сильном белорусском рубле начали нести большие потери при торговле на ее рынках. Поэтому нам пришлось пойти на этот шаг. И лучше было произвести девальвацию одномоментно», — сказал он.
«Во-вторых, Международный валютный фонд предложил Беларуси хороший кредит, даже лучше, чем дала Россия. Но было два требования: не повышать заработную плату, не раздавать белорусские рубли, потому что народ пойдет менять их на доллары в обменниках (хотя мы не совсем согласились, но нашли компромисс), и второе — чтобы мы на 20% разово девальвировали рубль. Это было требование МВФ.
И почти за $3 млрд, которые они нам предложили, на это надо было идти. Тем более что девальвацию нам надо было и так осуществлять в силу нашей экспортоориентированной экономики».
Президент также заявил , что «обвалить белорусский рубль на 20% нужно было еще в середине 2008 года», но «это была моя железная позиция: удержать в 2008 году соответствующий коридор. И мы удержали его».
Позже ходили слухи о переходе на российский рубль, печати новых денег и деноминации. В сети даже стали появляться фотографии якобы новых образцов.
Как мы узнали уже потом, слухи о деноминации были не совсем слухами. Нынешние банкноты и монеты на тот момент уже были готовы и вот-вот должны были выйти в обращение. И если бы не кризис, то их бы ввели.
2011 год. «Пока я являюсь председателем правления Нацбанка, никакой разовой одномоментной девальвации никогда не будет»
Сейчас уже сложно представить, что в 2010 году доллар можно было купить за 3000 старых рублей, или 30 копеек на нынешние деньги — почти в 7 раз дешевле! Сейчас это кажется невероятным, а на тот момент цифры выглядели пугающе.
Столько долларов мы бы могли купить сейчас по курсу 2010 года
Петр Петрович, возглавлявший тогда Нацбанк на протяжении уже 12 лет, уверенно заявлял: девальвация 2009 года — это вынужденная мера. Никакой необходимости дальше девальвировать белорусский рубль нет. Ох, зря мы ему верили.
Слухи о грядущем резком одномоментном повышении курса доллара начали витать в конце февраля 2011 года. Они не были беспочвенными: критический госдолг, включение печатного станка и совет от МВФ ужесточить монетарную политику. Из уст в уста белорусы передавали различные даты обвала: 9, 14 и 16 марта. Начались проблемы с покупкой валюты. В обменниках пропали доллары, евро, а потом и российские рубли. На форуме Onliner появились ветки с обсуждениями, где бы разжиться хоть какой-нибудь валютой, кроме «зайчика».
17 марта глава Нацбанка Петр Прокопович пожаловался президенту на скупающих валюту белорусов и призвал не верить в провокации. Как раз тогда Петр Петрович сказал свою знаменитую фразу: «Пока я являюсь председателем правления Нацбанка, никакой разовой одномоментной девальвации никогда не будет».
«У нас достаточно опыта, который мы накопили за 15 лет, и этот опыт говорит о том, что это плохое решение для белорусов. Раз плохое решение, мы его выполнять не будем», — говорил он и уверенно заявлял, что обвала не то что на 20—30%, но даже на 5% не будет.
Ровно через пять дней регулятор приостановил продажу валюты банкам, чтобы те продавали ее населению через обменники.
Ажиотаж усилился: люди стояли в очередях у обменников, вели учет очереди, устанавливали правила вроде «больше $200 в одни руки не брать» и чуть не дрались за вожделенную «сотку» за 3155 старых рублей.
Как птица Феникс из пепла, из девяностых возродились валютчики. Они начали стоять возле обменников, куда приходили за долларами и евро горемычные белорусы. Народ начал менять доллары по-черному, несмотря на грозивший штраф до 100 базовых.
Не зря мы стали IT-страной. Как раз в это время появился символ кризиса в Беларуси — сайт prokopovi.ch , названный в честь тогдашнего главы Нацбанка. На сайте можно было оставлять заявки на покупку и продажу. Черный курс, естественно, был выше официального в 3155 рублей. Сначала разница была не очень большой — 3500—3900.
Не кризис, а «определенные трудности временного характера»
23 мая, вопреки всем обещаниям Прокоповича, Нацбанк объявил о разовой девальвации. Курс доллара за один день вырос с 3155 рублей до 4930. Белорусские вкладчики за один день потеряли более $1,35 млрд.
Правда, даже по новому курсу купить валюту в обменнике было нельзя. На черном рынке доллар пополз вверх — курс доходил до 6000—7000 рублей, а за границей — и вовсе до 6500—9000. Снять деньги за рубежом или расплатиться карточкой стало невозможно, появились проблемы с выдачей валютных депозитов. Предприятия уходили на сокращенный рабочий день, бизнес терпел баснословные убытки. Началась паника.
