Министерство образования и науки Российской Федерации

федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования

«Московский государственный индустриальный университет»

(ФГБОУ ВПО «МГИУ»)

по дисциплине: «Мировая экономика»

на тему: «Современный протекционизм»

ДОПУСКАЕТСЯ К ЗАЩИТЕ

Заведующий кафедрой, к.э.н Марущак Илья Иванович

Москва 2011

Введение

Протекционизм: основные понятия

Зарождение протекционизма за рубежом

Аргументы «за» и «против» протекционизма

Формы протекционизма

Протекционизм в России

Заключение

Введение

Центральный вопросом внешнеторговой политики на сегодняшний день является вопрос: «что выбирать для обеспечения экономического развития страны?».

Этот вопрос изучался многими историками и общественными деятелями, но дискуссия «протекционизм: аргументы за и против» далека от завершения.

Хотя установлено, что развитие внешней торговли ускоряет экономический рост страны и выгодно для нас, зависимость от мирового рынка порождает серьезные социально-экономические проблемы.

Конкуренция иностранных товаров может ухудшить экономическое положение отраслей хозяйства, вызвать их разорение и увеличить безработицу.

Зависимость от импорта может привести к нежелательной зависимости от экспортера (в том числе к политической зависимости).

Зависимость от внешней торговли в современных условиях увеличивает риски экономических потерь торговых партнеров от колебаний валютных курсов и цен на мировом рынке.

Цель работы изучение вопроса современного протекционизм.

В соответствии с поставленной целью были определены следующие задачи:

Исследовать основные понятия протекционизма;

Описать зарождение протекционизма за рубежом;

Изучить аргументы «за» и «против» протекционизма;

Описать формы протекционизма;

Исследовать нужен ли протекционизм в России.

Для выполнения работы были использованы учебные пособия и монографии по мировой экономике российских и зарубежных авторов, материалы периодической печати.

1. Протекционизм: основные понятия

Протекционизм - это преднамеренная политика правительств некоторых стран, направленная на повышение барьеров торговли, таких как тарифы и квоты, для того чтобы защитить отечественную промышленность от иностранной конкуренции.

Протекционизм (франц. protectionnisme, от лат. protectio - защита, покровительство) - экономическая политика государства, нацеленная на защиту национальной экономики.

В рамках политики протекционизма предполагается, что защита отдельных отраслей отечественной экономики необходима на определенный срок, чтобы способствовать организованной перестройке производства. Однако при этом существует опасность, что такая защита станет постоянной, если она служит интересам деловых или политических кругов.

Протекционизм предполагает любые государственные меры по защите промышленности своей страны от иностранной конкуренции. Осуществляется посредством прямого или косвенного ограничения импорта иностранных товаров, снижающих их конкурентоспособность в сравнении с товарами национального производства. Для протекционизма характерно финансовое поощрение национальной экономики, стимулирование экспорта товаров. Протекционизм защищает главным образом развитие промышленности, иной раз и сельское хозяйство.

Протекционизм возник в период первоначального накопления капитала (XVI-XVIII вв.). Теоретической основой протекционизма было учение меркантилистов, согласно которому источником богатства страны выступает активный торговый баланс, обеспечивающий приток в страну золота и серебра Протекционизм был широко распространен во Франции. В России впервые получил распространение при Петре I. Идею об активном торговом балансе выдвигал И. Т. Посошков.

Систему протекционизма защищали многие крупные экономисты Запада, среди которых был, например, немецкий экономист Ф. Лист.

Экономическую полезность протекционизма отстаивал Дж. Ст. Милль, он защищал покровительственные пошлины, особенно в странах, которые только недавно вступили на путь индустриального развития. Дж. М. Кейнс в работе «Трактат о деньгах» сформулировал идею о защите протекционистских мер и их значении в повышении уровня занятости.

Таким образом, Ф. Лист, Дж. Ст. Милль и Дж. М. Кейнс подходили к проблеме протекционизма исходя из закономерностей развития стран в различных исторических периодах.

2. Зарождение протекционизма за рубежом

Через протекционистскую стадию, как орудие своего развития, прошли все ныне развитые страны.

Несмотря на то, что Англию принято считать бастионом «свободной торговли» и экономического либерализма. Однако факты говорят о том, что на начальных стадиях развития в Англии существовала мощная система протекционизма и протекционизм ослабевал по мере приобретения Англией статуса экономического лидера.

В определенный период Англия пробовала оказывать покровительство иностранным судовладельцам и купцам. Но это привело к тому, что в XVII столетии голландцы взяли полный верх на море, а продукты французской промышленности ворвались потоком в Англию, которая стала вывозить почти исключительно одно сырье, причем в основном на иностранных судах.

Поворот в лучшую сторону во внешней торговле и в промышленности начинается в Англии с принятия в 1651 г. радикального протекционистского закона Кромвеля, который ограждал английское судостроение и другие отрасли экономики от зарубежной конкуренции. В дальнейшем на протяжении второй половины ХVII и всего ХVIII в., в период соперничества с Нидерландами, Англия была страной с сильно развитой системой протекционизма.

Под защитой высоких таможенных пошлин на импорт и административных запретов на ввоз в страну тканей, судов и т.п. была подготовлена, а затем и произведена промышленная революция в Англии, и она превратилась из второстепенной в торгово-политическом смысле державы в экономического и политического лидера.

По мере развития и укрепления позиций Англии в мировой торговле многие ограничительные законы и барьеры были отменены. К середине ХIХ века экономика Англии стала самой открытой в мире. Реализация принципа «свободы торговли» фактически стала для Англии в этот период осуществлением «права сильного». Об этом свидетельствует и применявшаяся тогда политика поощрения использования демпинговых цен. Фабричный демпинг служил целям упрочения экономического лидерства Англии путем подавления развития национальной промышленности других стран.

Так же протекционизм играл важнейшую роль и в экономической истории США.

Широко известно выражение Т. Джефферсона «Государство - ночной сторож» в образной форме отразившее фундаментальные особенности общественного устройства США и традиционные американские ценности, такие как принцип «aissez faire» - минимизации вмешательства государства в экономику - и система свободной торговли. Сторонники Т. Джефферсона утверждали, что самое хорошее то правительство, которое меньше всего управляет.

Однако одновременно с «линией Джефферсона» в американской политике и общественной мысли существовала «линия Гамильтона». В отличие от Т. Джефферсона, А. Гамильтон не признавал личный интерес в качестве организующего принципа общества и последовательно выступал за активную роль государства в экономике. Он писал: «Ничем не ограниченный дух предпринимательства ведет к нарушению законов и произволу, а в итоге - к насилию и войне». В своей Великой программе 90-х годов ХVIII в. А. Гамильтон призывал государство «предоставлять средства лишь тем, кто готов использовать их под контролем общества на развитие национального производства», тем самым ставя национальные интересы выше частных. Сторонники А. Гамильтона видели в национальном правительстве эффективный инструмент для превращения аграрной страны в бурно развивающуюся промышленную державу.

В то время как на уровне общественной идеологии и широко декларируемых принципов победила «линия Джефферсона», в практике политических реалий, в организации национальной государственности и хозяйственной жизни, как свидетельствует история, победила «линия Гамильтона».

США на протяжении почти трех четвертей периода своего существования были протекционистской страной с высокими таможенными барьерами. Единственными периодами относительно низких протекционистских барьеров было время накануне Гражданской войны и после каждой из мировых войн.

Даже после того, как США обогнали Англию по уровню производительности труда, в 1890 г. были введены новые тарифы, повышающие цену импортных товаров в среднем на 50%, а в 1897 г. - до 57%. Эти меры поставили барьер на пути многих товаров из Англии и других стран. Британские производители обвинили тогда США в создании «закрытого рынка» и в «нечестной» конкуренции.

В разгар Великой депрессии в 1930 г. во имя защиты американских товаропроизводителей был принят закон Смута-Хьюли, поднявший импортные тарифы в среднем на 53%.

В целом за период 1820-1940 гг. усредненный уровень ввозных пошлин в США составил величину порядка 40% от таможенной стоимости товаров.

Только в конце Второй мировой войны США сменили протекционистскую политику на политику свободной торговли и в 1947 г. начали активную борьбу за сокращение тарифных и нетарифных ограничений в торговле через Генеральное соглашение о тарифах и торговле (ГАТТ). Именно в тот период, когда экономика основных конкурентов оказалась разрушенной в результате войны, Соединенные Штаты стали страной с самыми низкими торговыми барьерами и, желая закрепить свое положение единоличного экономического лидера (в начале 50-х гг. на США приходилось 40% мирового производства), выступали за создание свободного мирового рынка.

Во Франции проведение активной протекционистской политики связано с именем Ж.Б. Кольбера, который в 1660-1680-е гг. фактически контролировал всю внутреннюю политику страны. Проводившаяся им экономическая политика, получившая впоследствии название «кольбертизм», являлась разновидностью меркантилизма и заключалась в обеспечении активного торгового баланса путем поощрения промышленности, создания мануфактур, увеличения вывоза промышленных изделий и ввоза сырья, сокращения ввоза готовых изделий иностранного производства. В 1667 г. Кольбер ввел новый таможенный тариф, резко повысивший пошлины на ввоз иностранных товаров. По его инициативе были созданы монопольные компании для внешней торговли. Кольбер санкционировал масштабное государственное финансирование работ по строительству и улучшению дорог, каналов, по многократному увеличению численности судов торгового и военного флота. Все эти меры оказались эффективным средством ускоренного хозяйственного развития и упрочения экономической мощи Франции.

Протекционизм был центральным звеном политики Бисмарка в Германии. В XX веке после Второй мировой войны протекционизм продуктивно использовали для целей индустриализации Япония, Южная Корея и многие другие страны.

3. Аргументы «за» и «против» протекционизма

Принцип протекционизма имеет ряд достоинств, которые делают политику правительственного контроля за внешней торговлей притягательной для многих стран. Самой общей причиной ограничения внешней торговли является тот факт, что правительства отдельных стран мыслят категориями национальных интересов, а не интересов человечества в целом. В пользу протекционизма обычно выдвигаются следующие аргументы.

Во-первых, защита необходима для того, чтобы не дать исчезнуть только что появившимся отраслям промышленности, неспособным выдержать реальность международной конкуренции. Огражденные таким образом рынки могут привлечь капиталы, которые будут участвовать в развитии национальной промышленности;

Во-вторых, протекционизм полезен тем, что он может увеличить занятость населения, позволяя осуществлять программы развития. Но при условии, что меры протекционизма не вызовут ответную реакцию со стороны иностранных партнеров. В краткосрочном периоде он может улучшить условия торговли, заставляя иностранных производителей нести протекционистские издержки;

В-третьих, протекционистская политика государства защищает промышленность в период ее возникновения и развития.

В-четвертых, протекционизм повышает уровень использования национальных ресурсов.

В-пятых, протекционизм, применяя импортные пошлины, тем самым улучшает условия торговли и увеличивает экономические выгоды.

В-шестых, протекционизм позволяет смягчить кризис в тех отраслях, которые переживают негативные проблемы в своем экономическом развитии.

В-седьмых, протекционизм применяется в чрезвычайных условиях (при кризисе платежного баланса; при необходимости введения тарифов за ограничения другой страны; когда появляется нужда в защите национальной экономики от недобросовестной конкуренции иностранных экономических субъектов и т. п.).

В-восьмых, в целом протекционизм можно рассматривать как способ защиты национальной независимости в секторах, важнейших с точки зрения безопасности (производство стали, химическая промышленность), способ защиты отдельных социальных слоев (фермеров) или некоторых депрессивных регионов (наблюдается отставание промышленных отраслей), как способ защиты уровня жизни (борьба с конкуренцией со стороны НИС с дешевой рабочей силой).

Так же наиболее популярным доводом в пользу проведения политики протекционизма является аргумент молодой отрасли. Протекционизм может быть эффективным средством стимулирования развития новой отрасли, которая может значительно увеличить благосостояние страны, но которая не сможет начать развиваться, если не будет защищена от конкуренции импорта. Со временем, при условии соответствующей защищенности, такая отрасль способна достичь внутренней экономии от масштаба (т. е. меньших затрат благодаря эксплуатации большого внутреннего рынка) и приобрести преимущества от различных положительных внешних эффектов (хорошо обученная рабочая сила или эффект обучения в процессе производства).

В конечном счете, новая отрасль может стать равной или даже более эффективной по отношению к своим зарубежным конкурентам. После того как отрасль стала конкурентоспособной, меры протекционизма по отношению к ней могут быть отменены.

Негативным моментом при защите новых отраслей с помощью мер протекционизма является тот факт, что отрасли, нуждающиеся в опеке, часто выбираются не на основе сравнительных преимуществ, а по политическим мотивам. При этом предоставляемая протекция может быть чрезмерной и продолжаться дольше, чем это необходимо.

Критика протекционизма велась главным образом для выявления отрицательных сторон политики ограждения национальной экономики от иностранной конкуренции. Последствия такой политики очевидны, и они свидетельствуют об издержках протекционизма.

Во-первых, протекционизм в долгосрочном плане подрывает основы национального производства, поскольку ослабляет давление со стороны мирового рынка, необходимое для развития предпринимательской инициативы. Над стремлением к прогрессу, инновациям верх берут рутина, нежелание расставаться с приобретенными привилегиями и полученными доходами по положению. Решимость окружить себя протекционистскими барьерами часто определяется не общенациональными экономическими интересами, а является результатом давления мощных частных интересов, пользующихся лоббистской поддержкой политических и парламентских кругов.

