17 августа 1998 года из-за тяжёлой экономической ситуации, сформировавшейся в РФ после распада СССР, российские власти объявили технический дефолт. Тогда в течение всего нескольких месяцев курс рубля к доллару обвалился в три раза, из-за чего рублёвые накопления соотечественников обесценились, а инфляция взлетела до небывалых высот. Россияне до сих пор с ужасом вспоминают это страшное время, называя его «чёрным августом».
Пирамида ГКО
После распада Советского союза правительство РФ столкнулось с острой нехваткой денег. Чего только стоили одни внешние долги СССР в размере 96,6 млрд долларов, выплаты по которым легли на плечи России как правопреемника страны Советов.
Ситуацию с финансовыми трудностями усугубляла политическая борьба, происходящая между назначенным Борисом Ельциным правительством, придерживающимся либеральных ценностей, и Госдумой, которая на тот момент контролировалась Коммунистической партией. Дисбаланс в отношениях ГД и кабинета министров плавно отразился в росте госдолга РФ. Дело в том, что парламентарии принимали несбалансированные бюджеты, тем самым увеличивая расходную часть госказны, а правительство искало способы закрыть бюджетные дыры, наращивая госдолг путём выпуска государственных казначейских обязательств (ГКО). Процесс массового выпуска ГКО начался после переизбрания Ельцина президентом. Если в 1995 году объём выпуска ГКО оценивался в 160 млрд долларов, то в 1997 году показатель вырос до 502 млрд рублей. Покупателям государственных казначейских обязательств предлагались высокие процентные ставки, поэтому спрос на ГКО был внушительным. Проще говоря, за каждый одолженный рубль через год государство возвращало 5- 7 рублей из бюджетных денег. Неудивительно, что впоследствии эта система фактически превратилась в пирамиду — старые обязательства РФ могла покрыть только за счёт новых выпусков.
Первый вице-премьер РФ Борис Ефимович Немцов и Президент Российской Федерации Борис Николаевич Ельцин. 1998 год. Фото: РИА Новости
В девяностые Банк России ввёл т. н. «валютный коридор», с помощью которого регулятор планировал поддерживать курс национальной валюты в нужных пределах, чтобы гарантировать доходность по ГКО в долларовом эквиваленте. Вместе с тем правительство разрешило иностранцам вкладываться в казначейские облигации. Нерезиденты с радостью получали солидную прибыль и вывозили её из страны, платя при этом скромный 15-процентный налог.
Совсем скоро экономисты забили тревогу, подсчитав, что выплаты по ГКО в два раза выше всех доходов государства. Стало очевидно, что пузырь скоро лопнет. На момент дефолта резервы ЦБ РФ составляли всего 24 млрд долларов, в то время как обязательства России на рынке ГКО/ОФЗ и фондовом рынке превышали 36 млрд долларов, свидетельствуют данные Банка России.
«Для специалистов было очевидно, что дефолт произойдёт, по крайней мере, с 1996 года, со времени подготовки к выборам Ельцина. Дело в том, что правительство и Ельцин должны были дать много разных обещаний, часть из которых приходилось исполнять, а на это требовались деньги, и деньги эти добывались варварским способом. Так называемые ГКО продавались очень широко. В какой-то момент правительство платило по ГКО больше трёхсот процентов годовых, а это при условии, что из популистских соображений оно не хотело, чтобы доллар слишком быстро рос, а рубль слишком быстро проваливался», — вспоминает финансовый обмудсмен Павел Медведев , который в 90-е годы работал в Центробанке России.
Первый вице-премьер правительства РФ Юрий Маслюков (слева) и глава Всемирного банка Джеймс Вулфенсон во время встречи в Москве. Фото: РИА Новости
Помимо внутренних проблем, были и внешние факторы, определившие наступление кризиса в России. Тогда российская экономика ещё сильнее, чем сейчас, зависела от экспорта энергоресурсов. Обвал мировых цен на сырьё также стал одной из причин дефолта 1998 года. Также немаловажную роль сыграл азиатский финансовый кризис, разразившийся в регионе в 1997 году. В конце 1997 года произошёл обвал фондового рынка и рост ставок по кредитам и гособязательствам. Всё это привело к оттоку капитала и усилению давления на рубль. Чтобы придать российским гособязательствам больше привлекательности в глазах инвесторов, власти РФ постоянно увеличивали ставки по ним.
Одновременно с этим российское правительство предпринимало попытки получить финансовую помощь у международных кредиторов — Международного валютного фонда (МВФ) и Всемирного банка (ВБ). Но средств МВФ и ВБ было заведомо недостаточно для покрытия всех образовавшихся проблем. В августе 1998 года у Москвы закончились ресурсы для финансирования краткосрочного госдолга и поддержки рубля.
Последствия дефолта
17 августа премьер-министр Сергей Кириенко объявил о введении «комплекса мер, направленных на нормализацию финансовой и бюджетной политики». Проще говоря, глава правительства анонсировал дефолт и девальвацию национальной валюты.
Власти временно приостановили выполнение обязательств перед нерезидентами по кредитам, залоговым операциям и сделкам на срочном рынке. Вместе с этим была заблокирована купля-продажа ГКО.
Отсутствие средств, необходимых для поддержки рубля, вынудило Банк России перейти на плавающий курс национальной валюты в рамках границ валютного коридора от 6 до 9,5 рублей за доллар. Следствием этого решения стало обесценивание рубля в полтора раза.
Одновременно с этим банки перестали выдавать депозиты населению. Перед закрытыми дверями финансовых организаций образовались очереди встревоженных вкладчиков, на что Банк России выпустил следующее заявление: « Проблема российской банковской системы состоит в том, что у большинства банков, особенно крупных, обязательства выражены в валюте, а активы — в рублях. В случае девальвации их ожидают очень большие дыры в балансе, несравнимые с объёмом форвардных обязательств».
Общие потери российской экономики от «чёрного августа» составили 96 млрд долларов, посчитали в 1998 году в Московском банковском союзе. Коммерческие банки потеряли 45 млрд долларов, корпоративный сектор — 33 млрд долларов, а обычные граждане — 19 млрд долларов.
Сергей Кириенко, 1998 год. Фото: РИА Новости
Рост национальной экономики в 1998 году сократился в три раза — до 150 млрд долларов, сборы налогов обвалились до рекордных уровней. Дефолт вынудил отозвать лицензии у ряда финансовых организаций, в том числе Инкомбанка, на тот момент входившего в топ-5 банков России.
Вместе с тем внешний госдолг РФ вырос до 220 млрд долларов, 165 млрд из которых составили долги государства, 30 млрд — банков, 25 млрд — компаний. В три раза ускорилась инфляция.
Дефолт как стимул
Понятно, что дефолт был одним из самых сокрушительных шоков в истории России. В связи с тем, что в течение двух месяцев курс рубля втрое обвалился по отношению к доллару, внутренние товары обесценились и стали относительно дешевле импортных.
Всей стране пришлось затянуть пояса, и количество импорта на отечественных прилавках резко сократилось. У населения возникла потребность во внутренних товарах, поскольку своё можно было продать, а иностранного, конкурирующего, почти не было.