Чтобы сохранить накопленное, белорусы стали скупать технику и другие крупные товары в магазинах по старым ценам. Затем бросились за продуктами: сахаром, подсолнечным маслом, гречкой. Дошло до того, что продукты скупали и вывозили за границу, чтобы перепродать. Тогда власти ввели «экспортные» пошлины на вывоз товаров.
Огромные очереди, толпы народу возле торговых центров — такое страна видела только в девяностые. И было отчего переживать: частники переписывали цены каждый день по несколько раз. Практически все закладывали космические курсы доллара для страховки. 9000, 10 000 — казалось, это не остановить.
Особенно сильно выросло в цене топливо — практически на 40%. В июне белорусские автомобилисты устроили акцию «Стоп-бензин» , которая закончилась тем, что рост цен затормозился.
Президент высказал уверенность, что ситуация с валютой решится в ближайшие пару недель. Но проблемы продолжались до сентября. Всем было понятно, что страна попала в кризис. Правда, официальные лица избегали этого слова. Рекомендовалось пользоваться словосочетанием «определенные трудности временного характера». На эту тему, кстати, появилось огромное количество шуток.
«Курс математически выверен и оправдан экономически»
Между тем на смену Петру Прокоповичу, который слег в больницу, пришла Надежда Ермакова. Она призналась: проблемы есть, большая инфляция неизбежна — она составит 120%. При этом Надежда Андреевна искренне удивлялась , зачем белорусам доллар.
«Ну вот у меня его нет, и я не иду в обменник, он мне просто не нужен, — говорила она. — У меня и в девяностые его не было, и сегодня нет. Да, обувь завозится импортная, да, она станет чуть дороже. Ну, ничего страшного: сносим вместо двух туфель одни».
Постепенно официальный курс доллара достиг 5000 рублей. Он был ниже курса черного рынка на 50—70%. Тогда заместитель председателя правления Нацбанка Тарас Надольный заявил, что официальный курс «математически выверен и оправдан экономически».
Фраза ушла в народ и трансформировалась в «мацемацічэскі выверэнный».
В середине сентября на Белорусской валютно-фондовой бирже впервые прошли дополнительные торги по доллару, чтобы определить его реальный рыночный курс (официальный на тот момент составлял 5700 рублей). Биржевые торги закончились на отметке в 8600, что было в полтора раза выше «математически выверенного».
С 21 ноября на бирже стали проводиться единые торги. Доллар для всех стал стоить 8680 рублей. В ноябре средняя зарплата в долларовом эквиваленте составила $280. По итогам года она вышла на уровень $380. Меньше этой суммы белорусы получали только в 2016-м.
Всемирный банк тогда назвал ту белорусскую девальвацию самой масштабной в мире за последние 20 лет. К слову, в тот же год с ноября белорусов обязали покупать валюту по паспорту. Отменили этот закон не так давно — 1 июня 2017 года.
2014 год. «Самолеты с валютой уже на подлете»
В октябре 2014 года глава Нацбанка Надежда Ермакова заявила, что обменный курс, заложенный в бюджет, составит 10 800 — 10 900 рублей, но может быть и иначе.
Ермакова отмечала , что значимое влияние на ценовую конкурентоспособность белорусских товаров может оказать лишь значительная девальвация курса российского рубля к иностранным валютам. Как в воду глядела.
15 декабря 2014 года Россия переживала «черный понедельник» — одномоментный обвал российского рубля. На следующий день был «черный вторник» — еще большее падение соседней валюты. За эти дни доллар вырос с 58 российских рублей до 80.
18 декабря президент Беларуси заявил, что страна не будет «бежать за Россией и девальвировать национальный рубль».
«Вопрос о девальвации — не ко мне. Но если вы мне верите, то ее не будет», — сказал он.
А буквально через пару часов Национальный банк заявил о введении 30-процентного сбора на покупку валюты с 20 декабря. По сути, это была девальвация.
На тот момент курс доллара был на уровне 10 900 рублей, а при покупке в обменниках он вырастал до 14 170. Белорусы, помня прошлый кризис, бросились в обменники. Долларов и евро снова стало не хватать. Народ опять отправился в магазины: телевизоры, холодильники, микроволновки — как и в 2011-м, люди скупали все.
В этот же день первый заместитель главы Нацбанка Тарас Надольный заявил, что регулятор решает вопрос с нехваткой валюты.
«Многие жалуются, что в обменниках не хватает валюты. Сейчас мы эти вопросы решаем, она заказана в иностранных банках, ее станет больше, — сказал Надольный. — Самолеты с валютой уже на подлете».
Эта фраза Надольного снова ушла в народ. Похоже, тогда родился второй главный мем года.
В декабре 2014-го официальный курс составил 11 900 рублей, а фактический достиг 15 470. На черном рынке курс был ниже, поэтому валютчики снова вернулись, как и сайт имени Петра Прокоповича.
2015—2016 годы. «Никакого кризиса нет, кризис у нас в голове!»