Во-вторых, протекционизм вреден с точки зрения потребителя которого он заставляет переплачивать за необходимые ему товары и услуги, причем не только за импортные, облагаемые таможенной пошлиной, но и за изделия национального производства, выпуск и продажа которых связаны с неконкурентной системой ценообразования.

В-третьих, протекционизм порождает риск цепной реакции, поскольку после защиты одних отраслей рано или поздно потребуется защита других.

В-четвертых, ограждение национальных производств от иностранной конкуренции загоняет их в конечном счете в протекционистскую ловушку, ибо если для укрепления таких производств были "выданы костыли", то потом их достаточно сложно убрать без риска краха. Таким образом, введенный как временная мера протекционизм может стать неотъемлемым атрибутом долгосрочной национальной экономической политики.

В-пятых, политика протекционизма усиливает межгосударственное соперничество и несет потенциальную угрозу международной стабильности и безопасности. Она ослабляет узы взаимозависимости между странами, сдерживает развитие и углубление международного разделения труда, специализации и кооперации производства, порождая одновременно вражду и недоверие друг к другу.

4. Формы протекционизма

протекционизм внешний торговля конкуренция

Современный протекционизм развитых капиталистических государств выражает в первую очередь интересы крупных национальных и международных монополий. Захват, делёж и перераспределение рынков сбыта товаров и капиталов составляют главное его содержание. Осуществляется с помощью сложной системы государственно-монополистических мер, контролирующих и регулирующих внешнюю торговлю. Усиление интернационализации капиталистического производства и дальнейшее развитие государственно-монополистического капитализма приводят к тому, что наряду с традиционными методами пограничного регулирования растет использование в протекционистских целях внутренних экономических и административных рычагов, а также валютно-финансовых и денежно-кредитных средств, ограничивающих применение иностранных товаров.

Составной частью современного протекционизм является аграрный протекционизм, который возник во время мирового аграрного кризиса конца 19 в., защищающий интересы национальных монополий. Аграрный протекционизм - это система финансово-правовых мероприятий государства, направленных на поддержание или повышение доходов предпринимателей в сельском хозяйстве и некоторых других отраслях аграрно-промышленного комплекса.
Развитие процессов капиталистической интеграции привело к появлению своеобразного «коллективного» протекционизм, который осуществляется с помощью согласованных действий групп развитых капиталистических стран. Примером является внешнеторговая политика стран «Общего рынка». Особенность современного протекционизма - приспособление торговой политики капиталистических государств к новой обстановке, сложившейся в мире. Протекционизм развивающихся стран носит принципиально иной характер. Их внешнеэкономическая политика направлена на защиту формирующихся отраслей национального хозяйства от экспансии со стороны империалистических держав. Этот протекционизм содействует достижению экономической независимости молодых суверенных государств.

Выделим несколько форм протекционизма:

селективный протекционизм - направлен против отдельных стран или отдельных товаров;

отраслевой протекционизм - защищает определенные отрасли (прежде всего сельское хозяйство, в рамках аграрного протекционизма);

коллективный протекционизм - проводится объединениями стран в отношении стран, в них не входящих;

скрытый протекционизм - осуществляется методами внутренней экономической политики.

Сейчас в эпоху глобализации и таможенного разоружения протекционизм как общее и преобладающее направление внешнеэкономической политики тех или иных стран, казалось бы, ушел в прошлое. Но на самом деле он полностью не исчез, а лишь перешел в другую форму - селективного протекционизма в отношении отдельных видов и категорий товаров.

Протекционизм в России

Каждый раз, когда мы говорим о путях выхода из кризиса для страны, нельзя не отметить политику протекционизма, которая в разные периоды истории и с разной степенью эффективности применялся государствами как один из способов защиты национальных интересов. Случаются, случаи, когда на стадии становления отрасли ее продукция просто не в состоянии конкурировать с продукцией из-за рубежа. Именно в этой ситуации протекционизм призван поддержать наиболее уязвимые отрасли страны, которые без господдержки в сложных экономических условиях могут просто не выжить. Кроме того, пошлины и налоги, установленные государством на ввоз импортной продукции,- это один из источников доходов бюджета страны. Многие экономисты считают, что ограничение импорта необходимо для обеспечения национальной безопасности.

Однако чрезмерный протекционизм, с одной стороны оказывая содействие развитию отечественного производства, с другой может привести к застойным явлениям в экономике, усилению монополизма и снижению конкурентоспособности национальных товаров. Обратной стороной протекционизма является завышенный уровень цен на продукты, защищенные высокими пошлинами. Ослабляются побудительные стимулы к техническому прогрессу в отраслях, огражденных от иностранной конкуренции. К тому же ответные меры стран - торговых партнеров могут нанести национальному хозяйству ущерб, превышающий его выигрыш от мер таможенной защиты.

Василий Колташов руководитель центра экономических исследований ИГСО, автор ряда исследований по экономическим и социальным вопросам, политологии, психологии, истории и культуре. Журналист и аналитик. В 2009 году выпустил книгу посвященную кризису глобальной экономики.

Писателем задолго до того как кризис мировой экономики был признан свершившимся фактом, спрогнозировал его ход и далеко идущие последствия. Раскрыл глубинные причины кризиса, его циклическое и одновременно системное происхождение. В книге даны ответы на многочисленные актуальные для современного общества вопросы.

В книге Василия Колташова говориться и о протекционистской политике российских властей в 2008-2009 годах, как о недостаточно результативном как антикризисном средстве. Причина низкой эффективности заградительных таможенных мер состояла в сочетании их с курсом на сокращение реальных доходов населения, базисных потребителей в экономике.

По его словам: «Россию все чаще называли в 2009 году одним из мировых лидеров по применению протекционистских мер. При этом развитие кризиса в РФ происходило быстрее, чем во многих других странах. Малую полезность защитных таможенных мер объяснял быстро ослабевающий внутренний спрос. Правительство все чаще защищало отечественных производителей от внешних конкурентов, но при этом совершенно не заботилось о поддержании потребителей. Крах автомобильной отрасли создавал в России угрозу новой крупной волны сокращений, вероятны они были и в других хозяйственных секторах, зарплаты бюджетников в 2010 году не планировалось увеличить, а пенсии должны были возрасти незначительно. Потребительская инфляция грозила продолжить пожирать реальные доходы населения. Все это обещало обернуться новым сжатием рынка, несмотря на растущий протекционизм».

Протекционистская политика в России за два года кризиса не стала системной. В большой степени ее определяли лоббистские возможности компаний, а не стремление властей поддержать и расширить внутренний рынок страны. Существовало противоречие между интересами сырьевых экспортеров и работающими на внутренний сбыт предприятиями. В интересах первых государство девальвировало рубль на стыке 2008 и 2009 годов и стремилось сохранить низкий уровень оплаты труда. Вторых старались успокоить протекционистскими уступками, при этом, уничтожая их рынок сбыта. Переход России по мере роста цен на нефть в 2009 году к «политике крепкого рубля» не внушал успокоения. Государство сокращало свою инвестиционную активность (в 2010 году капвложения должны были уменьшиться на $4 млрд.), в то время как для оживления экономики ее требовалось наращивать.

В ЦЭИ ИГСО были убеждены: Россия должна и дальше усиливать протекционизм. Мировой кризис отменял перспективу присоединения страны к ВТО, что могло обернуться только крушением ее экономики. В целях преодоления кризиса приоритетным для государства должно было стать развитие национального производства и расширение внутреннего рынка, а не поддержание экспортно-сырьевых монополий. Требовалось воссоздание разрушенных отраслей и основание при государственном участии новых технологически передовых производств. При этом российский рынок должен был иметь надежную защиту.

В интересах поддержки отечественных производителей правительство России в 2009 году подняло импортные пошлины на целый ряд товаров. Пошлины на телевизоры повышены с 10% до 15%, на отдельные виды металлопроката - с 5% до 15%, нелегированной стали - с 5% до 20%, на трубы из черных металлов - с 5% до 15% и 20%. Для поддержания производителей автомобилей были установлены заградительные пошлины на иностранные автомашины. Размер пошлин на новые или имеющие трехлетний срок эксплуатации автомобили был установлен в размере 30%. Транспортные средства, прослужившие от трех до пяти лет, облагались 35% таможенным сбором. На более старые автомобили пошлина оказывалась еще большей. Власти клялись во временности подобных мер. Иностранные конкуренты оказались практически вытеснены с российского автомобильного рынка. Однако крах отрасли не был остановлен.

Президент РФ Медведев Д.А. считает, что «протекционизм в глобальной экономике загоняет проблемы внутрь».

«Приход госсобственности в большинстве секторов экономики должен рассматриваться как неизбежное, но кратковременное решение вопроса. При этом рассматривать решения, приняты в конце прошлого года, как вредные, неверно. Меры, принятые во время развития экономического кризиса, явились лишь небольшим дополнением к тому огромному массиву протекционизма, который копился в предыдущий период», - сказал президент.

В 2010 г. президент России Дмитрий Медведев заявил, что власти не допустят «регионального протекционизма» в решении продовольственных проблем.

Исходя из выше сказанного, правительство РФ не поддерживает политику протекционизма.

Заключение

По результатам написанной работы можно сделать следующие выводы.

Протекционизм - это экономическая политика государства по защите внутреннего рынка. Заключается в системе мер по ограничению и контролю внешнеторговой деятельности, по стимулированию экспорта.

Протекционизм бесспорно остается распространенным явлением в современном мире и таковым останется, несмотря на снижение уровня и масштабов. Более того, инструментарий современной экономической теории в последние десятилетия активно использовался для поиска новых аргументов в пользу протекционизма, что в определенной степени «подпитывает» движение антиглобализма.

Конкурентоспособность экономики РФ на данном этапе ниже, чем у экономик развитых и даже у ряда развивающихся стран. В связи с этим возникает опасность, что в глобальном мировом хозяйстве Россия может занять место, не отражающее ее истинного потенциала. На данный процесс можно повлиять путем защиты отечественного производства и конкурентной среды при помощи проведения политики протекционизма.

Важнейшим направлением протекционизма в настоящее время должно стать повышение роли нетарифных ограничений и селективный характер протекционистских мер: защищается не внутреннее производство в целом, а отдельные отрасли. Протекционистские меры все чаще вводятся в качестве элемента структурной политики, нацеленной на приспособление национальных производителей к происходящим изменениям во всемирном хозяйстве.

Роль и значение протекционизма в современных экономических условиях продолжают оставаться значительными. Государственная защитная политика позволит национальной экономике быстрее и эффективнее адаптироваться к условиям глобальной экономики.

Список использованной литературы

1.Вечканов Г.С., Вечканова Г.Р., Макроэкономика. - СПб.: Питер. 2008. - 240 с.: ил.

2.Ивашковский С. Н. Макроэкономика. - М.: Дело, 2002. - 472 с.

.Кризис глобальной экономики. Колташов В. - М: ИГСО, 2009. - 448 с.

.Курс экономической теории под ред. Чепурина М.Н, Киселевой Е.А, - АСА (Киров), 2006. - 832 с.

.Мировая экономика в век глобализации: Учебник / О.Т. Богомолов. - М.: ЗАО «Издательство «Экономика», 2007. - 359 с.

6.Мировая экономика: учеб. / Л. С. Падалкина, В. В. Клочков, С. В. Тарасова [и др.]; под ред. И. П. Николаевой. - М. : ТК Велби, Изд-во Проспект, 2007. - 240 с.

7.Смирнов П.Ю. Мировая экономика. Шпаргалки - М: АСТ, 2009. - 64 с.

.Хмелев И.Б. Мировая экономика: Учебно-методический комплекс. - М.: Изд. центр ЕАОИ, 2009. - 360 стр.

9.Шпаргалка по мировой экономике Татарников Е.А, Максимчук Л.В - М.: изд-во "Аллель-2000", 2005. - 64 с.

Http://www.rusdoctrina.ru/page95676.html - Русская доктрина
Аналитический интернет-журнал "РПМонитор"

Репетиторство

Нужна помощь по изучению какой-либы темы?

Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.

Протекционизм - экономическая политика государства, направленная на защиту и поддержку национальной экономики. Такая политика осуществляется с помощью таможенных и налоговых барьеров, которые ограждают внутренний рынок от ввоза иностранных товаров, снижают их конкурентоспособность по сравнению с товарами национального производства.

Протекционизм был характерен для экономической политики России в XIX - начале ХХ вв. Из-за относительной слабости отечественной промышленности, государство вынуждено было вводить высокие таможенные пошлины и облагать большими налогами товары иностранного производства, что бы дать возможность развиваться российской промышленности. Протекционизм играл большую роль в развитии мануфактурной и фабричной промышленности в России, но, вместе с тем, приводил к снижению качества российских товаров и к понижению их конкурентоспособности на внешних рынках.

В области внешней торговли государственная политика России в XIX в. характеризовалась попеременной сменой протекционизма и фритредерства (свободной торговлей). Смена курса происходила раз в пять--десять лет. В целом в середине века исходили преимущественно из принципов фритредерства, а в начале и конце века -- протекционизма. Преобладание политики протекционизма объяснялось не столько желанием защитить, оказать покровительство отечественному производителю, сколько соображениями фискального характера: устанавливая высокие ввозные тарифы, правительство желало увеличить доходность казны. Соответственно официальному курсу менялись, таким образом, ввозные пошлины -- от 15 до 200% и более.

XIX в. был для России временем хотя и медленного, но неуклонного подъема. Усилилась европеизация России, и страна стала важной частью мирового сообщества -- как в плане политическом, так и экономическом. Значительными были сдвиги в жизни самого российского общества -- страна, почти половина населения, которой была в рабском состоянии в начале этого периода, стала свободной.