«Из-за бедлама начала 1990-х огромное количество промышленных мощностей не было занято, после дефолта появилась возможность у стоявшего без дела станка сделать что-нибудь такое, что можно продать, люди воспользовались этим — и стали делать. Правительство возглавил Примаков , это была очень удачная фигура для того периода — спокойный, уравновешенный, не паникующий человек. Он позволял себе не вмешиваться там, где без него шло дело. Когда правительство не мешает там, где оно должно стоять в стороне, это замечательно. Примаков был таким премьером, который терпеливо мог не мешать», — рассказывает Медведев.
Это мы объявили дефолт. Двадцать лет спустя. Часть 1
Сотни банков в одночасье разорились, сотни тысяч людей потеряли свои вклады, а курс доллара к рублю за короткое время вырос более чем втрое. Однако экономика страны от дефолта во многом даже выиграла.
Есть специалисты, и их совсем немало, которые уверены, что произошло это именно благодаря дефолту. Но ведь благодарить за нынешнее, пусть весьма относительное экономическое благополучие, надо совсем не тех, кто объявил дефолт, а тех, кто оперативно и весьма профессионально ликвидировал его последствия.
О том, что Россия фактически признала себя банкротом, автору этих строк довелось узнать в отпуске за границей. И когда в премьерском кресле автора дефолта Сергея Кириенко вновь сменил уважаемый Виктор Черномырдин , супруга тут же потянула меня в магазины - срочно сбрасывать рублёвую наличность.
Виктор Степанович Черномырдин после дефолта ненадолго вернулся в кресло премьера
Впрочем, и долларовую тоже: были серьёзные опасения, что оборот валюты в стране могут резко ограничить. Никто тогда не верил в возвращение финансовой стабильности. Рубль буквально за считанные дни рухнул по курсу сначала вдвое, потом втрое, а к концу 1998 года - почти в четыре раза.
Банк России всё же пытался избежать резкой девальвации национальной валюты. Стоит напомнить, что курс рубля упал в три-четыре раза отнюдь не сразу, в отличие от осени 2014 года, рубль дешевел достаточно плавно.
Впрочем, приобрести валюту осенью 98-го по приемлемому курсу мало кому удавалось, банки задирали маржу так, что попросту распугивали покупателей. И всё же отметки в 20 рублей доллар достиг только к Новому году. И лишь весной 99-го долларовый курс был уже 23-24 рубля.
1998 год вообще оказался для российской экономики, и особенно для финансового сектора, едва ли не самым сложным за все годы после реформ. И о том, что страну ждут серьёзные потрясения, пытались предупреждать очень многие. И в первую очередь, как ни странно, не специалисты, а немногочисленные тогда ещё деловые печатные СМИ, в том числе и официальные.
Особой прозорливостью отличилась правительственная «Российская газета», в ведомственных приложениях которой («Бизнес в России» и «Экономический союз») уже с февраля буквально били в набат. Главный редактор Анатолий Юрков за это получил жёсткий нагоняй от самого президента Ельцина, причём сделано это было с подачи Минфина, где издание прямо назвали «антиправительственной правительственной газетой».
Удивляться этому не стоит. Пресса тогда ещё реально дышала воздухом свободы. И именно в феврале 98-го, когда совет директоров Банка России поднял ставку рефинансирования до рекордных 42 процентов годовых, журналисты «РГ» назвали пирамидой систему реализации государственных ценных бумаг.
Пирамида ГКО и ОФЗ, государственных казначейских обязательств и облигаций федерального займа, только начинала раскручиваться, когда иностранные инвесторы стали эти ценные бумаги сбрасывать.
Ответом и стало повышение банковской ставки, а параллельно с этим и выплат по ГКО и ОФЗ. В условиях почти застывшей промышленности и чудовищного кризиса неплатежей игры в финансовую стабильность с почти фиксированным курсом доллара в 6 рублей оказались очень опасными.
Уже через пару недель в том же правительственном официозе специалисты высказали крамольную мысль, что при завышенной доходности ценных бумаг «не будет удивительным, если окажется, что суммарный интерес западных банков по ГКО вообще превышает эмиссию российских гособлигаций». Идея небезызвестного Джорджа Сороса «скупить Россию на корню» тут просматривается сразу, не правда ли?
Дальше - больше. «Дешёвые деньги могут дорого обойтись» - это заголовок статьи из «Бизнеса в России», в которой комментировался сдвоенный транш от Международного валютного фонда. Суммой всего-то в 1,3 миллиарда долларов.
Примерно в те же дни в кресло премьера пересаживается 36-летний министр топлива и энергетики Сергей Кириенко, и первым подарком ему от журналистов идёт публикация официального доклада Межведомственной комиссии о плачевном состоянии российских финансов: «Неплатежи: и штык не колет, и пуля не берёт!»
Проходит ещё два относительно спокойных месяца, и всё та же «Российская газета» позволила себе масштабно процитировать того же Джорджа Сороса. Выступая в библиотеке Конгресса США, тот отметил, что «Москва действительно хочет предотвратить девальвацию», но прямо оценил ситуацию в России как критическую.
Впрочем, как видно, в качестве противовеса официоз опубликовал уже в следующем выпуске интервью с заместителем министра финансов Олегом Вьюгиным. Он достаточно уверенно сказал, что Минфин не видит оснований для девальвации рубля. Наконец, всего за 10 дней до «критического дня» обозреватель «Российской газеты» Александр Величенков лихо сравнил строителей пирамиды ГКО-ОФЗ с любителями азартных игр, назвав свой экономический обзор «Сыграем в бридж по-крупному».
17 августа и сыграли. А ведь из официоза всеми силами пытались привлечь внимание наших финансовых рулевых к тому факту, что «ситуация, когда котировки на рынке ГКО-ОФЗ выше ставки ЦБР, затянулась недопустимо».
И всё же не так страшен оказался дефолт, как его малюют. «Девальвация управляема, когда ею управляют ». Это снова цитата из «Российской газеты». Не станем отрицать, и другие СМИ предупреждали, но именно официоз в правительстве тогда хотя бы читать были просто обязаны.
Характерно, что после дефолта деловые СМИ практически сразу отказались от критики, следуя принципу, что после драки кулаками не машут. В публикациях преобладали рецепты того, как же справиться с последствиями крушения национальных финансов. Помогало это, конечно, плохо, но после назначения премьером Евгения Максимовича Примакова появилось что-то вроде уверенности. Выкарабкаемся!
Особенно после того, как новый премьер развернул свой самолёт над Атлантикой, по сути, отказавшись от американской помощи. А ещё вдохновила неприкрытая брань целого ряд либеральных, хотя тоже «деловых», изданий по этому поводу. Числящийся лидером среди деловых СМИ «Коммерсантъ» вообще утверждал, что разворот премьера обошёлся стране аж в 150 миллиардов долларов.