Валютный ажиотаж продлился и в 2015 году. Пресловутые самолеты от Надольного прибыли только после Нового года. Сбор отменили 9 января, но курс не упал. За два дня торгов после отмены курс сразу же подскочил до 14 060 рублей. Потом у доллара была аритмия: через неделю он стоил 14 900 рублей, а затем перевалил за 15 000. До августа американская валюта колебалась на этом уровне. А потом рубль стало снова лихорадить.
24—25 августа доллар перевалил за отметку в 17 000 рублей и до конца года уже только рос. При этом цены снова поползли вверх, предприятия вышли на четырехдневку и массово не продлевали контракты с ненужными работниками.
В ноябре этого же 2015 года как гром среди ясного неба появилась новость о деноминации (третьей в истории страны) и введении новых денег с июня 2016-го. Но главное — появление в стране монет.
Люди перепутали деноминацию и девальвацию, на всякий случай сгоняли в обменники. Новый год мы встречали с американской валютой в 18 569 рублей. За шесть лет курс доллара вырос ровно в шесть раз.
Но и в 2016 году доллар все никак не останавливался. В феврале он перевалил за 22 000 рублей. Очереди в обменниках появились снова. Правда, небольшие: денег у людей стало значительно меньше.
В этот год Лукашенко произнес еще одну из крылатых фраз, которая очень быстро ушла в народ.
«При этом хочу подчеркнуть: всякие разговоры, извините меня, превратившиеся в болтовню, по поводу некоего кризиса неприемлемы! Никакого кризиса нет, кризис у нас в голове! Изменились условия, по отдельным направлениям изменились существенно. Ну и что? Это что, впервые в нашей истории?!» — сказал он.
«И не только в нашей. Мы знаем, как работать в этих условиях, как на них реагировать. И мне ваши реформы совсем не нужны, те, которые вы предлагаете! Мы должны создать нормальную жизнь для людей, функционирования государства и нашего общества — вот что нужно. А то вместо хлеба хотите людям дать некую реформу!»
Так на свет родился текст, который позже талантливые белорусы положили на музыку.
Но тем не менее экономическое положение в стране ухудшилось: нарастал внутренний долг, предприятия теряли прибыль, сокращали людей, впервые даже зарегистрированная безработица выросла почти вдвое. Этот кризис отличался от двух предыдущих тем, что больше пострадали бедные белорусы.
Послесловие. Дежавю
Три последних года этого десятилетия мы вынуждены сражаться с последствиями всех кризисов, которые перенесли. Новой команде Нацбанка во главе с Павлом Каллауром удалось окончательно отпустить доллар в свободное плавание. За это время ставка рефинансирования уменьшилась с 17% до исторического минимума в 9%, подешевели кредиты, инфляция снова стала однозначной и тоже упала до исторического минимума, а печатный станок решили больше не включать.
Экономика ожила, зарплаты потихоньку увеличиваются. Кажется, можно немного выдохнуть и расслабиться. Однако в последнее время экономисты снова предрекают мировой финансовый кризис. Мол, экономика не может бесконечно расти, как делала это последние 10 лет. У белорусов от этих прогнозов наступает стойкое дежавю.
— Если сравнивать ситуацию в белорусской экономике 2009-го с нынешним годом, то безусловным достижением стали окончательный выход на плавающий курс после 2015 года, а также стремление к макроэкономической стабилизации, — считает старший аналитик «Альпари» Вадим Иосуб. — Иными словами, такие сильные девальвации, которые происходили у нас в 2011 году или даже в конце 2014-го, невозможны в принципе. Не в том смысле, что девальвация невозможна совсем, а в том смысле, что невозможна сильная девальвация в короткие сроки.
Основная причина такой сильной девальвации была в том, что белорусские власти искусственно занижали курс валют и искусственно сдерживали его, насколько могли, тратя на это золотовалютные резервы. А когда не было сил и резервов удерживать, курс приотпускали — и он выстреливал, как сжатая пружина.
Сейчас курс никто не сдерживает. Поэтому, когда возникают какие-то причины белорусскому рублю укрепляться, он укрепляется, если есть причины дешеветь, он дешевеет. Мы наблюдаем это последние три недели на валютном рынке.
Среди позитивных изменений эксперт называет сокращение эмиссии денег и выключение печатного станка, а также уменьшение помощи госпредприятиям, послабления для бизнеса и другие вещи.
— У нас не изменилось отношение к реформам на самом высоком политическом уровне, не изменилось доминирование госсобственности в экономике, разные права и разные возможности для частных и государственных предприятий, — говорит аналитик. — Отдельные моменты за эти 10 лет у нас даже ухудшились: увеличился государственный внешний долг, выросли «плохие» долги, накопленные госпредприятиями, и так далее.