В первую четверть XIX в. темпы промышленного развития были низкими, и правительство России не проявляло большого внимания к этим вопросам. Несмотря на начавшийся промышленный переворот, в середине XIX в. в стране по-прежнему преобладал ручной, а не машинный труд. Наиболее успешно развивались отрасли легкой промышленности -- текстильная и пищевая.

Все более отставала от мирового уровня черная металлургия. Развитие большинства отраслей промышленности сдерживалось существованием системы крепостного права и принудительным характером труда в народном хозяйстве. В конце XIX в. Россия имела высокие темпы промышленного развития, которые носили неравномерный характер (подъемы сменялись замедленным развитием и кризисами), но при этом по уровню его развития значительно отставала от передовых стран мира, которые по производству продукции на душу превосходили Россию более чем в десять раз. Машиностроение в России было слабо развито и промышленный переворот был далек от завершения.

Государство занимает особое положение в мире и выполняет специфические функции на национальном и внешнем уровнях. Являясь носителем власти, располагая большой финансовой мощью, государство в качестве владельца собственности и распорядителя средств действует как обычный и как особый «общественный» предприниматель. Оно использует широкий спектр воздействия на внутренние и внешние секторы хозяйства с помощью бюджетной, кредитной, денежной, валютной политики. Наряду с краткосрочными методами воздействия на экономику государство использует различные формы долгосрочного регулирования, проводит соответствующую структурную политику, стимулируя производственные сдвиги, преодоление региональных различий, повышение конкурентоспособности национальных компаний. Важную роль играет научно-техническая политика государства. Каждое государство стремится создать благоприятные внешние условия для расширенного воспроизводства внутри страны.Действие указанных факторов порождает постоянное взаимодействие двух тенденций: либерализации и протекционизма. Данные тенденции отражают не только интересы участников внутреннего рынка, но и реакцию государства на события в международном разделении труда.

Государственное регулирование внешней сферы осуществляется с помощью широкого круга мер. Это:

* таможенные тарифы, которые по характеру своего воздействия относятся к регуляторам внешней торговли;

* нетарифные меры регулирования, куда входят многие меры торговой и экономической политики, включая лицензирование, антидемпинговые и компенсационные пошлины, импортные депозиты, так называемые добровольные ограничения, таможенные формальности, технические стандарты и нормы, санитарные и ветеринарные нормы и т.д.

Государственная политика защиты внутреннего рынка от иностранной конкуренции путем использования тарифных и нетарифных инструментов торговой политики получила название протекционизма.

Приспосабливаясь к интернационализации хозяйственной жизни и новому этапу НТП, государство осуществляет сейчас регулирование более масштабно и оперативно. Регулирование направлено не на предотвращение конкуренции, а на более гибкое воздействие на нее. Процессы разгосударствления, происшедшие во многих странах в 80-е годы, означают поиск более приемлемого соотношения между частными и общественными началами, а также переориентацию государственного хозяйствования непосредственно на поддержку частного предпринимательства.

Во внешнеэкономических отношениях на протяжении 80-х годов отчетливо проявлялись две тенденции -- дерегулирование и pocт протекционизма. При этом дерегулирование особенно активно проявилось в валютной и кредитной сферах, а рост барьеров отчетливо давал о себе знать в торговой сфере. В результате во внешнеэкономической политике возросла двойственность. Она проявляется в провозглашенных целях и осуществляемых мерах. Кроме того, торговая политика этих стран в возрастающей степени стала расходиться с их экономической политикой в целом. В 80-е годы правительства все больше полагались на ценовые и рыночные механизмы.

Во второй половине 90-х годов возобновилась тенденция к снижению торговых барьеров. Этот процесс был распространен не только на промышленные товары, но и на сельскохозяйственную продукцию и интеллектуальную собственность. Средний тариф на промышленные изделия в развитых странах снизился в конце 90-х годов до 3,9%, на товары из развивающихся стран -- остается более высоким, особенно на текстиль, одежду, рыбную продукцию (общий средний тариф -- 5,4%). Масштабы нетарифных барьеров были снижены примерно до 7% всего объема импорта ведущих стран.

Современный протекционизм во внешней торговле сосредоточивается в относительно узких областях, чувствительных для предпринимательства и занятости в развитых странах. В отношениях с другими развитыми странами он используется в торговле продукцией сельского хозяйства, текстилем, одеждой, черными металлами. В торговле развитых с развивающимися странами он охватывает и другие товары обрабатывающей промышленности.

Среди экономистов существуют две полярные точки зрения на то, как влияет режим внешней торговли на развитие промышленности страны. Сторонники либеральной экономической школы, господствующей ныне на Западе, утверждают, что режим свободной торговли способствует развитию промышленности, а сторонники протекционизма утверждают обратное.

Необходимо, однако, сделать оговорку. В действительности, взгляды Адама Смита, основателя либеральной школы, по данному вопросу были не совсем такими, какими их сегодня пытаются представить. На самом деле он признавал, что протекционизм способствует развитию, по крайней мере, тех отраслей промышленности, которые защищены импортными пошлинами. Так, он писал в «Богатстве народов» (кн. 4, гл. 2): «запрещение ввоза из-за границы живого скота или солонины обеспечивает скотоводам Великобритании монополию внутреннего рынка мяса. Высокие пошлины на ввозимый хлеб… дают такое же преимущество производителям этого товара. Запрещение ввоза иностранных шерстяных изделий столь же выгодно шерстяным фабрикантам. Шелковое производство… недавно добилось такого же преимущества… Не может подлежать сомнению, что такая монополия внутреннего рынка часто служит большим поощрением для отрасли промышленности, пользующейся ею, и нередко привлекает к ней большую долю труда и капитала общества, чем это бывает при других условиях... Правда, благодаря таким мероприятиям отдельная отрасль промышленности может возникнуть в стране скорее, чем это было бы в противном случае, и по истечении некоторого времени ее изделия будут изготовляться внутри страны дешевле, чем за границей» .

Главный его аргумент против протекционизма заключался в том, что такая промышленность, созданная под таможенной защитой, не способствует увеличению богатства (накоплению капитала) и потому нет никакого смысла в том, чтобы создавать такую промышленность. Данный аргумент Смита был еще в середине XIX в. подвергнут критике со стороны Фридриха Листа, главного автора теории протекционизма – экономического учения, альтернативного либеральной экономической школе . Сегодня с критикой данного положения Адама Смита выступают современные сторонники протекционизма . Они пишут, что, вопреки утверждениям Смита, только развитие промышленности, приводя к увеличению произведенной в стране добавленной стоимости, способствует росту ее богатства и благосостояния, без промышленности нация обречена на бедность и массовую безработицу. Кроме того, они доказывают, что развитая промышленность может быть создана лишь при проведении государством соответствующей протекционистской политики, а режим свободной торговли не только не способствует ее созданию, а наоборот, приводит к разрушению существующей промышленности.

В свою очередь, современные последователи либеральной экономической школы в своих аргументах идут намного далее, чем Адам Смит, и утверждают, что именно политика свободной торговли способствует не только увеличению богатства страны, но и развитию ее промышленности и экономическому росту, а протекционизм , наоборот, оказывает на них отрицательное влияние.

Как представляется, решить этот спор между двумя противоборствующими течениями в экономической науке могут лишь конкретные исследования, основанные на реальных фактах и примерах экономической жизни. Ни логические аргументы, в изобилии приводимые той и другой стороной, ни ссылки на научные авторитеты вроде Смита и Рикардо, не могут являться бесспорным доказательством. Ниже приводятся результаты такого исследования, проведенного на основе синтеза экономической истории и современных тенденций в экономике в книгах трилогии «Неизвестная история» (Кузовков Ю.В. Глобализация и спираль истории. М., 2010; Кузовков Ю.В. Мировая история коррупции. М., 2010; Кузовков Ю.В. История коррупции в России. М., 2010).

1. Примеры проведения политики протекционизма

Англия с конца XVII в. по середину XIX в. Таможенная защита промышленности начала применяться в Англии, начиная с 1690 г., когда были введены специальные импортные пошлины в размере 20% на длинный список товаров, охватывавший примерно 2/3 всего английского импорта . В дальнейшем уровень пошлин постепенно повышался, и достиг своего максимального уровня в период с середины XVIII в. до 1820-х гг., когда генеральные пошлины составляли 25% (впоследствии – 50%), протекционные пошлины для ряда товаров составляли не менее 40-50%, а импорт некоторых изделий, конкурировавших с развивавшейся английской промышленностью, был вообще запрещен . Именно в этот период, с середины XVIII в. по середину XIX в., в Англии произошла первая в мировой истории промышленная революция, которая сопровождалась качественными технологическими инновациями, внедренными в ряде отраслей - текстильной, металлургической и др.

Наряду с техническим перевооружением промышленности, в течение XVIII в. происходило и повышение благосостояния Англии. Рост заработной платы (который может быть использован в качестве одного из показателей роста благосостояния нации) начался еще в первой половине XVIII в., когда средняя заработная плата выросла на 20-25%, и в дальнейшем продолжился, практически исчезла безработица . (Для сравнения: в предыдущую эпоху, до введения системы протекционизма, средняя заработная плата в Англии не росла, а снижалась: так, с начала XVI в. по середину XVII в. она упала в 2 раза). Созданная за полтора столетия промышленность стала основным источником занятости населения: если в XVII в. подавляющая часть населения Великобритании была занята в сельском хозяйстве, то к 1841 г. уже 40% трудоспособного населения страны было занято в промышленности, и лишь 22% - в сельском, лесном и рыбном хозяйстве .

Пруссия, Австрия, Швеция со второй половины XVII в. по середину XIX в. Во всех этих странах система протекционизма была введена вскоре после окончания Тридцатилетней войны (1648 г.), когда были введены высокие, в ряде случаев запретительные, импортные пошлины . Весь последующий период (вторая половина XVII – начало XIX вв.) отмечен постепенным развитием промышленности в этих странах и ростом их благосостояния.

По мнению экономических историков: Иммануила Валлерстайна, Чарльза Уилсона и других, - именно система протекционизма сыграла ключевую роль и в резком ускорении промышленного роста Англии в XVIII - начале XIX вв., и в развитии в этот период промышленности Пруссии, Австрии и Швеции .

США в XIX в. – начале XX в. Как указывает экономический историк Д.Норт, США в первой половине XIX в. не имели никаких конкурентных преимуществ, которые могли бы способствовать развитию промышленности. Крайне низкая плотность населения предопределяла узость рынка и делала невозможным существование крупных производств. Уровень заработной платы был выше, чем в Великобритании. Третьим фактором, затруднявшим развитие промышленности, был высокий банковский процент. Наконец, в стране не было никакой промышленной и транспортной инфраструктуры. Ввиду этих обстоятельств стоимость производства промышленных изделий в США была значительно выше, чем в Англии . Экономисты той эпохи прекрасно понимали, что в США нет условий для развития промышленности: так, Адам Смит и его последователи, жившие в первой половине XIX в., писали, что Соединенные Штаты «предназначены для земледелия» и призывали их отказаться от развития собственной промышленности . Однако вопреки этим неблагоприятным стартовым условиям и советам либеральных экономистов, США удалось в течение XIX в. построить мощную конкурентоспособную промышленность.

В течение первой половины столетия экономическая политика США не была последовательной; они несколько раз переходили от политики протекционизма к политике свободной торговле. И это совпало с периодами ускорения и замедления развития промышленности:

1808-1816 гг. В США введено эмбарго на импорт промышленных товаров, ввиду эскалации военных действий в Европе, перекинувшихся в дальнейшем и в Северную Америку. В условиях ограничения импорта и резкого роста цен на промышленные товары начала бурно развиваться собственная промышленность. Так, лишь в течение 1808-1809 гг. в США было построено 87 хлопчатомубажных фабрик, в то время как до 1808 г. их было лишь 15. Этот невиданный промышленный рост продолжался и в последующие годы – так, с 1808 г. по 1811 г. производственные мощности в хлопчатобумажной промышленности увеличились в 10 раз. Однако после окончания военных действий в Европе и Северной Америке эмбарго было отменено и в 1816 г. был введен 25%-й импортный тариф, который, по мнению Д.Норта, был слишком низким и потому неспособным защитить неэффективную американскую промышленность от британской конкуренции. В последующие годы большинство ранее построенных текстильных предприятий разорилось и перестало существовать, остались лишь некоторые крупные и наиболее конкурентоспособные . Как писал живший в ту эпоху американский экономист Г.К.Кэри, «Свобода торговли нашла страну в 1816 г. на высшей степени благоденствия и оставила ее разоренной» .

1824-1833 гг. Были введены более высокие импортные пошлины для защиты промышленности, за чем последовал новый промышленный подъем. Это совпало с ростом благосостояния, о чем писали экономисты той эпохи: так, Г.К.Кэри писал о начавшемся в те годы процветании страны, а живший в то время в США немецкий экономист Фридрих Лист приводил статистику, демонстрировавшую резкий рост заработной платы, занятости и сбережений населения . Д.Норт указывает, что именно в этот период произошло чрезвычайно мощное увеличение промышленного производства в целом ряде штатов Северо-запада США . Однако после 1834 г., ввиду оппозиции южных штатов, был введен «компромиссный» тариф, снизивший импортные пошлины, за чем последовал период стагнации.