И ведь выкарабкались! Да, за счёт разорения сотен тысяч соотечественников, за счёт беспрецедентного снижения уровня жизни и падения зарплат и пенсий ниже плинтуса, за счёт краха почти всех крупных банков, за счёт жесточайших мер бюджетной экономии наконец. Но ведь всё это было уже после дефолта.
А 17 августа 1998 года, когда информационные агентства выдали в свет рутинное, на первый взгляд, сообщение «Об очередных мерах государственной денежно-кредитной политики», это была бомба. И не замедленного, а немедленного действия.
Решение о дефолте принималось, конечно же, не только Борисом Ельциным и Сергеем Кириенко, но подписи ставили они
Название, согласитесь, в самую пору для участников какого-нибудь XXXIII или XXIV съезда КПСС, но зато каково содержание!
Правительство Российской Федерации, возглавляемое Сергеем Кириенко, объявило о:
Расширении валютного коридора (что само по себе вовсе не страшно);
Отказе от погашения на договорных условиях краткосрочных государственных облигаций (а вот это уже серьёзно, если учесть, что именно в ГКО вместе с ОФЗ успело уйти уже больше половины госдолга);
Трёхмесячном моратории (отсрочке выплат) по частным (банковским и фирменным) долгам иностранным кредиторам.
Практически мгновенно в прессе прозвучало и страшное слово «дефолт». О нём твердили ещё с весны, от него пытались предостерегать, нам прописывали разного рода рецепты. Среди них особенно популярен был почему-то аргентинский, как оказалось впоследствии, совершенно непригодный.
Ну а самого молодого премьера не без оснований называли чуть ли не могильщиком российской экономики. Сегодня последователи покойного Егора Гайдара готовы назвать Кириенко её же, экономики, спасителем, продолжая талдычить о том, что дефолт оказал оздоровительный эффект для недореформированной экономики.
Да, отдадим должное смелости экс-премьера, который вместе с его партнёром из Центробанка Сергеем Дубининым провел «вскрытие нарыва». Но ведь их для того и назначали. Мы же будем и дальше отстаивать авторское право в реанимации экономики России за Евгением Примаковым, Юрием Маслюковым и Виктором Геращенко.
Евгений Примаков, Юрий Маслюков, Виктор Геращенко
А ведь на путь к дефолту страна встала сразу по объявлении гайдаровской шоковой терапии. Цены в стране, как известно, были отпущены в начале 1992 года. Но ведь сделать это надо было или раньше, или же позже. Либо тогда, когда и у людей, и у государства на руках ещё были кое-какие советские запасы, хотя бы в Госрезерве, и предприятия ещё не замерли, либо тогда, когда появилось чем наполнить прилавки за счёт импорта в обмен на нефть и газ.
Самый неподходящий момент был выбран словно нарочно, в результате чего получили полный крах в финансах и гиперинфляцию, от которых только к тому же 1998 году и стали приходить в себя. Да так, что рубль «стабилизировали» на той самой курсовой отметке чуть выше 6 рублей за доллар. Нефть помогла…
Однако весной 98-го нефть снова стал стремительно дешеветь, а Россия уже успела под экспорт нефти долгов наделать, и, что характерно, в основном за рубежом. Покрывать их стали за счёт заимствования внутри страны, что в то время обходилось намного дешевле. Именно на этой базе и стала расти пирамида ГКО-ОФЗ.
Нельзя забывать, что на олигархов, у которых государство в основном и одалживалось, можно было ведь и надавить. Напомнив при случае о коммунистической угрозе или же о необходимости быть благодарными за залоговую приватизацию. Однако, когда нефтяной подпитки практически не стало, внутренние заимствования тоже стали дорожать.
Это мы объявили дефолт. Двадцать лет спустя. Часть 2
Итак, к началу 1998 года даже внутренние заимствования стали дорожать. Упавшие, причём резко, до 11 долларов за баррель, цены на нефть - это был первый, хотя вряд ли самый важный фактор в пользу российского дефолта. И то, что рост стоимости заимствований случился среди прочего из-за падения нефтяных цен, нисколько не мешало тем же олигархам неумеренно наращивать вывоз чёрного золота за рубеж.
И надавить на олигархов никто даже не попытался. У них просто решили одалживаться. На самых льготных для них, олигархов, условиях.
А для госказны - по сути, на условиях грабительских.
Лёгкие деньги - как наркотик. Центробанк и Минфин ещё при премьерстве Черномырдина взялись строить такую пирамиду из ГКО и ОФЗ, перед которой МММ - просто песочный куличик. В первые дни премьерства Сергей Кириенко, который весной 98-го сменил явно озадаченного немереными долгами Виктора Степановича, ломать механику заимствования почему-то не решились.
Также не решились тогда и пойти на плавную девальвацию рубля. Может быть, наших горе-финансистов смутил тот факт, что как раз в начале 98-го была проведена деноминация рубля - у него срезали три нуля под обещания «вечной финансовой стабильности». Но с нулями у рубля срезали, похоже, и ещё много чего.
Вторым фактором, который толкнул Россию на пусть к дефолту, стала чрезмерно либеральная валютно-денежная политика , когда чуть ли не всё заработанное на нефти и газе тут же утекало за рубежи Родины. Ни о каких масштабных инвестициях в ответ, даже под сурдинку приватизации, речи не было. Не было вливаний ни в фондовый рынок, ни в реальный сектор экономики - хотя бы в виде поставок оборудования или же организации отвёрточных производств.
В Россию тогда гнали только потребительские товары, причем, как правило, не самого высокого качества. Оборонка, а также ещё целый ряд отраслей, на которых держалась, пусть со скрипом, экономика СССР, стагнировали, проедая, а фактически разворовывая накопленный в прошлом ресурс материально-технических средств или сырья.
Даже ликёроводочная промышленность, традиционный источник немалых средств для бюджета, пользуясь ситуацией, почти наполовину ушла в тень, продолжая подкармливать директоров и мафию, но отнюдь не страну.
Ещё одна причина для дефолта, иной раз достаточная для дефолта уже сама по себе - это неумеренные бюджетные аппетиты тогдашней власти , причём как исполнительной, так и законодательной. Да, коммунисты отбивали под социалку неподъёмные суммы, но они же, вместе с соратниками и противниками, не сомневаясь, голосовали также и за совершенно неумеренные расходы на безопасность.
Не оставались обделёнными даже армия и оборонная промышленность, непонятно только, как же они с такими тратами оказались в том состоянии, которое имело место к концу 90-х?
Дорожку к дефолту для страны помогала прокладывать и инфляция, мастерски скрываемая властями, ради чего жертвовались валютные резервы и брались практически невозвратные долги. Но достаточно вспомнить хотя бы остроту тогдашнего политического противостояния, чтобы понять: иного тогдашним «рулевым» просто было не дано.
И наконец, последний, едва ли не решающий фактор в пользу дефолта. О нём почему-то не вспомнили даже в Счётной палате при подведении прискорбных, прямо скажем, итогов одного из важнейших мероприятий эпохи реформ - приватизации. И ваучерной, и залоговой.