Остались нерешенными самые кардинальные задачи. Нужно всерьез делать что-то с неэффективной госэкономикой, но пока никаких решительных мер не принимается. Неэффективные госпредприятия, включая промышленные и сельскохозяйственные, а также государственная помощь, которая оказывается им в самом разном виде, — все это ложится бременем на нашу и без того не сильную экономику.
4 января 2017, 08:44
Площадь Независимости в Минске
Ушедший год Беларусь закончила с растущими проблемами. В 2017-м власти страны ожидают мощного импульса для экономики. Эксперты говорят о нащупывании дна. собрала прогнозы для Беларуси.Ушедший год Беларусь завершила со стагнирующей экономикой и продолжающимся нефтегазовым конфликтом с Россией. В новогоднем обращении президент Александр Лукашенко заявил, что возлагает большие надежды на 2017 год: "Он должен стать переломным и дать мощный импульс для развития страны". Опрошенные DW аналитики смотрят в будущее с заметно меньшим оптимизмом. Они сделали для DW свои прогнозы на наступивший год, обозначив основные тенденции в экономике и внутренней политике Беларуси.
1. Нащупывание дна в экономике
"Большая часть мер, запланированных правительством на 2017 год, была обещана еще несколько лет назад. Даже если они и будут реализованы, то уже запоздали" , - отметил в интервью DW главный редактор "Экономической газеты" Леонид Фридкин . Он полагает, что в наступившем году белорусам не следует ожидать роста экономики.
Руководитель проекта "Кошт урада" Владимир Ковалкин в беседе с DW высказал предположение, что 2017 год "готовит завершение периода макроэкономической стабилизации и нащупывания того самого заветного дна" . Вместе с тем эксперт указывает, что с большей долей вероятности "руководству Беларуси удастся удержать экономику в тех параметрах, которые заложены в бюджете".
2. Возврат к обещанию 500-долларовых зарплат
В новогоднем обращении Александр Лукашенко пообещал: "Чего бы нам ни стоило, мы уже в наступающем году существенно повысим доходы граждан". 21 декабря при назначении Натальи Кочановой новой главой президентской администрации Лукашенко озвучил более конкретную цель: "500 долларов в будущем году средняя зарплата. При всех сложностях, чего бы это ни стоило - украдите, откопайте, найдите, что угодно, но 500 долларов должно быть выполнено".
По данным Белстата, в ноябре средняя начисленная заплата в Беларуси составляла 717 рублей (366 долларов в пересчете). Выполнение аналогичного требования Лукашенко перед президентской кампанией 2010 года на следующий год после выборов привело к трехкратной девальвации рубля. Опрошенные DW экономисты не считают вероятным повторение того обвала.
Эксперт Белорусского института стратегических исследований (BISS) Александр Автушко-Сикорский предположил, что никто не будет всерьез выполнять данное устное поручение президента: "Насколько я понимаю, это (средняя зарплата в 500 долларов. - Ред.) нигде не прописано в целевых показателях программных документов. А значит, с чиновников не за что будет спросить" . Эксперт подчеркнул, что для достижении 500-долларовых зарплат придется снова включать печатный станок, запускать инфляцию и снижать стабильность курса рубля, "а на этом уже много раз обожглись".
Между тем 30 декабря Лукашенко, общаясь с журналистами, вернулся к теме 500-долларовых зарплат, уточнив: "Кто призван это сделать, но не хочет - с ними мы расстанемся. Чего бы нам это ни стоило, мы будем идти к этой цели".
3. Реформы и реструктуризации госкомпаний
Каждая накачка белорусской экономики деньгами заканчивалась очередным кризисом и девальвацией, загоняя накопленные структурные проблемы вглубь, напоминает Владимир Ковалкин. "Есть определенный риск, что власти поддадутся уговорам и искушению решить задачу роста с помощью эмиссии. Но такая вероятность минимальна, пока есть надежда получить кредиты от МВФ и Евразийского фонда стабилизации и развития (ЕФСР)", - уверен Леонид Фридкин.
Структурные реформы, на необходимости которых настаивают независимые экономисты, с их точки зрения, возможны либо под воздействием внешних факторов (требования иностранных кредиторов), либо как реакция на развал экономики.
Павел Данейко, гендиректор минского Института приватизации и менеджмента, в интервью DW основным вопросом 2017 года назвал принятие белорусскими властями решения о реструктуризации госкомпаний. Данейко не видит для правительства другого выхода. Кстати, такая реструктуризация является и одним из главных условий предоставления Беларуси кредита от МВФ.
Опрошенные DW специалисты сомневаются, что власти в Минске отважатся на массовое банкротство неплатежеспособных предприятий. "Скорее они попытаются тянуть резину и искать способы исправить положение привычными административными мерами", - считает Фридкин.