1842-1949. Новое повышение тарифов привело к новому мощному промышленному подъему. Промышленное производство в стране в течение этого периода выросло почти на 70% . Однако после 1846 г. опять началось свертывание протекционистской политики и переход к либеральному тарифу, за чем последовала новая стагнация, продолжавшаяся до гражданской войны 1861-1865 гг. Как писал Г.К.Кэри, эта стагнация, как и предыдущие, сопровождалась резкими колебаниями цен, разорением предприятий, ростом безработицы, падением доходов госбюджета и наводнением денежного обращения бумажными деньгами, выпускавшимися правительством для покрытия бюджетного дефицита .

После гражданской войны 1861-1865 гг. Общеизвестным фактом, по крайней мере, среди историков, является то, что одной из главных причин гражданской войны 1861-1865 гг. являлись разногласия между Севером и Югом по вопросу о протекционизме . Эти разногласия существовали в течение нескольких десятилетий, предшествовавших гражданской войне , и чрезвычайно обострились к моменту ее начала. После победы северян в войне на всей территории США был введен единый таможенный режим, установивший импортные пошлины на очень высоком уровне. Так, если в 1857-1861 гг. средний уровень американских импортных пошлин составлял 16%, то в 1867-1871 гг. – 44%. Вплоть до 1914 г. средний уровень импортных пошлин по облагаемым пошлинами товарам не опускался ниже 41-42%, и был уменьшен ниже этого уровня лишь в период с 1914 г. по 1928 г. Соответственно, в течение всего этого периода в США происходил необычайно быстрый промышленный рост. Число занятых в промышленности страны выросло с 1,3 млн. человек в 1859 г. до 6,7 миллионов в 1914 г., т.е. в 5 раз. За то же время число жителей в США выросло лишь в 3 раза (с 31 млн. в 1860 г. до 91 млн. в 1910 г.) – таким образом, рост числа занятых в промышленности существенно опережал рост населения страны . К 1914 г. США превратились в крупнейшую промышленную державу, значительно обогнав все остальные страны. Это сопровождалось повышением благосостояния и богатства страны в течение всего указанного периода. Так, экономический историк П.Байрох указывает, что даже в 1870-1890 гг., когда всю Европу поразила затяжная депрессия, в США после перехода к политике протекционизма, наряду с ростом промышленного производства, быстро росли ВНП и благосостояние населения . Историк Найл Фергюсон пишет, что в 1820 г. ВВП на душу населения в США был в 2 раза выше, чем в Китае; в 1870 г. этот разрыв составлял уже почти 5 раз; а в 1914 году – почти в 10 раз . При этом Китай в течение всего этого времени проводил политику свободной торговли, навязанную Великобританией (см. далее), и оставался аграрной страной, а США проводили политику протекционизма и развивали свою промышленность.

Исключительно важная роль протекционизма в становлении США как ведущей мировой промышленной державы и самой богатой страны мира признается не только экономистами XIX в. (Кэри, Лист), но и современными экономическими историками и экономистами (Д.Норт, П.Байрох и другие). Так, М.Билс, анализировавший развитие американской текстильной промышленности в XIX в., пришел к выводу, что «без протекционизма промышленное производство в США было бы практически уничтожено» . Э.Райнерт пишет, что США стали могущественной промышленной державой благодаря тому, что 150 лет проводили политику протекционизма, которая стала основой их промышленной политики .

Россия в XIX в. Россия ввела режим протекционизма в 1822 г., чему предшествовал серьезный экономический и финансовый кризис, вызванный резким увеличением импорта английских товаров . Как писал Фридрих Лист, современник указанных событий, к 1821 г. в России произошел упадок фабрик, промышленность и сельское хозяйство страны были близки к банкротству, что побудило правительство осознать пагубность проводившейся до этого либеральной экономической политики и в 1822 г. ввести запретительный тариф . Начиная с этого года, высокие пошлины взимались по импорту около 1200 различных видов товаров, а импорт некоторых товаров (хлопчатобумажные и льняные ткани и изделия, сахар, ряд металлических изделий и т.д.) был фактически запрещен .

Режим протекционизма поддерживался в стране в течение всего периода с 1822 г. по 1856 г. За этот период, практически с нуля, в стране была создана современная текстильная, сахарная и машиностроительная («механическая») промышленность. Так, объем производства текстильной продукции с 1819 г. по 1859 г. вырос приблизительно в 30 раз. Объем производства машиностроительной продукции с 1830 г. по 1860 г. вырос в 33 раза, при увеличении числа «механических» заводов за этот период с 7 до 99 . По мнению академика С.Г.Струмилина, именно в период с 1830 по 1860 гг. в России произошел промышленный переворот, аналогичный тому, что происходил в Англии во второй половине XVIII в. Так, в начале этого периода в России были лишь единичные экземпляры механических ткацких станков и паровых машин, а к концу периода только в хлопчатобумажной промышленности было почти 16 тысяч механических ткацких станков, на которых производилось около 3/5 всей продукции данной отрасли, и имелось паровых машин (паровозы, пароходы, стационарные установки) общей мощностью порядка 200 тыс. л.с. В результате интенсивной машинизации производства резко выросла производительность труда, которая ранее либо не менялась, либо даже уменьшалась. Так, если с 1804 по 1825 г. годовая выработка продукции промышленности на одного рабочего снизилась с 264 до 223 серебряных рублей, то в 1863 г. она составляла уже 663 с.руб., то есть выросла в 3 раза .

По мнению ряда экономистов и экономических историков, именно политика протекционизма сыграла ключевую роль в бурной индустриализации, начавшейся в России в тот период . Как писал И.Валлерстайн, именно вследствие протекционистской промышленной политики, проводившейся в основном при Николае I, дальнейшее развитие России пошло не по тому пути, по которому в то время шло большинство стран Азии, Африки и Латинской Америки (превращение в колонии или экономические колонии Запада), а по иному пути – пути индустриального развития .

Бурное развитие промышленности привело к резкому увеличению городского населения – впервые за много столетий русской истории, когда оно не превышало нескольких процентов. Доля городского населения за период царствования Николая I выросла более чем в 2 раза - с 4,5% в 1825 г. до 9,2% в 1858 г. Целый ряд фактов свидетельствуют о росте благосостояния и богатства России в тот период: твердый рубль, основанный на фиксированном курсе к серебру и золоту (введен в 1830-е гг. и просуществовал до 1858 г.), отсутствие инфляции (ставшей «бичом» экономики в предшествовавший период), уменьшение недоимок при сборе налогов, отсутствие сколько-либо существенных внешних займов России и т.д.

При Александре II. После поражения в Крымской войне Россия отказалась от политики протекционизма и в 1857 г. ввела либеральный тариф, снизивший прежний уровень импортных пошлин в среднем на 30%. В последующие годы русская промышленность пережила серьезный кризис и в целом в 1860-1880-е гг. ее развитие резко замедлилось. Так, с 1860 по 1862 гг. выплавка чугуна упала с 20,5 до 15,3 млн. пудов, переработка хлопка – с 2,8 до 0,8 млн. пудов, а число рабочих в обрабатывающей промышленности с 1858 по 1863 гг. сократилось почти в 1,5 раза .

Либеральная экономическая политика продолжала проводиться правительством вплоть до начала-середины 1880-х гг. Хотя в целом за этот период объемы производства в текстильной промышленности, машиностроении и других отраслях выросли, но в намного меньшем размере, чем за предыдущие 30 лет, а в расчете на душу населения почти не изменились, ввиду быстрого демографического роста в стране. Так, производство чугуна (в европейской части страны) выросло с 20,5 млн. пудов в 1860 г. до 23,9 млн. пудов в 1882 г. (всего лишь на 16%), т.е. в расчете на душу населения даже сократилось .

Промышленная стагнация совпала с резким ухудшением финансового положения страны и возникновением большого внешнеторгового и бюджетного дефицита, для покрытия которого прибегали к избыточному выпуску бумажных денег и внешним заимствованиям. В результате образовался огромный внешний долг государства (6 млрд. руб.), ставший проблемой всех последующих царствований вплоть до 1917 г., а курс бумажного рубля к золоту упал на 40%.

При Александре III. Начиная с середины 1880-х гг., правительство Александра III вернулось к протекционистской политике, проводившейся при Николае I. В течение 1880-х гг. было несколько повышений импортных пошлин, а с 1891 г. в стране начала действовать новая система таможенных тарифов, самых высоких за предыдущие 35-40 лет. По мнению ряда экономистов и экономических историков, проведение политики протекционизма сыграло важную роль в резком ускорении промышленного роста в России в конце XIX в. Всего лишь за 10 лет (1887-1897 гг.) после начала ее проведения промышленное производство в стране удвоилось, настоящая техническая революция произошла в металлургии. За 13 лет - с 1887 г. по 1900 г. - производство чугуна в России выросло почти в 5 раз, стали – также почти в 5 раз, нефти – в 4 раза, угля – в 3,5 раза, сахара – в 2 раза .

Западная Европа в конце XIX в. В середине XIX в. по уровню развития промышленности континентальные страны Западной Европы, равно как и США, сильно отставали от Великобритании. Так, совокупные мощности хлопчатобумажной промышленности трех крупнейших стран Запада: США, Франции и Германии, - составляли лишь 45% от мощностей Великобритании в 1834 г. и 50% - в 1867 г. Примерно таким же – 2 к 1 – было и соотношение между Великобританией и тремя названными странами по выпуску чугуна. Таким образом, в середине XIX столетия промышленность Великобритании была приблизительно в два раза мощнее, чем промышленность трех других ведущих стран Запада, вместе взятых.

В этот период страны континентальной Западной Европы, под влиянием Великобритании, проводили политику свободной торговли. Однако после затяжной экономической депрессии середины – второй половины XIX в. в этих государствах начался переход к протекционистской политике: в Австро-Венгрии – в 1874/75 гг., в Германии – в 1879 г., в Испании – в 1886 г., в Италии – в 1887 г., в Швеции – в 1888 г., во Франции – в 1892 г. После введения протекционистских мер промышленный рост в этих странах резко ускорился, в результате к началу XX в. Германия и США по объему производства обрабатывающей промышленности обогнали Великобританию , а Франция почти догнала последнюю. При этом Великобритания была единственной из числа указанных стран, которая проводила в этот период политику свободной торговли . Особенно сильно обошли Великобританию ее конкуренты в объемах выпуска современной и наукоемкой продукции. Так, накануне Первой мировой войны Германия превосходила Великобританию по выпуску стали в 2,3 раза, по производству электроэнергии – в 3,2 раза. По объему производства продукции химической промышленности в 1914 г. США превзошли Великобританию в 3,1 раза, Германия – в 2,2 раза, а Франция почти догнала Великобританию. В то же время, в «старой» хлопчатобумажной промышленности Великобритания по-прежнему оставалась мировым лидером, производя в 5 раз больше хлопчатобумажных тканей, чем Германия и в 7 раз больше чем Франция .

По мнению ряда экономических историков, основной причиной быстрой индустриализации стран континентальной Европы, позволившей им догнать и перегнать прежнего лидера – Великобританию – была политика протекционизма. Ни одного другого удовлетворительного объяснения экономические историки дать не в состоянии, несмотря на то, что такие попытки предпринимались. Например, П.Байрох констатирует, что европейские страны, перешедшие к протекционизму, в 1892-1914 гг. росли намного быстрее, чем Великобритания, и приводит таблицу, показывающую, как резко ускорился экономический рост в европейских странах после их перехода к протекционизму . Л.Кафанья указывает на очевидную роль протекционизма в индустриализации Италии в этот период, В.Коул и П.Дин – в индустриализации Германии .

США и Западная Европа в середине XX в. Незадолго до Первой мировой войны Западная Европа и, в меньшей степени, США снизили импортные пошлины, и эта тенденция к либерализации продолжалась вплоть до конца 1920-х гг. На этом фоне в 1929-1930 гг. произошло резкое падение промышленного производства, переросшего в Великую депрессию. В качестве защитной меры все указанные страны начали резкое повышение пошлин: их средний уровень в Западной Европе к 1931 г. повысился до 40% (против 25% в 1929 г.), а в США – до 55% (против 37% в 1927 г.) Однако это не остановило дальнейшего падения производства и продолжения Великой депрессии до конца 1930-х гг.

Вместе с тем, последующий резкий подъем промышленности, начавшийся в США уже в 1940 г., а в странах Западной Европы во второй половине 1940-х гг., опять произошел в условиях протекционизма. И если в США, экономика которой после Второй мировой войны не знала себе равных и потому не очень нуждалась в защите, средний уровень импортных пошлин к тому времени был понижен до приблизительно 30%, то в Западной Европе, которой надо было восстанавливать свою разрушенную промышленность, были введены исключительно жесткие протекционистские меры. Импорт ряда промышленных изделий был запрещен или ограничен, введена система субсидий для промышленности. Так, в 1949-1950 гг. количественные ограничения применялись в отношении 50% всего импорта ФРГ . Протекционистские меры в виде количественных ограничений импорта, высоких импортных пошлин и субсидий проводились странами Западной Европы вплоть до конца 1960-х гг.

В этот же период мы видим беспрецедентный промышленный рост во всех указанных странах, который сопровождался столь же беспрецедентным ростом ВВП и благосостояния. ВВП США с 1940 по 1969 гг. вырос в 3,7 раза , что для страны является абсолютным рекордом. В ФРГ с 1950 по 1955 г. национальный доход ФРГ ежегодно увеличивался в среднем на 12%, а с 1948 по 1965 г. объем промышленного производства страны увеличился в 6 раз. Во Франции и Италии темпы прироста промышленного производства в 1950-е годы достигали 8-9% в год. Среднегодовые темпы прироста ВВП в течение 1950-1970 гг. в целом по всем странам Западной Европы составили 4,8%. Безработица к 1960-м годам снизилась в среднем по Западной Европе до 1,5%, а в ФРГ составляла всего лишь 0,8% от трудоспособного населения страны . Невероятный подъем промышленности и рост благосостояния на Западе в эти десятилетия признается всеми экономистами и экономическими историками. Например, известный американский экономист В.Ростоу в обзоре послевоенного экономического развития в 1985 г. писал, что послевоенный бум в промышленности и экономике Запада является уникальным феноменом экономической истории и что в результате этого бума в этих странах было построено «государство всеобщего благоденствия» - термин, получивший в тот период широкое распространение.