И та, и другая почти ничего в итоге не дали государственной казне, зато вывели из-под контроля, из-под управления и даже из-под государева кошелька целые отрасли экономики, причём отрасли самые прибыльные. Правительство прикормило олигархов, которых мы ещё вспомним тут поимённо, само же оказалось в роли того сапожника, что без сапог.
Теперь о собственно дефолте. По всем параметрам, или же законам экономики, которые имеют особенность не срабатывать в самый неподходящий момент, российский бюджет должен был рухнуть ещё весной 1998 года. Как раз тогда, когда на исполнительную власть поставили Сергея Кириенко.
И возможно, было бы даже лучше, если бы молодой Сергей Владиленович сразу объявил что-то вроде дефолта. На практике все меры, принимаемые новыми министрами, только усугубляли ситуацию.
Нельзя не признать, что у тех, кто сегодня призывает к уголовной ответственности за события августа 98-го для Сергея Кириенко и возглавлявшего тогда Центробанк Сергея Дубинина, есть к тому немалые основания.
Впрочем, тогда надо спросить и с Бориса Ельцина, и с «могучей кучки» олигархов, начиная с Бориса Березовского (ныне покойного) и Михаила Ходорковского (отсидевшего совсем за другое).
А также с пропавшего в никуда Владимира Гусинского и со здравствующего Виталия Малкина, который ныне заседает в Совете Федерации.
И с уже покойного Владимира Виноградова, с «оставшихся при своих» Владимира Потанина, Михаила Фридмана или Петра Авена, с нынешнего грузинского премьера Бедзины (он же Борис) Иванишвили, и кончая примкнувшими к ним Олегом Дерипаской и Романом Абрамовичем.
Их тогда так и называли: семибанкирщина
Но вернёмся к делу. Очень похоже на то, что всё и делалось тогда только для того, чтобы сиюминутно «попристойнее» отчитаться перед президентом Ельциным. Пирамида ГКО-ОФЗ продолжала раскручиваться дальше - в долг летом в Центробанке брали уже и под 120 и под 160 процентов годовых.
Правда, по доброй воле уже мало кто давал, так как никто уже не верил в реальность возврата. Дальше тянуть было уже нельзя, и 17 августа был использован чуть ли не последний шанс что-то сделать, не особо советуясь с президентом и его окружением.
Удар по банкам, а главное, по людям, оказался просто страшным. Но если банки - это просто структура, то люди-то пострадали реально. Не было ведь тогда ни системы страхования вкладов, ни каких бы то ни было механизмов индексации. Ни вкладов, ни зарплат, ни пенсий…
А банки… что банки? Многие из них, хотя и не без проблем, ушли под банкротство, отнюдь не всегда грозящее реальными потерями владельцами и топ-менеджменту. А некоторые благополучно увели «чистые активы» в новые структуры или в оффшоры, бросив на волю вкладчиков то, что останется.
Итог известен: масса скандалов и настоящих трагедий, сотни тысяч разорившихся людей , и… всплывающие тут и там бывшие великие банкиры. Кстати, и «великий» тогдашний глава ЦБ РФ Сергей Дубинин, как и его тёзка-премьер Кириенко, тоже ведь всплыл: теперь он председатель наблюдательного совета ВТБ.
Двадцать лет спустя стало намного проще говорить о том, что дефолт оказался для российской экономики скорее полезным, чем вредным. Но даже если это так, то в проигрыше ведь оказались многие, точнее даже, подавляющее большинство из нас, да и государство-то выправилось прежде всего за счёт усилий населения и за счёт того, что население опять сумело стерпеть .
Тем не менее, для полноты анализа всё-таки перечислим преимущества, полученные отечественной экономикой в результате дефолта.
Итак, по следам августа 98-го цены внутри России повышались намного медленнее, чем рос курс доллара, и это помогло встать с колен целому ряду отечественных предприятий.
Такая тенденция сохранялась практически до осени 1999 года, когда на исполнительную власть последовательно назначили Степашина, а потом Путина. Но где же здесь заслуга авторов дефолта? Не правда ли, надо просто отдать должное тем, кто принял у них руль осенью 98-го!
Второе: многие предприятия, особенно из числа ориентированных на внутренний рынок, получили от дефолта прежде всего конкурентные преимущества. За счёт чего? А за счёт возможности держать цены намного ниже долларовых у импортёров. При этом, естественно, объёмы импорта в Россию заметно снизились.
Так было и в секторе товаров высокого качества, которые на достаточно длительное время выпали за рамки сферы реальной конкуренции с российскими товарами, и в секторе дешёвого ширпотреба, которому новая российская власть жёстко перекрыла каналы поставок в Россию. Времена засилья «челноков» к тому времени уже остались позади. Как видите, и здесь никакой заслуги творцов дефолта не наблюдается.
В какой-то мере парадоксально, но в конце концов в выигрыше оказались и те, по кому дефолт, хоть и через банки, ударил в первую очередь. Речь об олигархах и их структурах, в которых ориентированные на экспорт составляющие тоже получили конкурентные преимущества за счёт курсовых разниц. А ещё им помог неожиданно возобновившийся рост цен на нефть, а также на металлы - и цветные, и чёрные. Всё это, как известно, основные российские экспортные товары.
Здесь нельзя не вспомнить, что в какой-то мере фактором, сработавшим на ликвидацию последствий дефолта, стала даже активизация боевых действий в Чечне. Военный заказ, как бы там ни было, простимулировал сразу нескольких смежных отраслей экономики.
Наконец, ситуация с рублём, в точности отвечающая лозунгу «налетай - подешевело», так или иначе подтолкнула приток в страну инвестиционных ресурсов. От краткосрочных, но рекордных прибылей за счёт игры на курсах тогда мало кто мог отказаться. В результате только после дефолта Россия наконец обзавелась более-менее цивилизованным фондовым рынком.
Как показано выше, были у дефолта позитивные последствия. Но если сопоставить их с негативом от дефолта, сравнение получается весьма грустным. Самое худшее то, что люди окончательно перестали верить в рубль, причём надолго. Сомневаюсь, что и сегодня хоть кто-нибудь в России твёрдо и безоговорочно верит в свою валюту. Ведь были потом и рубеж 2008-2009 годов с мягкой девальвацией, и крах рубля осенью 2014-го…
Не потому ли о конвертируемости рубля, пусть хотя на пространствах бывшего СССР или хотя бы Таможенного союза или ЕАЭС, до сих пор остаётся только мечтать? Вера во власть тоже была утрачена, правительство Примакова лишь чуть поправило дело, а о том, что было дальше, лучше промолчим.
Увы, но никто в России со времён дефолта не верит и в банки, и в нашу финансовую систему в целом. Хуже того, кажется, что до сих пор большинство населения вообще не верит в то, что в финансах страны когда-нибудь и что-нибудь реально наладится.
И вдобавок ко всему этому - реальное падение производства, рост безработицы и ползучий и практически до нынешнего дня не прекращающийся рост цен. А ещё - падение жизненного уровня и обращение в фактический «нуль» вкладов в банках. И монетизация льгот, а теперь ещё и откровенно грабительская пенсионная реформа.