4. Продолжение нефтегазового конфликта Беларуси и России
В новый год Беларусь вступила с неурегулированным спором с Россией относительно условий поставок углеводородов. В этой связи вице-премьер правительства Беларуси Владимир Семашко 29 декабря заявил агентству БЕЛТА, что "мы не теряем оптимизма" . По словам Семашко, белорусское правительство надеется "достигнуть компромиссного решения по нефтегазовому вопросу не позднее первого квартала 2017 года".
Александр Автушко-Сикорский не разделяет оптимизма вице-премьера. По словам эксперта BISS, 2016 год был последним, когда Беларусь имела более или менее выгодные условия закупки нефти и газа в РФ. "Выгодность российских поставок будет падать, а договариваться станет все сложнее", - прогнозирует эксперт.
5. Депрессия, местные выборы и 100-летие Октябрьской революции
Белорусские левые намерены в 2017 году пышно отпраздновать 100-летие Октябрьской революции, а церковь и правые политики - помянуть жертв коммунистического террора. Глава варшавского Центра политического анализа и прогнозов Павел Усов в интервью DW отметил, что белорусы, с одной стороны, устали жить в состоянии постоянной политической депрессии, а с другой - не имеют сил на то, чтобы изменить ситуацию, и не надеются на лучшее.
"Вероятнее всего, население столкнется с новыми формами экономического принуждения (вроде налога "на тунеядство") со стороны властей, что будет усиливать протестные настроения и недовольство. Но оно вряд ли найдет выражения в открытом противодействии властям за исключением локальных бунтов", - полагает Усов.
Для председателя Объединенной гражданской партии (ОГП) Анатолия Лебедько 2017 год - преимущественно год рисков и вызовов: "Для граждан - кризис и тупиковая экономическая политика правительства. Для властей - российский фактор и окончательное разрушение социального контракта с населением. Для сторонников перемен - перезагрузка Западом отношений с официальным Минском".
В ноябре 2017 года начнется кампания по выборам в местные советы. Первый зампредседателя Либерально-демократической партии (ЛДП) Олег Гайдукевич и лидер кампании "Говори правду" Андрей Дмитриев высказали надежду, что выборы пройдут вместе с референдумом по изменению избирательной системы. С нынешней мажоритарной на смешанную, предусматривающую выборы в парламент по партийным спискам.
В будущем году правительство намерено существенно ускорить темпы роста экономики, власти планируют продолжать повышать доходы населения. А насколько все эти планы осуществимы с учетом результатов работы белорусской экономики в уходящем году?
Чем он порадовал и с чем связаны главные разочарования? Эксперты БелаПАН подвели экономические итоги 2017-го.
Ирина Точицкая , научный директор Исследовательского центра ИПМ:
Положительные итоги 2017 года, на мой взгляд, связаны с деятельностью Нацбанка, которому благодаря жесткой денежно-кредитной политике удалось снизить инфляцию до исторического минимума.
С положительной точки зрения, наверное, можно также охарактеризовать принятый декрет . Развитие малого и среднего бизнеса имеет большое значение для страны. Очень важно, чтобы частный сектор мог абсорбировать трудовые ресурсы, которые будут высвобождаться с госпредприятий.
Положительный итог года и в том, что мы вышли из рецессии. При этом вызывает опасения, что одним из факторов экономического роста становится потребление домашних хозяйств, то есть внутренний спрос. Планы по увеличению зарплат - благородная задача, однако директивное ее решение может разбалансировать систему. Стабильность, которую удалось обеспечить Нацбанку, все еще достаточно хрупкая.
Также угрозой для стабильности выступает бурный в 2017 году. Несомненно, этот тренд будет приводить к росту потребительского импорта. Все это беспокоит, поскольку такое развитие событий чревато ослаблением обменного курса и несет риски ускорения инфляции.
Александр Швец , председатель Белорусской научно-промышленной ассоциации:
Оглядываясь на экономические итоги 2017 года, складывается двоякое впечатление.
С одной стороны, госорганы плотно поработали с бизнес-сообществом, и на выходе мы увидели пакет либеральных документов по поддержке предпринимательства.
В принятых документа прописаны простые процедуры, которые открывают возможности для самозанятости населения и ведения микробизнеса. Мы также получили упрощение технического регулирования предпринимательской деятельности - отменены многочисленные санитарные, пожарные требования.
С другой стороны, не все экономические итоги радуют. Если говорить правде в глаза, восстановление белорусской экономики в уходящем году обусловлено во многом благоприятной внешней конъюнктурой. При этом внутренних структурных изменений, которые бы позволили повысить потенциал национальной экономики, мы практически не увидели.
Вопрос «утилизации» неэффективных предприятий, которые поглощают ресурсы и никогда не станут прибыльными, не решается. Заметных шагов в сторону повышения эффективности корпоративного управления госсектора пока также не сделано.
Еще одна давняя нерешенная проблема - неравные условия конкуренции для частных и государственных компаний. Это очень наглядно видно на примере страхового сектора, где госкомпании имеют очевидные преференции.