Развивающиеся страны во время и после Второй мировой войны. Есть ряд примеров «спонтанной» индустриализации, осуществленной развивающимися странами, под влиянием приостановки внешней торговли с Западом. Как пишет Э.Райнерт, во время Второй мировой войны промышленные товары из США и Европы перестали поступать в Латинскую Америку, и это спровоцировало индустриализацию региона. А в Родезии/Зимбабве международный бойкот режима белого меньшинства привел к индустриализации и стремительному росту реальной заработной платы жителей страны . В обоих случаях эффект от эмбарго или временного прекращения внешней торговли оказался подобен введению режима протекционизма и привел к промышленному развитию и росту благосостояния.

Что касается в целом ситуации в первые послевоенные десятилетия, то поскольку в то время не существовало универсальных правил, предписывающих какой-то определенный алгоритм действий (которые появились позднее), то многие развивающиеся страны, вслед за ведущими странами Запада, устанавливали высокие импортные пошлины и применяли иные меры протекционизма. Лишь начиная с 1970-1980-х гг. к этим странам стали предъявлять жесткие требования ВТО и МВФ, включающие отмену импортных пошлин и других мер протекционизма. Соответственно, до того как повсеместно были введены эти требования, развивающиеся страны демонстрировали очень высокие темпы экономического роста и роста благосостояния. В.Ростоу в своем обзоре с удивлением отмечал, что темпы роста промышленности и экономики развивающихся стран в течение 1950-1960-х гг. были даже выше, чем беспрецедентно высокие темпы роста развитых стран Запада .

2. Примеры проведения политики свободной торговли

Прежде чем переходить к примерам проведения политики свободной торговли, относящимся к последним столетиям, необходимо отметить, что, в сущности, эту политику государства проводили и ранее, в течение столетий и даже тысячелетий. Первые упоминания о введении импортных пошлин и запретов импорта и экспорта в целях защиты собственного производства относятся к Византии XIII века , северной Италии и Каталонии XIV-XV вв., а также Англии с конца XV в., до этого ничего подобного не встречалось. Поэтому во всех странах, где только существовала рыночная экономика, начиная от Вавилона, Афинской республики, Древнего Рима и Китайской империи Цинь, она развивалась в условиях свободной, т.е. ничем не ограниченной, внешней торговли, как правило, облагавшейся лишь небольшими портовыми сборами . При этом никогда ни о каком развитии промышленности не было и речи – во всех этих государствах доминировало сельское хозяйство, а промышленность и ремесла играли подчиненную роль. Таким образом, за те тысячелетия, в течение которых мир жил в условиях свободной торговли, до возникновения самого понятия протекционизма и применения его на практике (т.е. до XIII-XIV вв.), нет ни одного примера сколько-либо существенного развития промышленности , несмотря на ряд технических изобретений, высокий уровень развития сельского хозяйства, высокую общую культуру и другие достижения древних цивилизаций .

Италия и Испания в XVI-XVIII вв. Как уже было сказано, эти страны первыми в Западной Европе начали применять протекционизм, но не в масштабах всей страны, а в масштабах отдельного города-государства. Так, экономический историк К.Сиполла пишет, что в течение XIV-XV вв. в Генуе, Пизе, Флоренции, Каталонии были введены запреты и высокие пошлины на импорт иностранных шерстяных и шелковых тканей, а в Венеции и Барселоне местным жителям даже запретили носить одежду, изготовленную за границей. Кроме того, были введены запреты на экспорт сырья, и, наоборот, импорт сырья был освобожден от любых пошлин и сборов для поощрения его собственной переработки . Как видим, пошлины и запреты импорта и экспорта, хотя и защищали развивавшуюся промышленность этих торговых городов-государств, но в рамках лишь одного города с прилегающей областью, и ввиду узости внутреннего рынка большее значение для ее развития имели не эти меры, а возможности экспорта продукции. И такие возможности, конечно, имелись. Торговые города Северной Италии в XIII-XV вв. превратились в главные торговые центры Европы, а некоторые из них (Венеция, Генуя) создали настоящие торговые империи в Средиземном море. Итальянские купцы были в то время главными купцами Европы – так, например, они держали в своих руках всю торговлю Византии, Англии и ряда других стран, имея сеть своих представительств по всей Европе. Не меньшие возможности имела и Испания, которая в течение XV-XVI вв. сформировала огромную колониальную империю, подчинив себе почти всю Латинскую Америку и еще ряд территорий по всему миру. Таким образом, она могла использовать этот огромный рынок для создания собственной промышленности.

В течение XIV-XV вв. в Италии и Испании была создана достаточно передовая для того времени промышленность. Кастильская броня считалась лучшей в Европе, а итальянский текстиль экспортировался в больших количествах в другие страны. Однако в последующем Италия и Испания отказались от проведения протекционистской политики. Итальянские города были разобщены политически и экономически, часто между собой воевали и никогда не имели даже таможенного союза; а протекционистские меры, защищавшие рынок лишь одного города, были малоэффективными, и в XVI-XVIII вв. уже не применялись. Как указывает И.Валлерстайн, в XVI-XVII вв. вся деятельность торговых городов-государств Северной Италии зиждилась на принципе свободы торговли и свободы перемещения капиталов .

И уже очень скоро последовал крах итальянской промышленности. Если в 1600 г. Северная Италия еще была одним из развитых промышленных центров Европы, - пишет И.Валлерстайн, - то уже к 1670 г. она превратилась в отсталую сельскохозяйственную окраину, пораженную депрессией . Промышленность была практически полностью уничтожена, не выдержав конкуренции с бурно развивавшейся промышленностью Голландии, Англии и других соседей. Так, если в Милане в 1619 г. было около 60-70 мануфактур, выпускавших шерстяные ткани и изделия из шерсти, то к 1709 г. уцелела лишь одна мануфактура, которая выпускала продукции в 150 раз меньше, чем производилось в Милане 90 годами ранее .

Испания тоже, после объединения Кастилии и Арагона в конце XV в. и образования единого королевства Испания, не проводила более политики протекционизма и открыла свой рынок для иностранных промышленных изделий – что продолжалось вплоть до конца XIX в. Результатом стал полный упадок промышленности, не выдержавшей иностранной конкуренции. Как указывает И.Валлерстайн, вплоть до конца XVI в. Испания имела довольно развитую промышленность; однако уже к середине XVII в. Толедо, как главный центр испанской текстильной промышленности, был практически уничтожен; такая же судьба постигла Сеговию и Куэнку; упадок происходил также в металлургии и судостроении; произошла полная деиндустриализация страны . Историк Э.Гамильтон пишет, что объем производства шерстяной промышленности Толедо ко второй половине XVII в. сократился на 3/4; практически исчезли процветавшие прежде производства изделий из стали, меди, алюминия и т.д.; города опустели: число жителей в крупнейших городах (Толедо, Вальядолид, Сеговия) к концу XVII в. сократилось более чем в 2 раза .

Пытались объяснить упадок Испании изгнанием мавров и морисков в начале XVII в. – однако, как указывает Э.Гамильтон, большинство их никуда не уехало, а осталось в Испании, поэтому это не могло быть причиной ее упадка . Другое объяснение, выдвинутое экономистами – что в Италии и Испании был «ненастоящий» капитализм – подверглось критике со стороны историков. Как пишет экономический историк Д.Дэй, в свое время известным экономистом В.Зомбартом был выдвинут тезис о «некапиталистической природе» экономики средневековья и о том, что жившие в ту эпоху бизнесмены не были «настоящими». Но два ведущих специалиста по истории итальянского средневековья, Р.Дэвидсон и Х.Зивкинг, выступили с критикой его работ и заявили, что в городах северной Италии в XIII-XVI вв. развивался самый настоящий капитализм с настоящим классом капиталистов-бизнесменов. После такой отповеди Зомбарт пошел на попятную и признал свою неправоту .

В то же время, в течение XVII-XVIII вв. пришли в упадок не только Испания и Италия, но и Польша с Литвой (см. далее), Османская империя, отчасти также Франция. Все эти страны объединяет то, что они проводили политику свободной торговли ; в то время как страны, совершившие рывок в своем промышленном развитии в этот период: Англия, Пруссия, Австрия, Швеция, - и превратившиеся в великие промышленные державы, объединяет то, что они проводили политику протекционизма. Как указывает И.Валлерстейн, именно отсутствие протекционизма обусловило упадок промышленности Испании и Италии и именно наличие протекционизма обеспечило резкий рост промышленности Англии и Германии .

В свою очередь, промышленный упадок привел к обнищанию Италии и Испании, которые к XVIII-XIX вв. превратились в отсталые сельскохозяйственные страны, поражавшие северных соседей своей бедностью, хотя ранее, в течение многих столетий (XIII-XVI вв.), были богатейшими странами Европы. Испания в начале XIX в. потеряла все свои колонии и сама превратилась в экономическую колонию Запада. Как указывает экономический историк Д.Надал, к XIX в. в Испании практически исчезла собственная металлургия, поэтому оттуда экспортировалось более 90% добытой там железной руды и импортировалось более 2/3 потребляемого страной чугуна; экспортировались многие ценные металлы; зато импортировалось, преимущественно из Англии, огромное количество текстиля, практически все машины и оборудование, локомотивы, вагоны, рельсы и т.д.; 97% судов в Испании были иностранного, в основном британского, производства. Испанское население, занимавшееся в основном добычей сырья и сельским хозяйством, было фактически сведено к статусу крепостных. В стране хозяйничали иностранные компании, получавшие вечные концессии на испанские сырьевые ресурсы и захватившие большую их часть в свои руки .

В 1558 году, когда Испания еще находилась на пике своего могущества и владела огромной колониальной империей, поставлявшей ей сырье, золото и серебро, испанский министр финансов Луис Ортис с горечью писал о том, к чему ведет неспособность Испании развивать собственную промышленность. Он указывал, что европейцы покупают у Испании ее ценное сырье по цене 1 флорин за единицу и затем продают ей его же, но уже в переработанном виде, по цене от 10 до 100 флоринов за единицу. «Таким образом, - писал Луис Ортис, - Испания подвергается со стороны остальной Европы еще большим унижениям, чем те унижения, которым мы сами подвергаем индейцев» .

Польша-Литва в XVI-XVIII вв. Речь Посполитая, представлявшая собой конфедерацию Польши и Литвы, в XV-XVI вв. являлась самым крупным государством Европы по занимаемой территории и имела довольно развитую промышленность. Однако до конца XV в. ее экономика развивалась обособленно от Западной Европы. Лишь с конца XV в., когда Польша получила прямой выход в Балтийское море, началось ее активное участие в глобальной европейской экономике . В течение всего этого времени, вплоть до конца XVIII в., когда Речь Посполитая перестала существовать как самостоятельное государство, она проводила политику свободной торговли. Результатом стала полная деиндустриализация Польши и резкое сокращение – примерно в 4 раза – ее городского населения. Так, исследование историка Суровицкого показало, что количество домов в 11 крупнейших городах польской провинции Мазовия в 1811 г. составляло лишь 28% от их количества в середине XVI в., т.е. за 250 лет сократилось почти в 4 раза .

Наряду с резким сокращением городского населения, произошло его обнищание. По данным историка М.Розмана, исследовавшего польские города XVIII века, большинство населения этих городов жило в не в домах, а в «лачугах» . Одновременно с обнищанием горожан происходило обнищание крестьян, составлявших подавляющую часть населения страны. Так, если в XIII-XIV вв. безземельных крестьян в Польше почти не было, то к середине XVII века число безземельных крестьян достигло уже 2/3 от их общего числа, а размеры наделов остальных крестьян резко сократились . Таким образом, в условиях режима свободной торговли в Польше в течение XVI-XVII вв. произошли и деиндустриализация, и резкое падение благосостояния ее граждан.

Как писал И.Валлерстайн, Польша, как и Испания, превратилась в эти столетия в «периферийное» государство европейской глобальной экономики, производящее исключительно сырье и зерно и поставляющее их на европейский рынок в обмен на готовые изделия . Так, с конца XV в. по середину XVI в. объем экспорта зерна в Западную Европу из Гданьска, главного морского порта Польши, вырос в 6-10 раз , а с 1600-1609 гг. по 1640-1649 гг. экспорт пшеницы из Речи Посполитой в Западную Европу увеличился еще в 3 раза . Среди других предметов польского экспорта в указанный период преобладало сырье (лес, шерсть, шкуры, свинец), а в импорте, наоборот, доминировали промышленные изделия .