После 17 августа 1998 года России предлагалось уйти в «изоляционизм», чуть ли не строить железный занавес, рискуя нарваться на глобальный товарный голод. Но добиться оживления экономики, в определённой мере используя последствия дефолта, всё же удалось. Удалось правительству Евгения Примакова с первым заместителем по экономике Юрием Маслюковым и главой Центробанка Виктором Геращенко.
Удалось за счёт предельно жёсткой денежно-кредитной политики и глобальной расшивки неплатежей. За счёт мощных таможенных барьеров в виде запретительных пошлин на то, что могло производиться внутри России и широкого спектра мер экономического протекционизма. За счёт прямой поддержки социально важных отраслей и конкретных предприятий, наконец, за счёт жесточайшего контроля в сфере обращения валюты.
По поводу последнего нельзя не вспомнить ликвидированную спустя полтора года после дефолта Федеральную службу валютно-экспортного контроля, сумевшую, хотя бы на время, но почти полностью закрыть коридоры утечки валюты из страны.
Служба ВЭК, созданная по личной инициативе президента Ельцина и прямо подчинённая ему, координировала усилия сразу семи ведомств: Центробанка, Минфина, Минэкономики, Министерства внешних экономических связей, Таможенной и Налоговой служб, Федеральной службы по финансовым рынкам в сфере валютного контроля.
Нынешний преемник ВЭК - служба финансового мониторинга. К сожалению, она только собирает информацию о подозрительных сделках и валютных потоках, не имея ни права возбуждать уголовные дела, ни возможности выступить с законодательной инициативой.
Черный август. Дефолт.
Двадцать лет назад, 17 августа 1998 года, в России грянул дефолт. Спустя два десятилетия самое время посмотреть на это событие не только в катастрофическом ракурсе, но и как на прививку для экономики, которая в итоге привела к оздоровлению.
Что происходило в те дни и месяцы и какие уроки мы можем из них извлечь?
Дефолт подкрался незаметно. Российская валюта последние два года была одной из самых стабильных в мире: доллар плавал в валютном коридоре и стоил не дороже 6 рублей 25 копеек. В июне 1998 года Банк России согласовал получение от Международного валютного фонда кредита в $25 млрд, но Госдума, солидарное большинство в которой имели коммунисты, «Яблоко» и аграрии, отказалась его принять: и так все нормально, незачем долги множить. Еще 14 августа президент России Борис Ельцин сказал: «Девальвации не будет. Это я заявляю четко и твердо. И я тут не просто фантазирую, это все просчитано»… Но уже вечером 17 августа правительство и ЦБ сообщили об отсутствии средств, объявили о неспособности платить по государственным ценным бумагам (это и есть технический дефолт) и о переходе от плавающего курса доллара к свободному. В итоге за три с половиной недели доллар подорожал в три с половиной раза: от 6 рублей 24 копеек 17 августа до 21 рубля 6 сентября. И это речь только об официальном курсе ЦБ, а не об обменных пунктах. Многие вспоминают те дни как катастрофу.
Сонная болезнь
До дефолта экономическая элита России страдала от детской болезни дереализации (это когда с реальностью путают сказку или сон). Многим казалось, что нам почти уже удалось совместить принципы свободного рынка и идеалы социального государства. Казалось, что мы почти одолели инфляцию. В 1997 году она составляла 11% — ничто по сравнению с 2508,8% в 1992 году. А в реальности ради того, чтобы удерживать крепкий рубль, просто остановили печатный станок, и расплачивались за это бюджетники, которым по полгода не платили зарплату. Даже добывающий сектор затянул пояса до ребер. Не случайно шахтеры месяцами стучали касками на Горбатом мостике перед Белым домом… А за иллюзию, что раз государственные краткосрочные облигации России раскупают словно горячие пирожки, то в нашей финансовой состоятельности можно не сомневаться — пришлось заплатить реальностью, когда платить проценты держателям ГКО стало просто нечем.
Без шансов
Можно ли было избежать дефолта? Этот вопрос я задал двум бывшим министрам экономики России.
«За год до дефолта казалось, что начался подъем российской экономики из руин, оставшихся от распада СССР, что рыночные реформы дают первый урожай, — признался «РГ» Евгений Ясин, министр экономики России с 1994 по 1997 год. — Но начинался азиатский кризис, мировые цены на нефть были неблагоприятными для нас… Денег не хватало, и мы попытались по зарубежному опыту организовать заимствования, которые бы ничего нам не стоили. Но то, что удавалось зрелым экономикам, у нас не сыграло. Мы стали продавать ГКО под высокие проценты в то время, как курс рубля находился в валютном коридоре. Благодаря этому он занимал более выгодное положение, чем доллар, но в итоге мы не нашли выхода из этого коридора. Представьте себе: нефть — $8 за баррель, долг государства по ГКО 440 миллиардов рублей, а доллар стоит шесть рублей, и мы не даем ему подорожать. Нестыковочка. Шли споры, как выходить из положения, но никакого решения провести через парламент было невозможно — он отвергал любые предложения правительства. В итоге наше правительство просто сменилось».
«20 лет назад подвела несогласованность действий между экономическими ведомствами, — сказал «РГ» Андрей Нечаев, который возглавлял министерство в 1992-93 годах. — Например, Центробанк арестовывал ГКО минфина за то, что последний по ним не вовремя платил. Вместо этого можно было резко смягчить остроту кризиса, заморозив часть ценных бумаг. Существовала возможность перевести долговой кризис в валютный, заранее девальвировав рубль. Но вместо этого президент, Борис Николаевич, публично заявил, что девальвации не будет, чем связал руки правительству и ЦБ. Череда тактических ошибок привела Россию к неизбежности внутреннего финансового кризиса, а мировые экономические потрясения его усугубили и превратили в дефолт».
Пробуждение
За месяцы между объявлением дефолта и наступлением зимы в экономике произошло два явления.
Первое. Всем бюджетникам вернули долги по зарплате, да и о кризисе неплатежей в реальном секторе забыли. Коль уж рубль все равно упал в четыре раза, то и денежную массу ЦБ увеличил втрое. Кстати, курс доллара, установленный дефолтом, продержался целое десятилетие: до 2008 года.
Второе. До дефолта по федеральным каналам крутили социальную рекламу: «Покупайте российское». После рокового августа российское уже не требовалось в рекламе. Рост цен на отечественные товары в 1998 году остался на уровне 11%, а импортные подорожали согласно курсу до 400%. Соответственно, российские производители (главным образом продуктов питания) стали наращивать мощности и заполнять прилавки в магазинах, куда раньше не могли пробиться.
«В конце 1998 года началось оживление, — вспоминает Ясин. — Рост производства в 1999 году превысил 8%, таких темпов никогда не было. Рост ВВП — 2%. Инфляция сносная — 37%. Она практически на порядок отставала от девальвации. С валюты сняли искусственные ограничения, правила стали понятными, а экономика рыночной, следовательно, начался значительный приток инвестиций. Болезненные трансформации девяностых годов в итоге привели к «тучным нулевым годам».