Если говорить о пищевой промышленности, доходит до того, что молоко между молочными комбинатами де-факто распределяет начальник управления сельского хозяйства облисполкома. Разве в таких условиях может быть равный доступ предприятий разных форм собственности к сырьевым ресурсам?
К сожалению, деловое сообщество не увидело положительных изменений по этим вопросам в уходящем году и надеется, что они все-таки произойдут в 2018-м.
Катерина Борнукова , академический директор Белорусского экономического исследовательско-образовательного центра (BEROC):
Бесспорные положительные итоги года - восстановление экономики и сохранение финансовой стабильности. Позитив состоит также в том, что были приняты либеральные документы по поддержке малого и среднего бизнеса.
При этом следует понимать, что значимый макроэкономический эффект либеральные документы будут иметь только в том случае, если они приведут к притоку прямых иностранных инвестиций.
Одновременно с этим настораживают попытки административного , стремление их повысить, во что бы то ни стало.
Главный провал с точки зрения экономических итогов года - отсутствие решений, которые должны быть приняты. В частности, в 2017 году не было сделано ни одного серьезного шага в направлении реформирования сектора госпредприятий. Мы не увидели никаких результатов не только по вопросу приватизации, но и по теме реформирования системы корпоративного управления госсектором.
Реформы не представляются властям срочной задачей, и это наводит на мысль, что и в будущем году никаких серьезных изменений в направлении реформирования госсектора мы не увидим. Такой подход чреват тем, что медленные темпы экономического роста станут хроническими для страны.
Белорусам в этих условиях остается пожелать в новом году стремится быть конкурентоспособными на рынке труда и рассчитывать в первую очередь на себя, а не на государство.
Кирилл Гайдук , страновой экономист Всемирного банка по Беларуси:
Ключевые положительные итоги уходящего года известны - снижение инфляции до минимальных значений, выход из рецессии и восстановление экономического роста. При этом существуют опасения, что он будет медленным.
Ключевые события уходящего года в экономической сфере - либеральные указы и декреты по развитию предпринимательства, а также переговоры Беларуси с МВФ, которые не привели к подписанию кредитной программы. Объявленная пауза в переговорах с МВФ точно не порадовала. Программа с валютным фондом, если бы ее удалось заключить, могла придать импульс долгосрочным положительным изменениям в белорусской экономике.
Тем не менее, хотелось бы, чтобы несмотря на отсутствие договоренностей с валютным фондом, решались задачи, заложенные в пятилетней программе социально-экономического развития Беларуси. Речь там идет о повышении эффективности управления госпредприятиями, снижении размеров перекрестного субсидирования и развитии частного сектора.
Жанна Тарасевич, директор и сопредседатель Бизнес союза предпринимателей и нанимателей им. Кунявского:
Самым важным результатом уходящего года, на наш взгляд, является принятый декрет № 7 о развитии предпринимательства - он дает надежду, что в 2018-м начнется процесс реформ, которые пойдут на пользу частному сектору.
В частности, мы надеемся, что в связи с принятым декретом размер штрафных санкций, которые применяются сегодня по отношению к предпринимателям, будет снижен. Количество проверок также должно сократиться, и это поможет бизнесу спокойнее работать и планировать свою деятельность.
Что разочаровало? В Беларуси две трети субъектов хозяйствования работают убыточно, с нулевой или низкой (до 5%) рентабельностью. Такие финансовые результаты не позволяют развиваться ни предприятиям, ни в целом экономике. Поэтому мы надеялись, что в 2017 году будут приняты меры по снижению фискальной нагрузки на предприятия. К сожалению, этого не произошло.
Фискальная политика должна способствовать экономическому росту, поэтому весной 2018 году по этой теме мы организуем международную конференцию с участием экспертов МВФ и Всемирного банка. Надеемся, наши предложения в этой части будут поддержаны на государственном уровне.
Даниэль Крутцинна , управляющий партнер международной консалтинговой компании Civitta по СНГ:
Главные экономические успехи года для всех очевидны - выход из рецессии, снижение инфляции, стабильность обменного курса. Мы также увидели некоторое снижение доли проблемных долгов в банковском секторе - все перечисленное моменты можно отнести к положительным результатам года.
Главное личное разочарование года касается управления активами. В Беларуси на государственном уровне сохраняется вера в то, что нынешняя система управления госсектором является эффективной, и государство может управлять собственностью также эффективно, как и частник.
Конечно, если мы говорим о промышленных гигантах Беларуси, сложно сказать, в какой мере им может помочь сейчас приватизация - там ситуация не всегда однозначная. Однако, что касается средних госпредприятий, то многие из них дивиденды государству не приносят, и их приватизация в большинстве случаев оправдана.
Менять в лучшую сторону ситуацию в госсекторе, и в целом в экономике, можно двумя путями. Первый - приватизация, второй - повышение эффективности корпоративного управления. Для реализации второго пути необходимо менять мотивацию. Эффективные управляющие, топ-менеджеры, которые смогут повысить прибыльность госпредприятий, должны достойно зарабатывать. Никто не будет спасать страну за копейки.