Голландия в XVI-XVIII вв. Единственный случай развития промышленности в условиях свободной торговли относится к Голландии XVI-XVII вв. И.Валлерстайн видит причину развития промышленности Голландии в том, что она в этот период превратилась в центр европейской и мировой торговли и финансов, перехватив «эстафету» у Северной Италии. В результате превращения в мировой торговый и финансовый центр Голландия получила огромные преимущества перед другими европейскими странами в возможностях выгодного сбыта своей продукции, чем и воспользовались голландские предприниматели. Развитию промышленности Голландии способствовала также массовая иммиграция ремесленников и купцов из Испании, Фландрии, Германии, Португалии и других стран, спасавшихся от религиозных преследований и войн и привлеченных новыми возможностями, открывшимися в Голландии. Они принесли с собой ремесленные навыки и ноу-хау, использованные для развития голландской промышленности . Впрочем, несмотря на приверженность в целом принципам свободной торговли, голландское правительство защищало импортными пошлинами свое сельское хозяйство и активно оказывало поддержку отечественному бизнесу (контроль качества, защита торговых интересов и т.д.) .

Однако уже с начала XVIII в. начался упадок Голландии – ее промышленность не могла конкурировать с английской, исчезли стимулы для инвестирования (процент по кредитам упал с 6,25% в XVII до 2,5% в XVIII в.), что породило термин «голландская болезнь», применяющийся сегодня для обозначения страны, потерявшей стимулы к инвестированию и развитию своей промышленности. Как пишет экономический историк В.Барбур, после Славной революции 1688 г. в Англии, т.е. после введения там протекционистской системы, основным местом размещения голландских капиталов стала Англия. В то же время она указывает, что Голландия не могла копировать опыт Англии и выстраивать систему экономического национализма (протекционизма) ввиду слишком малых размеров своего внутреннего рынка . В результате, как пишет экономический историк Ч.Уилсон, к началу XIX в. Голландия опустилась до статуса второразрядной державы. Промышленный упадок страны сопровождался падением ее благосостояния, пришедшим на смену неслыханного богатства XVII века. Так, очень хорошо известным1815 г., голландских иммигрантов; до половины английской армии, разбившрротекционизма, носит предвзяв начале XIX в. посол Пруссии в Голландии писал, что половина населения Амстердама находится за чертой бедности .

«Свободная торговля» как оружие британской имперской политики в XIX в. Великобритания в течение XIX в. неоднократно навязывала побежденным странам, вместо контрибуций или уступки территорий, договора о свободной торговле. Так, в 1820-1830-е гг. Великобритания поддержала греческое восстание, вспыхнувшее внутри Османской империи и приведшее к обретению Грецией независимости (при этом Великобритания вместе с Россией и Францией воевала против Турции на стороне греков). Образование независимой Греции грозило вызвать в дальнейшем, как цепную реакцию, полный распад Османской империи, внутри которой были очень сильны сепаратистские настроения. Однако, как указывает И.Валлерстайн, почти одновременно с обретением Грецией независимости, Великобритания заключила с Османской империей стратегическое соглашение, по которому она брала ее под свое покровительство, в обмен на договор о свободе торговли, заключенный в 1838 г. По этому договору Турции запрещалось вводить пошлины выше 3% на любые виды импорта и выше 12% на любые виды экспорта . В последующем это стратегическое соглашение действительно замедлило распад Османской империи (так, вмешательство Великобритании на стороне Турции во время русско-турецких войн 1853 г. и 1877-1878 гг. сильно замедлило процесс обретения независимости балканскими славянами). Но договор о свободной торговле, указывает И.Валлерстайн, привел фактически к уничтожению турецкой промышленности. Как писал один английский автор в 1862 г., «Турция более не является промышленной страной» . В результате Османская империя превратилась экономически и политически в государство, зависимое от Великобритании, а значительная часть входивших в нее территорий (Кипр, Египет, Палестина) в дальнейшем была аннексирована Великобританией и превращена в британские колонии.

В последующем та же тактика повторялась Великобританией неоднократно: сначала при помощи пушек и первоклассных английских ружей стране навязывался договор о свободной торговле, а затем с его помощью разрушалась местная промышленность, и страна превращалась в государство, экономически и политически зависимое от Англии и ее союзников. После того как Великобритания разгромила Китай в так называемой опиумной войне (1839-1842 гг.), она ему навязала договор о свободной торговле 1842 г., с чего началось превращение Китая в страну, зависимую от Великобритании и других стран Запада . Вскоре после этого промышленность Китая перестала существовать, уничтоженная наплывом иностранных промышленных изделий. А население подверглось «наркоманизации» (в конце XIX в. каждый третий китаец был наркоманом, хотя до прихода англичан наркоманов в Китае не было совсем) – поскольку договором 1842 г. был зафиксирован свободный ввоз в Китай не только иностранных товаров, но и опиума, ввозимого в огромных количествах англичанами в обмен на китайский чай. Весь этот период, пока в Китае хозяйничали англичане и их союзники и пока проводилась навязанная ими политика свободной торговли, отмечен неуклонным снижением благосостояния китайцев. Так, в период с 1820 г. по 1950 г. ВВП на душу населения в Китае в среднем ежегодно падал на 0,24%, в то время как в США, тоже являвшихся до этого британской колонией, но проводивших политику протекционизма и развивавших свою промышленность, данный показатель в течение этих 130 лет ежегодно увеличивался в среднем на 1,57%. В результате к началу 1970-х гг. ВВП на душу населения в США в 20 раз превышал соответствующий показатель в Китае .

Такое же влияние свободная торговля оказала и на Западную Африку , которая некогда имела довольно развитую металлургическую и текстильную промышленность. Как указывает И.Валлерстайн, в начале XIX в. вся эта промышленность была практически уничтожена наплывом дешевого импорта из Великобритании и других стран Западной Европы . В Индии при помощи режима свободной торговли англичане также уничтожили развитую местную текстильную промышленность, что стало настоящей трагедией в истории страны. Английский генерал-губернатор в Индии следующим образом описывал произошедшее: «Это практически беспрецедентная трагедия в истории торговли. Долины Индии побелели от костей ткачей» . После освобождения от колониальной зависимости в 1947 году Индия поместила на своем национальном флаге прялку – как символ обретения ею возможности вновь развивать свою промышленность.

После поражения России в Крымской войне 1854-1856 гг. она отказалась от политики протекционизма и начала проводить политику свободной торговли, введя в 1857 г. либеральный импортный тариф. Некоторые историки полагают, что переход к политике свободной торговли явился непосредственным результатом поражения России в Крымской войне . Возможно, этот переход, как в случаях с Турцией и Китаем, и как позднее в случае с Японией, был навязан Великобританией России как одно из условий мирного договора. В результате либерализации импорта в российской промышленности и экономике началась депрессия, продолжавшаяся более 20 лет, произошли расстройство финансов и резкое увеличение внешнего долга (см. выше).

Японии Великобритания и ее союзники также в течение 1850-1860-х гг. навязали договор о свободной торговле. Для того чтобы этого достичь, они предприняли сначала политическое давление, затем интервенции на суше, во время которых войска западных держав расстреливали из ружей и пушек японцев с их мечами и пиками. Наконец, большой психологический эффект имели показательные бомбардировки японских приморских городов Кагосима в 1863 г. и Симоносеки и Чошу в 1864 г. По договору 1868 г., навязанному западными державами Японии, она должна была полностью открыть рынок своей страны для иностранцев; при этом ей запрещалось вводить импортные и экспортные пошлины в размере более 5%. За введением режима свободной торговли, как и в других примерах, последовал период депрессии и высокой инфляции, закончившийся гражданской войной в Японии в 1877-1881 гг.

Страны континентальной Европы в середине XIX в. В середине XIX в Великобритании удалось убедить государства континентальной Европы в целесообразности перехода к политике свободной торговли. Этот переход был начат в некоторых странах в 1840-е годы и закончен в 1860-е гг., когда практически все страны континентальной Европы резко снизили свои импортные пошлины. Результатом стал общеевропейский экономический кризис 1870-1872 гг., поразивший почти всю континентальную Европу и переросший в затяжную 20-летнюю депрессию .

Пропаганда свободной торговли и ее контрпропаганда в XIX веке. Как указывают экономические историки (И.Валлерстайн, Б.Семмел, П.Байрох и др.), пропаганда свободной торговли и навязывание ее всем остальным странам: как Азии и Африки, так Северной Америки и Европы, - стали основным содержанием политики Великобритании XIX века. Как пишет П.Байрох, Великобритания в течение 1830-х – 1860-х гг. вела настоящий «крестовый поход» за свободу торговли. В этот период повсюду в Европе были образованы «группы давления» и общества свободной торговли, как правило, руководимые англичанами, но состоявшие в основном из местных кадров. В итоге, пишет историк, «именно под нажимом этих национальных групп давления и иногда также под более прямым воздействием со стороны Великобритании, большинство европейских государств снизило таможенные тарифы» . В отличие от красивых наукообразных аргументов, которыми оперировали английские экономисты и торговые представители на переговорах с их европейскими коллегами, убеждая их согласиться на снижение таможенных тарифов, аргументы для собственных членов парламента были куда проще и доходчивей. Вследствие свободной торговли, говорил представитель партии вигов в английском парламенте в 1846 г., Англия превратится в мастерскую мира, а «иностранные государства станут для нас ценными колониями, при том, что нам не придется нести ответственность за управление этими странами» .

Однако Соединенные Штаты не поддались британской пропаганде свободной торговли и уже в первой половине XIX в. начали у себя вводить протекционизм, что сопровождалось контрпропагандой. Так, американский экономист Г.Кэри называл навязываемую англичанами систему свободной торговли системой «тирании» и «рабства» в результате массовой безработицы . В 1820-е годы, выступая в Конгрессе, один американский конгрессмен заявил, что теория Давида Рикардо, как и многие другие английские продукты, создана исключительно «на экспорт». Так возник афоризм: «Следуй не совету англичан, но их примеру», - ставший популярным среди американцев .

В России политика свободной торговли также подверглась резкой критике, после негативного опыта проведения этой политики в 1860-1870-е годы. Выдающийся финансист и государственный деятель С.Ю.Витте, еще до того как стал министром финансов и главой правительства России, писал в 1889 г.: «Мы, русские, в области политической экономии, конечно, шли на буксире запада, а потому при царствовавшем в России в последние десятилетия беспочвенном космополитизме нет ничего удивительного, что у нас значение законов политической экономии и житейское их понимание приняли самое нелепое направление. Наши экономисты возымели мысль кроить экономическую жизнь Российской империи по рецептам космополитической экономии. Результаты этой кройки налицо. Отдельным голосам, восстававшим против такого сумасбродства, наши проповедники, облекшись в тогу попугайской учености, возражали теоремами из учебников политической экономии» . «Если же Англия лет 50 фритредерствует в наше время, - писал в те годы русский ученый Д.И.Менделеев, также выступавший в защиту протекционизма, - то нельзя забыть, что лет 200 в ней действовал усиленный протекционизм, начало которому положено навигационным актом (1651 г.), что она и поныне превосходит другие страны промышленно-торговым развитием, выросшим на почве протекционизма». Экономист К.В.Трубников писал в 1891 г.: «Пропаганда у нас в прошедшее царствование односторонних и ложных экономических учений и превратных философских доктрин шла рядом с финансовым расстройством, разорением сельского хозяйства, с периодически повторяющимися голодовками, с промышленными, торговыми и финансовыми кризисами, окончательно расстроившими финансовую систему… Laissez-faire и Адам Смит, Адам Смит и laisser-faire… не пора ли уж им убраться из нашей компании?» .

Разочарование в либеральной экономической политике было столь сильным, что в список «подрывной литературы», запрещенной Александром III указом от 5 января 1884 г., наряду с трудами Маркса и теоретиков анархизма и терроризма, были включены и труды Адама Смита .

Великобритания в середине – конце XIX в. Великобритания, начав в 1820-е гг. «крестовый поход» за свободную торговлю, не могла более проводить политику протекционизма, а должна была показать пример другим странам и продемонстрировать свою приверженность либеральным экономическим принципам. Поэтому в этой стране переход к политике свободной торговли начался уже в 1823 г., когда генеральный импортный тариф был снижен с 50 до 20% . Это сразу привело к резкому и продолжительному спаду в экономике страны, длившемуся почти без перерыва с 1825 г. по 1842 г. В некоторых промышленных центрах Англии в этот период было уволено или оставалось без работы до 60% и более от прежнего числа занятых в промышленности .

Дальнейшая либерализация внешней торговли, проводившаяся Великобританией, начиная с 1840-х гг., одновременно со странами континентальной Европы, не имела для ее промышленности отрицательных последствий – после 1842 г. промышленный рост возобновился. Имея колоссальное преимущество перед другими странами в развитии своей промышленности, Великобритания могла какое-то время не опасаться конкуренции. Однако после перехода стран Западной Европы к протекционизму в конце XIX в. (см. выше) в промышленности Великобритании, придерживавшейся принципов свободной торговли, начался кризис, который одновременно с промышленностью поразил и английское сельское хозяйство. Это привело к быстрой утрате Англией своего статуса ведущей промышленной державы мира и перемещению ее в начале XX в. на 3 место по объему выпуска промышленной продукции, после США и Германии.

Страны Запада с конца 1960-х гг. по настоящее время . После беспрецедентного промышленного роста и роста благосостояния в 1950-1960-е гг., произошедшего в тот период пока США и Западная Европа проводили политику протекционизма (см. выше), начался совсем иной период – период стагнации и кризисов (спад 1967-69 гг., кризисы 1974-75 и 1980-82 гг.). Этому предшествовал переход от политики протекционизма к политике свободной торговли, осуществленный по итогам Кеннеди-раунда (серии международных конференций в рамках GATT в 1964-1967 гг.), заложившего основы современной системы ВТО. Как пишет экономический историк П.Байрох, «в Западной Европе действительная либерализация торговли произошла после Кеннеди-раунда» .