«Обычно в минуты роковые государство думает о сохранении социальных гарантий в ущерб промышленности и предпринимательству. Кризис 1998 года прошел по противоположному сценарию, — сказал «РГ» научный руководитель Института экономики РАН Руслан Гринберг. — Население пострадало, а производство поднялось. Мы получили полноценный отечественный пищепром. Это была первая большая волна импортозамещения. И для экспортеров девальвация была полезной. В 1999 году внешнеторговое положительное сальдо достигло 20% ВВП (ранее оно было отрицательным). И произошло это не только из-за того, что упал импорт и немного подорожала нефть. Производство подскочило настолько, что заполнило внутренний рынок и устремилось на внешние. Мы стали экспортировать что-то кроме углеводородов».
Магия восьмерки
О кризисе двадцатилетней давности заставляет вспомнить не только памятная дата, но и тревожные шатания рубля в начале августа нынешнего. Очередная волна американских санкций не так вредна сама по себе, как вербальные интервенции вокруг нее. Заявления американских конгрессменов о том, что они обвалили российскую экономику, или наблюдения аналитиков Bank of America, будто динамика рынков сходна с той, что предшествовала кризису 1998 года, имеют некоторый биржевой эффект. Но влияние информационных вбросов на курс валют редко бывает долгосрочным. Особенно если эта информация опровергается.
«Полтора года назад специалисты Bank of America уже делали точно такие же заявления и сравнения, это тоже несколько повлияло на курсы валют, но предсказываемый ими кризис тогда не случился, а курсы стабилизировались», — сказал «РГ» директор Института стратегического анализа ФБК Игорь Николаев.
«Сегодняшняя ситуация несопоставима с той, что была во время мирового кризиса 1998 года, — говорит Андрей Нечаев. — Валюты развивающихся рынков, включая Россию, более устойчивы, чем 20 лет назад. Их снижение происходит не из-за слабости экономики этих стран, а в результате мер, которые США предпринимают для укрепления доллара. Поэтому статистические аналогии американских банкиров «притянуты за уши». Кроме того, для России кризис 1998 года был долговым, а сейчас у нас практически нет государственного долга».
Кстати, Штаты заинтересованы только в том, чтобы слегка покусывать Россию, но не обваливать рубль. Точно так же, как российский бизнес вовсе не мечтает об обрушении Бреттон-Вудской системы (международных расчетов не золотом, а долларами). Хоть мы и конкуренты, но общих интересов у двух стран больше. Не случайно США периодически устраивают геополитические интриги, которые укрепляют цены на нефть (а значит, и рубль) к нашему общему удовольствию. Вот и сейчас Вашингтон играет на повышение нефти через Персидский залив.
Инфографика: «РГ»/ Леонид Кулешов/ Михаил Зубов
А мы часто наносим себе гораздо больший ущерб сами — доморощенными слухами и приметами. Например, о том, что в августе (восьмом месяце) каждого года, который оканчивается восьмеркой, обязательно должна произойти какая-нибудь неприятность.
Честно говоря, для нашей экономики восьмерка — действительно заколдованная цифра. В 1988-м на всей территории СССР ввели продовольственные карточки на сахар и другие продукты (в зависимости от региона). В 1998-м грянул суверенный дефолт, а мировой кризис 2008 года оставил без работы сотни тысяч наших сограждан (только официальный показатель безработицы вырос на 2,5%) и загнал обремененных валютными кредитами россиян в долговую яму. Причем все эти кризисы начинались действительно в августе.
И все же любая серия рано или поздно заканчивается. Текущий август поволновал, но не более того.
Советы семейному совету
С тех пор как после крушения СССР Россия вернулась в капиталистический мир, она подчиняется его законам. Включая цикличность мирового экономического развития от кризиса к кризису. В 1998 году мы еще не предполагали, что эта конъюнктура нас касается настолько тесно, а проблемы далекой Юго-Восточной Азии прорвутся в Москве. Теперь мы понимаем, что России от глобальных финансовых штормов не спрятаться, но научились относиться к ним не как к катастрофе, а буднично, как к насморку или неизбежности понедельника. Просто к этому нужно быть всегда готовым. К кризису 2008 года был накоплен стабилизационный фонд, к примеру.
«Глобальный финансовый кризис последнее время случался ровно раз в 10 лет, но это просто совпадение, — полагает Игорь Николаев. — Сейчас кризис действительно назревает: налицо перекапитализация рынков, прежде всего — фондового. Но для того чтобы финансовый пузырь лопнул, должен появиться «спусковой крючок». В 1998 году им стал кризис в Юго-Восточной Азии, в 2008-м — ипотечный кризис в США. А сейчас не видно, что может сыграть роль такого «крючка».
Вести антикризисную подготовку желательно не только правительству, но и каждой семье. Как государство формирует резервы на фоне постоянных споров, что лучше: накопить на «черный день» или вложить эти деньги в реальный сектор, так и «ячейке общества» хорошо бы решить: нужен ей свой «резервный фонд» или лучше деньги потратить на покупки.
«Трети населения хватает только на еду, и им не нужно ничего выгадывать, отказывать себе в необходимом ради накоплений. Еще у одной трети, которая чуть богаче, могут возникать разные фантазии: а не купить ли мне машину покрасивее… Вот я сейчас не советовал бы этого делать, — сказал «РГ» финансовый омбудсмен России Павел Медведев. — Ездит твоя машина нормально — продолжай пользоваться ею. Лучше излишек средств держать в банке, но — только сумму, сохранность которой гарантируется государством: на рублевом депозите — не более 1 млн 400 тысяч, на валютном — до 700 тыс. в рублевом эквиваленте. Если у банка возникнут проблемы, то Агентство по страхованию вкладов в любом случае возместит эти суммы — система не дала ни одного сбоя за 10 лет. И главное — не бежать в обменные пункты, если туда ринутся толпы. Потому что потом спекулятивная часть курса сойдет на нет и выяснится, что вы купили валюту чуть ли не вдвое дороже. Самое обидное, что больше всех на сиюминутных скачках теряют люди со скромным достатком. Более наивные и менее богатые. А более богатые и менее наивные на этом цинично зарабатывают. Поэтому, если однажды вы услышите из новостей, что рубль в опасности, то продолжайте смотреть телевизор. Ничего не делайте и старайтесь не волноваться, чтобы хоть здоровье сохранить».
А как у них?
Кто чемпион мира по дефолтам
Дефолты объявляли многие страны по всему миру, но в последние годы это явление наиболее характерно для стран Латинской Америки. Так, только в XXI веке отказывались от своих долговых обязательств власти Нигерии, Парагвая, Никарагуа, Доминиканской Республики, Греции, Аргентины, Уругвая, Венесуэлы и Эквадора. Кстати, две последние страны — рекордсмены по количеству экономических кризисов в истории. Каждая из них объявляла о дефолтах по 10 раз.
В Аргентине за последние 20 лет это происходило дважды. В 2001 году после привязки национальной валюты к американскому доллару аргентинские товары оказались неконкурентоспособными, что отрицательно сказалось на развитии промышленности.