Еще одно разочарование года - несостоявшаяся программа с МВФ. Валютный фонд мог бы помочь Беларуси провести реформы и повысить эффективность реального сектора. Другие кредиторы, у которых Беларусь продолжает заимствовать деньги, не обладают такими компетенциями.
Валерий Полховский , старший аналитик форекс-брокера Forex Club:
В 2017 году понятие «кризис» стало уходить из словесного оборота людей, и это, безусловно, признак улучшения экономической ситуации в стране.
Подросшие цены на нефть, восстановление российской экономики позволили Беларуси выйти из рецессии в уходящем году.
Хочется надеяться, что , который планируется принять до конца 2017 года, позволит сформировать новые точки роста для национальной экономики.
В то же время отрицательный итог уходящего года - слишком медленное движение страны по пути структурных реформ, хотелось бы видеть ускорение в этом направлении. Страна вышла из рецессии в 2017 году, но качественно новых источников экономического роста пока не появилось.
В октябре падение реальных доходов россиян стало максимальным с 1999 года. но чиновники рассчитывают, что в следующем начнётся рост благосостояния жителей и к концу 2018-го оно достигнет докризисного уровня.
Когда мы «развяжем» пояса, затянутые в кризис, «АиФ» рассказал Юрий Веселов, доктор социологических наук.
Юрий Веселов: Этот экономический кризис будет одним из самых долгих и ощутимых для населения. Потому что заплатило за него не государство, например, своими резервами на поддержание курса рубля или сокращением расходов на госаппарат, а обычные россияне. Поскольку наша страна зависит от импорта по многим показателям, всю курсовую разницу оплачиваем мы с вами. Сейчас, пройдя валютный, банковский кризисы, падение реального промышленного производства, мы вошли в «социальную стадию», когда сокращаются реальные доходы населения, уровень потребления и так далее. И их восстановление в следующем году невозможно.
По прогнозам на 2017-й, рост ВВП составит от 0 до 1%. За счёт чего увеличатся доходы, если не будет роста производства?
А выходить из кризиса мы будем также поэтапно, сначала восстановится финансовая сфера, производственная и в последнюю очередь - доходы россиян. Так что, скорее всего, лишь в конце 2018-го мы увидим положительную динамику в экономике страны. Но для этого нужны структурные реформы. Пока у нас рассчитывают на чудеса и замерли в ожидании возвращения высоких цен на нефть.
Деньги - есть
Ольга Сальникова, АиФ-Петербург: При этом Минфин обдумывает различные варианты пополнения бюджета, в том числе за счёт повышения нагрузки на зарплаты россиян. Уже предлагалось поднять подоходный налог с нынешних 13% до 15-16%, повысить НДС, изменить систему уплаты страховых взносов…
Увеличивать и без того высокую налоговую нагрузку на граждан сейчас экономически невыгодно. Да, работодатель переводит 13% подоходного налога с зарплаты сотрудников. Но, кроме того, он отчисляет 22% на каждого работника в Пенсионный фонд, ещё 5,1% в фонд ОМС, 2,9% в фонд соцстрахования - итого 43%. Уже многовато! Давайте сравним с другими странами. Показателем налоговой нагрузки на экономику страны считается доля налогов в процентах от ВВП. Так вот - в этом отношении оплот капитализма США с их 28% мы уже давно обогнали, достигнув цифры в 35%.
Конечно, в соседней Швеции это все 50%. Но здесь встаёт вопрос - а что население получает за эти отчисления в бюджет? Пусть правительство объявляет о повышении транспортного налога, но гарантирует, что эти деньги пойдут на новые дороги и мосты.
В Германии немец спешит платить взносы в пенсионный фонд, так как знает, что в старости будет обеспечен. В России никто таких гарантий не даёт, доверия населения к налоговой системе нет. Поэтому увеличение налоговой нагрузки приведёт лишь к теневому бизнесу и «серым» зарплатам.
Однако чтобы пополнить бюджет, не обязательно лезть в карман к гражданам. Деньги в государстве есть - и процесс экономии нужно начинать с госаппарата, сократив его издержки. Логично на время кризиса отказаться от затратных имиджевых проектов мирового масштаба. Бесспорно, олимпиады, футбольные чемпионаты - это почётные для страны мероприятия, но в сегодняшней экономической ситуации они нам не по карману. По этой причине Рим, Торонто, Гамбург отозвали свои заявки на проведение летних ОИ-2024. Благо и у Петербурга хватило ума её не подавать.
Кроме того, мы видим, что растут военные расходы - их уровень уже достиг 4% от ВВП, в то время как НАТО не доходит по своим странам и до 2%.