Опять, как и в предыдущие периоды, мы видим перелом тенденции: от неуклонного роста промышленности к кризисам и стагнации, - произошедший сразу же после перехода от политики протекционизма к политике свободной торговли. Среднегодовые темпы роста ВВП развитых стран Запада после этого начали неуклонно снижаться: с 5,1% в 1960-1970 гг. до 3,1% в 1970-1980 гг. и 2,2% в 1990-2000 гг. Этот процесс сопровождался деиндустриализацией стран Западной Европы и США – упадком промышленности этих стран или ее переносом в другие страны. Таким образом, и здесь прослеживалась зависимость между индустриализацией и благосостоянием: замедление промышленного роста или его приостановка в странах Запада в последние десятилетия сопровождалась замедлением роста ВВП.

При этом надо учитывать, что динамика ВВП США и, возможно, некоторых других стран Запада, в последние десятилетия не вполне отражает действительное изменение благосостояния этих стран. Так, по мнению ряда экономистов, «гедонистический» подход к расчету ВВП в США ведет к недостаточно полному учету инфляции, что имеет результатом занижение роста дефлятора ВВП и завышение роста реального ВВП .

Для понимания действительной ситуации в США и других странах Запада полезно использовать другие данные, анализ которых свидетельствует о том, что благосостояние этих стран не только не растет, но и, наоборот, снижается. Например, объем продаж автомобилей в США неуклонно сокращается уже почти 30 лет, несмотря на значительный прирост населения страны. В 1985 г. в США было продано 11 млн. автомобилей, а в 2009 г. – всего лишь 5,4 млн. В результате если в 1969 г. средний возраст автомобиля в США составлял 5,1 лет, в 1990 г. – 6,5 лет, то в 2009 г. – почти 10 лет, что не характерно для богатой страны . По расчетам норвежского экономиста Э.Райнерта, средняя реальная зарплата в США достигла максимума в 1970-е гг. и с тех пор лишь снижалась . По данным официальной американской статистики, только в период с 1999 г. по 2010 г. средний доход американской семьи упал на 7,1%. Число жителей США, оказавшихся за чертой бедности, опять согласно официальной американской статистике, к 2000 г. достигло 11,2%, а в 2010 г. составило 15,1% , в то время как в 1960-е годы их число было незначительным.

Кроме того, если поделить внешний долг США на число американских домохозяйств, то мы получим более 100 тысяч долларов внешнего долга в среднем в расчете на одну американскую семью, и эта сумма продолжает быстро расти ввиду большого дефицита внешней торговли США. Данный факт не учитывается всеми другими показателями, приведенными выше, и без того не слишком радужными. Однако рано или поздно, по этому внешнему долгу, в той или иной форме, американцам придется платить; и тогда всем в мире станет очевидно, что попытка США поддерживать прежний уровень потребления за счет все большего увеличения импорта и своего внешнего долга отнюдь не является признаком действительного благосостояния.

Таким образом, политика свободной торговли (конец 1960-х гг. – настоящее время), пришедшая на смену политике протекционизма, как и в предыдущие исторические эпохи, принесла даже самым развитым странам Запада (не говоря уже о Греции, Испании и прочих странах среднего уровня развития) не только деиндустриализацию, но и начавшееся падение уровня благосостояния.

Развивающиеся страны с конца 1960-х гг. по настоящее время . Если же говорить не о развитых, а о развивающихся странах, то для большинства этих стран переход к политике свободной торговли в последние десятилетия имел катастрофические последствия. Ниже приводятся некоторые примеры:

Норвежский экономист Э.Райнерт работал в составе делегаций МВФ-Всемирного банка в Перу и Монголии. Вот что он пишет о том, каким был в этих странах результат проведения либеральных реформ:

В Перу после перехода к политике свободной торговли, в течение 1970-х гг., была практически уничтожена промышленность страны; к 1990-м годам средний уровень заработной платы в стране упал в 4 раза .

В Монголии, после того как в 1991 г. страна открылась для свободной международной торговли, производство почти во всех промышленных секторах упало на 90%. Всего лишь за 4 года промышленность, создававшаяся в течение 50 лет, была полностью уничтожена. Так, доля сельского хозяйства в ВВП Монголии с 1940 г. по середину 1980-х гг. уменьшилась с 60 до 16%. Теперь же сельское хозяйство: кочевое скотоводство и собирательство (в частности, сбор птичьего пуха), - вновь стало доминирующей отраслью экономики. В результате к 2000 году «производство хлеба снизилось на 71%, а книг и газет – на 79%, и это при том, что население страны не уменьшилось… реальные зарплаты сократились почти вполовину, повсюду царила безработица. Стоимость импортируемых в страну товаров превышала стоимость экспортируемых в 2 раза, а реальная ставка процента с учетом инфляции составляла 35%» .

Известный американский экономист и нобелевский лауреат Д.Стиглиц пишет, что вступление Мексики в 1994-1995 гг. в ВТО и зону свободной торговли с США привело к беспрецедентному падению реальных доходов и средней зарплаты мексиканцев и способствовало усилению бедности в этой и без того небогатой стране. Это происходило на фоне деиндустриализации – так, в первые годы XXI века занятость в промышленности Мексики снизилась на 200 000 человек, увеличив армию безработных и поток нелегальной эмиграции в США .

Профессор Д.Харви указывает, что реализация неолиберальной концепции (в основе которой лежит все тот же принцип свободной торговли) в России, Мексике, Индонезии, Аргентине и ряде других стран привела к катастрофическим последствиям . В России в 1990-е гг. после либерализации экономики промышленное производство и ВВП сократились на 60%, а уровень бедности достиг, по разным оценкам, от 40 до 60%, хотя до 1985 г. бедности как таковой не было вообще, или она была незначительной.

Примечательна та роль, которую сыграли в последние десятилетия в навязывании развивающимся странам принципов свободной торговли Международный валютный фонд и Всемирный банк. Так, среди принципов «Вашингтонского консенсуса», выполнение которых МВФ требовал при предоставлении своих кредитов, фигурировали следующие:

Снятие любых торговых барьеров,

Приватизация государственной собственности,

Отмена субсидий в целях поддержки национального производства,

Запрет стимулирования национального производства посредством снижения курса национальной валюты и посредством снижения процентных ставок,

Отмена ограничений на движение капиталов .

Иными словами, «правилами» МВФ были запрещены любые виды протекционизма как в области защиты национального производства, так и в области защиты национальной финансовой системы, а также было запрещено непосредственное участие государства и государственных предприятий в экономической жизни.

Д.Стиглиц, который в течение 3 лет (1997-2000 гг.) занимал пост главного экономиста Всемирного банка и воочию наблюдал практику и результаты деятельности МВФ в данной области, пришел к выводу, что те страны, которые следовали указанным выше «правилам» в 1980-е и 1990-е годы: Мексика, Индонезия, Таиланд, Россия, Украина, Молдавия, - столкнулись с катастрофическими кризисами, крахом промышленности, массовой безработицей и нищетой, разгулом преступности. В то же время, те страны: Китай, Польша, Малайзия, Южная Корея, - которые отказались от этих рецептов и применяли меры протекционизма, запрещенные МВФ и «Вашингтонским консенсусом», смогли достичь намного лучших результатов . И это не случайность, а закономерность, - утверждает Д.Стиглиц в своей книге .

3. Случаи ограниченного применения протекционизма

Как указывают многие авторы, идеология свободной торговли в последние десятилетия приобрела такую силу на Западе, что приверженность ей считается важным признаком «прогресса и демократии» и залогом будущего «процветания». Д.Харви удивляется, что страной с благоприятным деловым климатом, согласно подходу МВФ, Всемирного банка и других международных институтов, считается та, которая проводит в жизнь принципы либерализма, и между этими понятиями ставится знак равенства . «Сегодня, - пишет Д.Стиглиц, - в отличие от 1930-х годов, невероятное давление оказывается на любую страну с целью не допустить повышения тарифов или других торговых барьеров для сокращения импорта, даже если она столкнулась с экономическим спадом» .

Любопытно, что для «обоснования» и «научного доказательства» правильности идей экономического либерализма нередко приводят примеры экономической истории и современной действительности, которые не могут служить таким «доказательством», поскольку они доказывают прямо противоположное тому, что пытаются с их помощью доказать. Во всех случаях речь идет не о классической системе протекционизма, которая была выше описана, а об иных примерах применения протекционизма – завуалированных, и потому менее очевидных. Ниже приводится ряд таких примеров:

Франция в XVII-XVIII вв. Утверждается, что Франция, начиная с эпохи Ж-Б.Кольбера, возглавлявшего правительство страны в 1655-1680 гг., как и страны европейского Севера, проводила политику протекционизма, однако при этом не достигла сколько-либо ощутимых результатов. Отсюда делается вывод о неэффективности политики протекционизма. Вместе с тем, такой взгляд не соответствует фактам и выводам экономических историков. Как указывают И.Валлерстайн и Ч.Уилсон, особенность французского протекционизма и его отличие от английского состояли в том, что система таможенного регулирования во Франции защищала импортными пошлинами только промышленные производства, уже работавшие на экспорт; а в Англии она помимо этого защищала любые импортозамещающие производства, сельское хозяйство и национальное судоходство , – т.е. все отрасли экономики, которые имело смысл развивать в данной стране. Таким образом, французский протекционизм охватывал лишь очень маленький сегмент экономики и промышленности страны, и такую политику вряд ли можно называть действительно протекционистской политикой.

Более того, в течение второй половины XVIII в. Франция полностью либерализовала свою внешнюю торговлю, отменив все ранее существовавшие ограничения (что, по мнению С.Каплана и И.Валлерстайна, стало главной причиной экономического кризиса 1786-1789 гг., приведшего к Французской революции). И в последующем, вплоть до конца XIX в., во Франции не было постоянного экономического режима, а были частые переходы от либерального режима к частичному протекционизму и обратно. Поэтому тот результат, который имел место: очень медленное развитие промышленности, застой и кризисы в сельском хозяйстве, обнищание значительных масс населения, периодические социальные взрывы и революции (1789-1815, 1830, 1848, 1871 гг.), - вполне соответствовали такой политике. В результате Франция, которая в конце XVII в. по уровню развития промышленности была либо на первом месте в Европе и в мире, либо делила 1-2 места с Голландией, переместилась к началу XX в. по объему промышленного производства на 4 место.

Япония в конце XIX – начале XX вв. Как уже говорилось, торговым договором, навязанным Японии в 1868 г., ей было запрещено устанавливать импортные и экспортные пошлины выше 5%. Тем не менее, в конце XIX – начале XX вв. Японии удалось очень быстро и успешно провести индустриализацию, с чего началось дальнейшее восхождение этой страны по пути промышленного развития. Это породило представление, что Япония осуществила индустриализацию в условиях либерального режима во внешней торговле.

Однако данное представление не соответствует истине. Во-первых, уже в 1899 г. Япония освободилась от запрета, установленного западными державами, и начала повышать таможенные пошлины . Во-вторых, на первом этапе индустриализации активную роль здесь играло государство, которое само строило первые заводы в разных отраслях промышленности, переданные затем в частные руки, а также развивало современную военную индустрию и коммуникации . В-третьих, Япония имела в то время своего рода естественный протекционистский барьер – 15-20 тысяч километров, отделявших ее от основных промышленных центров того времени, находившихся в Западной Европе и на Северо-востоке США – который не так легко было преодолеть при тогдашнем уровне развития морского судоходства.

Наконец, в-четвертых, у Японии были исключительно благоприятные стартовые условия, существенно улучшавшие ее конкурентоспособность: очень высокая плотность населения и наличие огромной массы дешевых рабочих рук, сосредоточенных в одном месте; близость моря, т.е. транспортных путей, относительно любой точки Японии; теплый климат. Именно эти факторы рассматриваются в наше время и рассматривались с давних времен экономистами в качестве важнейших естественных факторов конкурентоспособности ; на них же указывают и японские экономисты, объясняя феномен японской индустриализации .

Чили в последней четверти XX века . Широко распространено мнение о том, что Чили в правление Аугусто Пиночета достигло феноменальных успехов благодаря проводившейся им либеральной экономической политике. При этом часто ссылаются на то, что советником Пиночета одно время выступал сам Милтон Фридман, один из «столпов» западной либеральной науки, приезжавший в Чили в 1975 г. Как результат политики, проводившейся Пиночетом, приводятся следующие данные. После 1975 г. (т.е. после приезда М.Фридмана в Чили) экономика страны в течение 15 лет росла в среднем на 3,28% в год. До этого в течение 15 лет она росла всего лишь на 0,17% в год. За чертой бедности сегодня находятся 15% чилийцев, это меньше, чем было раньше, и меньше, чем в среднем по Латинской Америке - около 40% .

Результат экономического развития Чили, конечно, неплохой, но довольно средний, если его сравнивать с Китаем или Южной Кореей, которые имели темпы роста 10% в год и более на протяжении многих лет. Однако даже такой средний, хотя и в целом успешный, результат вовсе не является результатом проведения Пиночетом либеральной экономической политики. Как утверждает Э.Райнерт, который в течение многих лет в 1970-е гг. работал в Чили, Пиночет проводил отнюдь не либеральную, а, наоборот, протекционистскую политику. Во-первых, пишет норвежский экономист, промышленная политика государства при Пиночете стала более агрессивной, чем даже она была при социалистическом режиме Альенде, ориентированной на поддержку и развитие экспорта. Так, в течение правления Пиночета чилийские виноделы при поддержке государства перешли с экспорта вина в контейнерах на экспорт вина в бутылках – что способствовало увеличению добавленной стоимости, производимой в отрасли, и значительному росту экспорта чилийского вина. Во-вторых, крупнейшее предприятие страны - производитель меди CODELCO - не было приватизировано, оно осталось в руках государства. В-третьих, при Пиночете были введены ограничения на международные потоки капиталов . Таким образом, Пиночет нарушил как минимум три правила «Вашингтонского консенсуса» (см. выше) – о запрете поддержки промышленности государством, об обязательной ее приватизации и о либерализации экспорта-импорта капиталов.