К тому же после того, как Бразилия прибегла к девальвации собственной валюты в 1999-м, инвесторы перенаправили туда значительную часть своих средств. В результате Буэнос-Айрес был вынужден покрывать внешний долг все новыми и новыми долговыми обязательствами. Однако в 2001 году Международный валютный фонд отказался предоставлять Аргентине новые кредиты, и исполняющий обязанности президента страны Адольфо Родригес Саа объявил о крупнейшем в истории дефолте (около 100 млрд долларов). Для выхода из кризиса власти страны ввели контроль над ценами, запретили поднимать тарифы на коммунальные услуги, отказались от ряда инфраструктурных проектов.
В 2005 и в 2010 годах Аргентина провела две реструктуризации долга, который прекратила обслуживать в 2001 году. Тем не менее последствия кризиса ощущаются до сих пор, в 2015 году был даже объявлен технический дефолт, страна не смогла вовремя выплатить проценты по займам. Однако министр экономики и финансов Аргентины Аксель Кисильоф заверил, что страна продолжит обслуживание своего внешнего долга. Ситуация в Аргентине привела к дефолту в 2003 году в Уругвае. Держатели капитала начали выводить свои средства из экономики страны, что привело к снижению ВНП, девальвации песо и невозможности выплатить проценты по облигациям. В итоге правительству пришлось обратиться к держателям ценных бумаг с просьбой об отсрочке в пять лет. Кредиторы пошли Уругваю навстречу.
В Европе в последние годы технический дефолт допускала только Греция. В 2015 году она не смогла перевести МВФ в срок транш в размере 1,54 млрд евро в рамках погашения задолженности. От объявления настоящего дефолта спасло соглашение с Брюсселем, который предоставил стране новые кредиты в рамках программы Европейского механизма стабильности.
Кризис 1998 года в России – ситуация технического дефолта по причине невозможности правительства РФ обслуживать постоянно возрастающий объем внутренних заимствований. Несмотря на девальвацию рубля, массовые банкротства банков и предприятий, в долгосрочной перспективе кризис имел положительные последствия для экономики.
Кризис 1998 года в России − первый дефолт в новейшей истории, объявленный государством по внутренним ценным бумагам в национальной валюте.
Причины возникновения
Первой версией финансового коллапса можно считать мнение КПРФ (Коммунистическая партия Российской федерации), имевшей наибольшее представительство (139 депутатов) в Госдуме после выборов 1995 года, которая основной причиной кризиса считает неправильную макроэкономическую политику, проводимую действующим правительством «либералов» при активной поддержке Президента Бориса Ельцина.
Вторая версия событий, отстаиваемая группой экономистов и членов правительства, утверждает, что падение экономики было неизбежным и обусловлено исключительно внешними факторами - Азиатским финансовым кризисом и снижением мировых цен на энергоносители − основную статью российского экспорта.
Обе версии при более глубоком анализе нельзя считать истинными:
- перекладывание ответственности на правительство представляет собой стандартный политический штамп, обычно не имеющий под собой реальных оснований;
- главенствующая роль внешних факторов должна была привести к более длительному влиянию на экономику, но первые признаки восстановления появились уже через несколько месяцев после объявления дефолта и либерализации валютного рынка.
В реальности к негативным последствиям привели ошибки как законодательной, так и исполнительной ветвей власти:
- Слабость экономики, доставшейся в наследство РФ после распада СССР . Кроме необходимости проведения срочных реформ, ситуацию усугубило принятие Россией на себя всех обязательств СССР по внешним займам. Падение ВВП прекратилось только к 1997 году, когда зафиксирован первый рост на 1,7%. Таким образом, не был наработан резерв прочности и ситуация могла рухнуть при любых отрицательных тенденциях.
- Политическое противостояние Думы и правительства . Фракция КПРФ, контролирующая деятельность Думы, конъюнктурно требовала постоянно увеличивать социальные выплаты, что привело к постоянному бюджетному дефициту. Вторым фактором поддержания иллюзии внешнего благополучия было искусственное поддержание высокого курса рубля с помощью интервенций Банка России и переход к политике валютного «коридора», рамки которого были далеки от реальной экономической ситуации.
- Рост внешних и внутренних заимствований . Сдерживание курса рубля привело к снижению дохода от экспорта и, как следствие, налоговых поступлений от формирующих госбюджет предприятий газовой и нефтяной сферы. Компенсация дефицита с помощью дополнительной эмиссии была запрещена в 1994 году, и для финансирования постоянно увеличивающихся расходов альтернативы заимствованиям почти не осталось. Стоит отметить, что подобная политика активно продвигалась многими членами правительства, и к 1998 году объем только внешнего государственного долга составлял более $150 млрд., тогда как в момент дефолта золотовалютные резервы РФ были на уровне $12,5 млрд.
- Выпуск ГКО (государственных краткосрочных облигаций). Механизм выпуска и обращения был разработан в 1992 году управлением ценных бумаг Банка России. Первый выпуск на сумму 1 млрд. рублей состоялся в мае 1993 года, когда стало ясно, что финансировать исполнение бюджета только за счет внешних кредитов невозможно, особенно после ухудшений отношений с основными кредиторами - МВФ и Всемирным банком. Перед самым кризисом, в конце июля 1998 года, МВФ выделил РФ кредит в $22 млн., но впоследствии доходы государства не сумели покрыть даже процентные платежи по этому займу.
ГКО представляли собой именные дисконтные облигации со сроками погашения от трех месяцев до года, доход рассчитывался как разница между ценами погашения и покупки. Высокий спрос поддерживался Центробанком через дочерние структуры, и ведущие финансовые институты были уверены в их высокой надежности.
Постоянное увеличение доходности новых выпусков ГКО к 1998 году превратили данный рынок из источника погашения дефицита бюджета в классическую финансовую пирамиду, подобную «МММ». Большая часть банковских активов были вложены в постоянно дорожающие государственные ценные бумаги, а кредитование реального сектора экономики практически прекратилось. Последние эмиссии ГКО имели доходность около 140%, а потому к августу 1998 году были исчерпаны все ресурсы для погашения и поддержания курса рубля. Попытки правительства поменять крупные пакеты ГКО на еврооблигации также потерпели неудачу.
Согласно классической практике, в таких случаях страна должна была начать денежную эмиссию, запустить механизм инфляции, и когда национальная валюта обесценится, выполнить номинальное погашение долга. Логично, что именно такого сценария и ждали российские инвесторы, которые делали вклады в ГКО, рассчитывая, что эти вклады будут защищены фиксированным курсом национальной валюты.
Тем не менее, Россия выбрала путь дефолта, как по внешнему, так и по внутреннему долгу. Учитывая негативный опыт начала 90-х, новая волна инфляции могла быть социально опасной, а непогашение внешних долгов было неприемлемым.