Как вы относитесь к возможному введению так называемого «налога на тунеядцев»? С «лентяев» Минтруд хочет брать около 20 тысяч рублей в год, которые пойдут на покрытие их социальных нужд…
Меня интересует вопрос: тунеядцы - это кто? Домохозяйки, которые воспитывают детей и занимаются домашними делами? Так это тоже труд, нелёгкий и достойный. Зачастую женщины работают дома больше, чем мужчины в офисе. Или в «лентяи» записали молодёжь, которая не может трудоустроиться? Непонятен и сам механизм сбора 20 тысяч рублей с людей, которые ничего не зарабатывают. К слову, хоть наши министерства и насчитали 20 миллионов «лентяев» в стране, обвинить россиян в тунеядстве нельзя. У нас 8-часовой рабочий день - это один из самых высоких показателей в мире, сравнимый, например, с Мексикой. Развитые западные страны уже давно переходят на 5-6-часовой рабочий день. Другое дело, что производительность труда у нас низкая из-за использования устаревших технологий и ручного труда.
Душим бизнес?
Благосостояние петербуржцев зависит от экономической политики в городе. На последнем ПЭФ помощник президента А. Белоусов раскритиковал работу руководства Северной столицы по созданию условий для бизнеса. А Агентство стратегических инициатив второй год подряд выставляет нам низкие оценки инвестиционной привлекательности. Это последствия экономического кризиса или малоэффективного управления?
Конечно, последствия кризиса в виде падения производства и снижения деловой активности Северную столицу обойти не могли. Другое дело, что можно пытаться этому противостоять за счёт эффективной экономической политики в рамках конкретного города. Как это делает Москва. На мой взгляд, Петербург сейчас придерживается стратегии: меньше дел - меньше проблем. Не «высовываться» с инициативами, не привлекать инвесторов, а сидеть и ждать, когда построят «Лахта центр» и «Газпром» сюда переедет вместе со всеми налогами.
При этом в своё время в город пришли крупные игроки: Nissan, Toyota, Ford, Hyundai, заводы которых сегодня не могут работать на полную мощность. А корпорация General Motors и вовсе полностью свернула производство в городе. Каждый день я проезжаю мимо завода Nissan и вижу, как рядом растёт городская свалка, запах стоит невыносимый. Достаточно любому иностранному инвестору посмотреть, какие условия созданы для бизнеса, чтобы навсегда вычеркнуть Петербург из своих планов.
Или давайте вспомним слова Белоусова на ПЭФ, что подключение к энергосетям в Москве занимает 60 дней, а в Петербурге - 81. А западный инвестор вообще привык к тому, что ему предоставляют участок уже с коммуникациями. У нас же в середине 2000-х, чтобы подключить Ikea на Парнасе, пришлось фактически привлекать федеральные власти! Один из крупнейших инвесторов в мире начинает свой бизнес в городе, а у него нет электричества - полпарковки занимают дизель-генераторы... И с тех пор ничего не изменилось.
Безусловно, есть и положительные моменты. Например, Петербург стал самым привлекательным городом для студентов. У нас активно развиваются IT-технологии, телекоммуникации, фармацевтика, другой вопрос - благодаря или вопреки местной экономической политике.
2 ноября петербургский парламент рассмотрит проект бюджета на следующий год в первом чтении, по поводу которого уже идут жаркие споры…
В своём выступлении о проекте бюджета на 2017 год депутат Оксана Дмитриева обвинила в непрофессионализме комитет финансов. Многие с такой оценкой согласны. От себя добавлю, что основные доходы нашего бюджета (45%) - это налог на доходы физлиц и только 26% - налог на прибыль организаций, ещё меньше - 4,8% - доходы от использования госимущества. Такое ощущение, что в городе нечего сдавать в аренду и зарабатывать на этом. Фактически петербуржцы содержат город сами и вправе спрашивать с властей - на что идут их деньги. А идут они не на развитие, а на латание дыр и часто неоправданные дотации частным и госпредприятиям. Чего только стоит соглашение с концессионером ЗСД, которому в этом году мы должны компенсировать 4,6 млрд рублей за недополученную прибыль. Неэффективное расходование средств мы наблюдаем из года в год. 190 млрд рублей из бюджета-2016 до сих пор не освоены, а это значит, что опять будет аврал, укладывание асфальта в снег и прочее. Что касается рекордного дефицита в 64 млрд рублей, то покрывать его будут за счёт наращивания госдолга и ценных бумаг. Это нормальная практика. Долги потом придётся отдавать с процентами, но это бремя ляжет на плечи уже следующих городских властей. И петербуржцев.
- Расскажите, как правильно «затягивать пояса» в кризис? На чём экономить не стоит?
Городу нельзя экономить на социальных расходах и человеческом капитале. Самим петербуржцам - на качественном питании, образовании, здоровье, путешествиях, хобби и улучшении жилищных условий. Есть универсальный рецепт экономии: если можешь - не покупай новое, почини старое.