Хроника кризиса
Кризис 1998 года в России кратко:
- 5 августа 1998 года . Принято решение о резком увеличении объема внешних заимствований до $14 млрд., что подтвердило слухи о невозможности выполнения бюджета с помощью внутренних источников;
- 6 августа 1998 года . Российские валютные обязательства на внешних рынках падают до минимальных значений, несмотря на очередной займ МБРР (Международный банк реконструкции и развития);
- 11 августа 1998 года . На РТС падение котировок российских ценных бумаг достигло 7,5%, что привело к остановке торгов и массовой скупке валюты банками.
- 12 августа 1998 года . Из-за кризиса ликвидности и увеличении спроса на валюту прекращает функционировать рынок межбанковского кредитования.
- 13 августа 1998 года . Агентства Standart&Poor`s и Moody`s понижают долгосрочный кредитный рейтинг РФ. Правительство перекладывает проблемы поддержания валютного рынка и системы ГКО на самих банкиров.
- 17 августа 1998 г. Премьер-министр Сергей Кириенко выступил с заявлением об объявлении моратория в 90 дней на все выплаты по государственным ценным бумагам и переходу к рыночному курсу рубля. Фактически страна оказывается в состоянии «технического дефолта».
- 18 августа 1998 года. Операции по картам Visa блокируются или существенно ограничиваются. По решению ЦБ разница между покупкой и продажей валюты не может быть выше 15%;
- 19 августа 1998 года . Перенос сроков реструктуризации ГКО приводит к массовому банкротству небольших банков и потере вкладов населения;
- 23 августа 1998 года . Борис Ельцин принимает отставку правительства и премьера-министра Сергея Кириенко.
По оценкам Московского банковского союза, российская экономика до конца 1998 гола потеряла, как минимум, $96 млрд., из которых потери банковского сектора составили $45 млрд., вклады населения − $19 млрд.
За рубеж по неофициальным данным было выведено почти $1,2 трлн., что эквивалентно восьми ВВП Российской Федерации в 1998 году.
Последствия кризиса
Генеральная прокуратура РФ и комиссия Совета Федерации после расследования ситуации вокруг ГКО пришли к выводу, что их выпуск изначально был направлен только на обогащение узкого круга инвесторов, а не на решение экономических проблем. Результаты проверки в свое время были проигнорированы Президентом, новым премьер-министром и Советом Безопасности.
За объявлением дефолта последовала закономерная отставка правительства С.Кириенко и руководства Центробанка. 11 сентября Дума утвердила в должности премьер-министра Е.Примакова и главу Банка России В.Геращенко.
Переход к рыночному курсу рубля в целом оказал положительное влияние на экономику, хотя и привел к его девальвации в 4,5 раза. Экспортеры получили необходимые оборотные средства для модернизации и развития производства, возросли налоговые поступления в бюджет и уже к началу 1999 года впервые с момента дефолта был зафиксирован рост ВВП.
В отличие от промышленности, банковская система оказалась на грани полного коллапса, в первую очередь из-за краха пирамиды ГКО. Реструктуризация позволила вернуть инвесторам не более 1% вложенных средств, что привело к массовому банкротству финансовых учреждений, невозможности возврата вкладов населения и обслуживания текущих платежей.
Кроме населения, наиболее пострадавшими оказались частный бизнес, использующий сырье и товары из-за границы, а также сфера услуг. Сумели выжить те, кто вовремя оптимизировал расходы , сохранил отношения с партнерами и практически не использовал кредитные ресурсы. Постепенно увеличивался потребительский спрос, уцелевший малый бизнес стал консолидироваться в более крупные предприятия.
С момента кризиса 1998 г. прошло почти 20 лет, но он по-прежнему остается одним из наиболее значимых экономических феноменов в современной истории. Сегодня аналитики считают, что экономический кризис 1998 года в России коренным образом изменил существующую модель управления: произошел отход от экспорта сырьевых товаров как основного источника наполнения бюджета, к развитию секторов, которые ранее замещались импортом. Дефолт способствовал очищению экономики от устаревших элементов, а также привел к более ответственному отношению к планированию бюджета страны, притоку иностранных инвестиций, постепенному развитию фондового рынка и возвращению российских компаний на международный рынок.
23 марта 1998 года Борис Ельцин отправляет в отставку правительство Виктора Черномырдина и назначает и. о. премьера Сергея Кириенко (на фото справа). Госдума утвержадет его кандидатуру только с третьего раза, 26 апреля. Цена на нефть — $13,08 за баррель Brent
Что произошло 20 лет назад? Кто выиграл в результате?
Об этом спорят до сих пор. Вот что пишет в августе 2018-го либеральный :
"Россия подошла к кризису уже в начале 1998 года. Дефицит госбюджета достиг угрожающих размеров и финансировался за счет увеличения госдолга. К середине года процентные платежи по государственным займам превысили поступления от новых выпусков ГКО. После этого экономика страны была обречена. В перспективе принятые 17 августа 1998 года решения правительства о девальвации рубля и отказе от долгов создали условия для роста российской экономики в следующие 10 лет
, но в 1998 году большинство населения страны потеряло свои сбережения, а только что образовавшийся предпринимательский класс — свой бизнес".
---
Ну так - кто выиграл от дефолта 1998-го года?
Что мешает повторить то же самое 20 лет спустя?
Почему бы не заменить старую марионетку новой?
И не все ли вам равно, как будут звать версию Ельцина-3?
Заплатит за все в любом случае - народ: нищетой, болезнями, смертью.
UPD
info_klok
18 августа 2018, 13:49:47
Ну, и как должен относиться запад к такой стране? Там-то знают побольше чем вы, через них все эти грязные дела проворачивались...
Вот вам и ответ: ни о какой войне речь не идет. Речь об изоляции страны, где верхушка потеряла берега и не соблюдает минимальные правила приличия. Но народу это подается вполне определенно: "Запад объявил войну России".
gala_gala15
18 августа 2018, 13:59:56
Ну да. Только ведь эти элиты запад и поставил, а народу заморочили голову. Что не снимает ответственности с него, понятно, но не он главный виновник. Страна - это народ, ограбленный, оболваненный, обнищавший. Элиты - это государство, которое они приватизировали, но не страна.
это был розжиг?)))
вот народ - http://expert.ru/russian_reporter/2018/16/panyi-vernulis/
ОТВЕТИТЬ
info_klok
18 августа 2018, 14:17:52
Это был не розжиг. Вы спрашивали, почему войны не будет... Будем разбираться.
Запад поставил? :^))) Нет, в чем-то наверняка помог, но его возможности на территории СССР были все же не безграничны. Сами вылезли.
Западу мог не нравиться Советский Союз, но с ним запад по крайней мере мог иметь дела, не опасаясь ничего – правила приличия соблюдались. То, что повыползло в 90-х, о приличиях не думало и не думает.
А что касается страны: да, страна – это народ. Но соседи имеют дело не с народом, а с этой самой "элитой".
Британия, за которой признан статус мастера интриги – это британский народ?
США с глобальными амбициями – это народ?
Нет, во всех этих случаях мы говорим об элитах, а народ где-то та-а-ам, за кадром. Нормальный народ, люди как люди. Вот точно так же и на Россию смотрят.