Что же касается рекомендаций Милтона Фридмана, выполненных Пиночетом, то они в основном сводились к устранению бюджетного дефицита в целях обуздания инфляции – т.е. к принятию мер, которые в условиях высокой инфляции рекомендовал бы любой грамотный экономист в здравом уме любому здравомыслящему правительству. Наконец, еще одна мера, осуществленная при Пиночете, заключалась в переходе от традиционной государственной пенсионной системы к накопительной частной пенсионной системе – за счет чего произошло сокращение величины госбюджета и доли государственных расходов в ВВП страны. Как и предыдущая, данная мера не имеет никакого отношения ни к свободе торговли, ни к промышленной политике. Так, США в течение почти всего XIX в. и значительной части XX в. проводили политику протекционизма и поддержки своей промышленности, противоречащую основам либеральной экономики, не имея при этом ни государственной, ни вообще какой-либо развитой пенсионной системы.

Таким образом, оба элемента экономической политики Пиночета, за которые его хвалят либеральные экономисты (сбалансированный бюджет и накопительная пенсионная система), не относятся к списку разногласий между либеральной и нелиберальной экономической школой . А как раз по принципиальным вопросам, являющимся предметом разногласий между экономистами , Пиночет проводил политику, идущую вразрез с рекомендациями либеральной экономической школы и «Вашингтонского консенсуса», и, следовательно, достигнутые при нем успехи в экономике никак нельзя считать «триумфом либеральной экономической политики», как это сегодня пытаются представить.

Китай, Индия и Южная Корея в последней трети XX в. – начале XXI в.

Наконец, еще одно заблуждение связано с успехами, достигнутыми Китаем, Индией и Южной Кореей. Все три страны являются членами ВТО, выполняют требования этой организации, все демонстрируют высокий экономический и промышленный рост. Это создает иллюзию, что успех этих стран в последние 40-50 лет является результатом проводимой ими либеральной экономической политики.

В действительности это не так. Как пишет Э.Райнерт, работавший долгое время в разных развивающихся странам по программам МВФ, «И Китай, и Индия, и Южная Корея в течение 50 лет следовали разным вариантам политики, которую Всемирный банк и МВФ теперь запретили в бедных странах», и далее уточняет: «Китай и Индия более 50 лет практиковали протекционизм (возможно, чересчур суровый), чтобы построить собственную промышленность» . То же мнение в отношении Китая и Южной Кореи высказывает Д.Стиглиц, который работал непосредственно в структуре МВФ-Всемирного банка .

Суть данной политики, проводимой этими государствами, уже много раз была описана в прессе и экономической литературе: это политика протекционизма и поддержки национальной промышленности всеми доступными способами – государственными субсидиями, занижением курса национальной валюты ниже нормального уровня, дешевыми кредитами, активным прямым участием государства в экономике, наконец, посредством изощренной системы национальных стандартов и разрешений, препятствующих проникновению иностранных товаров на национальные рынки этих стран. То, что эти страны добились успеха при помощи подобных мер, без сохранения в течение 150 или 200 лет системы высоких покровительственных пошлин и запретов экспорта и импорта, как это было в случае с Западной Европой и США, по-видимому, объясняется, с одной стороны, их национальными особенностями, а, с другой стороны, наличием у всех трех стран высокой естественной конкурентоспособности. По всем трем параметрам, о которых выше говорилось: высокая плотность населения, наличие удобных транспортных коммуникаций, теплый климат, - эти страны имеют максимально высокий уровень естественной конкурентоспособности. Но страны, не располагающие такими преимуществами, вряд ли смогут достичь таких же результатов, копируя их экономическую политику. Как указывает Э.Райнерт, со ссылкой на мнения других экономистов, чем хуже конкурентоспособность страны и чем ниже уровень ее промышленного развития, тем выше должна быть защита при помощи мер протекционизма, для достижения положительного результата .

Кроме того, на начальной стадии индустриализации все эти страны вводили у себя высокие импортные пошлины и/или запреты импорта . Так, в Китае на первой стадии рыночных реформ, начавшихся в 1978 г., средний уровень импортных пошлин составлял 50-60%, и лишь постепенно, в течение нескольких десятилетий, был снижен до 15% . В Южной Корее в течение первых десятилетий индустриализации существовали высокие протекционистские барьеры и запреты импорта в отношении многих товаров, и они сохраняются до настоящего времени в отношении сельскохозяйственной продукции.

Поэтому успехи, достигнутые Китаем, Индией и Южной Кореей, никак нельзя считать результатом либеральной экономической политики.

Особенно интересен опыт Южной Кореи. Как указывает Э.Райнерт, Южная Корея в начале 1960-х гг. была беднее Танзании, это была отсталая аграрная страна, которая не знала эры парового двигателя и практически не имела промышленности . По уровню ВВП на душу населения: 100 долларов, - Южная Корея стояла в одном ряду с беднейшими странами Африки, и намного отставала от Китая, который еще в рамках социалистического строительства при Мао Цзэдуне, до начала рыночных реформ в 1970-е гг., смог увеличить данный показатель до 500 долларов. Все участие Южной Кореи в международном разделении труда ограничивалось экспортом вольфрама и женьшеня; подавляющая часть населения была занята в примитивном сельском хозяйстве – в основном выращивало рис для собственного потребления в рамках натурального крестьянского хозяйства.

Как указывают экономисты Х-Д. Чанг и П.Эванс, лишь после прихода к власти в 1961 г. генерала Пака Чон Хи, ставшего президентом Южной Кореи, в стране началась индустриализация, что стало результатом целенаправленной государственной промышленной политики. Ее основные элементы состояли в следующем:

Было создано «суперминистерство» - Economic Planning Board (аналог Госплана СССР), которому были переданы все бюджетные функции и функции планирования экономического развития;

Начали разрабатываться и проводиться в жизнь пятилетние планы развития;

Были национализированы все банки и ряд предприятий;

Был создан ряд государственных компаний в ключевых отраслях экономики;

Была создана сеть государственных и полугосударственных агентств содействия бизнесу;

Была проведена кардинальная кадровая реформа в государственном аппарате;

Были введены жесткие протекционистские меры по защите сельского хозяйства, промышленности, финансового рынка и других секторов экономики .

В результате осуществления государственной промышленной политики всего лишь за 20 лет из отсталой сельскохозяйственной страны и экспортера сырья Южная Корея превратилась в одного из ведущих в мире производителей текстиля, одежды, обуви, стали, полупроводников, а в последующем – также современных судов, автомобилей и электроники. Рост промышленного производства в течение этого периода составлял в среднем порядка 25% в год (!), а в середине 1970-х гг. – 45% в год. ВВП на душу населения вырос со 104 долл. в 1962 г. до 5430 долл. в 1989 г., т.е. в 52 раза за всего лишь 27 лет. Объём торговли товарами народного потребления вырос с 480 млн. долл. в 1962 г. до 127,9 млрд. долл. в 1990 г., т.е. в 266 раз .

После убийства в 1979 г. президента Пака Чон Хи и захвата власти в стране генералом Чон Ду Хваном экономическая политика государства почти не изменилась, были лишь приватизированы некоторые банки и введена более жесткая бюджетная политика. Свертывание прежней модели развития и переход к либеральной экономической модели начались лишь в 1990-е гг., в связи со вступлением Южной Кореи в международные организации (ОЭСР, ВТО и др.) и наводнением государственных и академических учреждений так называемыми atkes (American-educated Korean economists) . Именно тогда государство начало самоустраняться от участия в экономической деятельности и от регулирования экономики, оставив ее во власти чеболей – гигантских корейских промышленных корпораций, которые, как и либеральные экономисты, требовали устранить всякое государственное вмешательство в экономику. В 1993 г. закончилась последняя южнокорейская пятилетка. В 1994 г. было ликвидировано «суперминистерство» промышленности и планирования и на базе бывшего министерства финансов создано министерство экономики и финансов. К 1995 г. были устранены все ранее существовавшие ограничения во внешней торговле, в т.ч. запреты импорта иностранных «предметов роскоши» и других иностранных товаров, ликвидированы протекционистские законы и правила в промышленности, сельском хозяйстве, розничной торговле, проведена финансовая либерализация (открытие финансового рынка для иностранного капитала). От некогда мощной системы государственного субсидирования и поддержки промышленности сохранилась лишь ее небольшая часть – научные исследования в некоторых секторах высоких технологий .

Следствием стал глубокий экономический кризис, поразивший Южную Корею в 1997-1998 гг. Уже к концу 1997 г. золотовалютные резервы страны были практически полностью истощены, и для того, чтобы предотвратить полный крах экономики, правительство было вынуждено сделать крупные займы у МВФ. Сильно упал курс национальной валюты; падение ВВП в течение 1998 года составило 24%. Таким образом, делают вывод Чанг и Эванс, кризис 1997 года в Южной Корее стал следствием отказа от прежней активной роли государства в промышленном развитии и перехода к неолиберальной экономической модели . В 2000-е гг. среднегодовой рост ВВП Южной Кореи составлял всего лишь порядка 3-6%. А в год последнего финансового кризиса (2008 г.) объем промышленного производства в стране сократился на 26%. Таким образом, с учетом двух кризисов (1997-1998 и 2008-2009 гг.), во время которых Южная Корея каждый раз теряла примерно четверть своего ВВП/промышленного производства, экономический рост в стране после 1996 г., т.е. после проведения либеральных реформ, по существу прекратился. На смену корейскому экономическому чуду пришла стагнация.

********************************************

Выше было рассмотрено большое число примеров экономической истории и современной экономической практики, которые, в свою очередь, были ранее исследованы экономическими историками и экономистами, представившими соответствующие факты и вынесшими по всем этим примерам свое заключение. Все эти примеры подтверждают одну и ту же закономерность. Она состоит в том, что только протекционистская политика, при условии правильного ее проведения, во всех исследованных примерах, способствовала развитию промышленности и, как результат, росту благосостояния. Соответственно, политика свободной торговли, опять же во всех исследованных примерах, всегда, в конечном счете, приводила к упадку промышленности и благосостояния. Лишь в очень редких случаях, при наличии у отдельных стран больших конкурентных преимуществ: в промышленном развитии (как у Англии в середине XIX в. или у США в 1970-1980-е гг.) или в развитии торговли и судоходства (как у Голландии в XVII в.), - этот упадок при проведении политики свободной торговли мог быть отсрочен во времени, а в первые годы мог происходить рост благосостояния и объема промышленного производства. В целом данные результаты подтверждают вывод, сделанный в свое время И.Валлерстайном о том, что протекционизм играет важную роль в достижении государством долгосрочных преимуществ, а свободная торговля может служить лишь «максимизации краткосрочной прибыли классом торговцев и финансистов» .

В начале статьи уже приводились цитаты из главного труда Адама Смита, основоположника либерального экономического учения, свидетельствующие о том, что он вовсе не отрицал важной положительной роли протекционизма в развитии, по крайней мере, отдельных конкурентоспособных отраслей промышленности. Ниже приводится еще одна цитата из этого труда, которая показывает, что Адам Смит столь же хорошо осознавал ту роль, которую играет наличие промышленности в достижении нацией богатства и благосостояния. Так, в книге 4, главе 1 «Богатства народов» он доказывал, что не столько деньги и, в частности, не столько запасы золота и серебра, составляют главное богатство нации, сколько ее достижения в области реальной экономики. И в качестве одного из составляющих богатства нации он упоминал наличие высокоразвитой промышленности: «Страна, промышленность которой производит значительный годовой избыток таких изделий [тонких и дорогих изделий промышленности, обладающих высокой стоимостью], обычно вывозимых в другие страны, может в течение многих лет вести сопряженную с очень большими издержками войну, не вывозя сколько-нибудь значительных количеств золота и серебра или даже совсем не имея их вывоза… Никакую войну, связанную с большими расходами или отличающуюся своей продолжительностью, нельзя без неудобств вести за счет вывоза сырых продуктов. Слишком велики оказались бы издержки… Отправка за границу сколько-нибудь значительного количества сырья означала бы в большинстве случаев отправку части необходимых средств существования населения. Иначе обстоит дело с вывозом изделий мануфактур… [Дэвид] Юм часто отмечает неспособность прежних королей Англии вести без перерыва сколько-нибудь продолжительные внешние войны» .

Таким образом, в этих рассуждениях Адам Смит ставил знак равенства между богатством нации, которое давало ей возможность вести продолжительную войну, и наличием развитой промышленности как основы этого богатства. Правда, в некоторых других своих рассуждениях он не делал различия между производством сырья и готовых изделий с точки зрения богатства и благосостояния нации. Однако данный пример, равно как и пример, приведенный в начале статьи (о благотворной роли протекционизма для развития отдельных отраслей промышленности), показывает, что попытки современных либеральных экономистов доказать правильность тотального отрицания протекционизма и отрицания важной роли промышленности в благосостоянии нации ссылками на Адама Смита как высшего для них авторитета, по меньшей мере, сомнительны. У классика либеральной науки можно найти как высказывания, подтверждающие их правоту, так и высказывания, ее опровергающие. Что же касается реальных фактов экономической жизни, то весь опыт индустриализации Европы, Северной Америки и России за последние 400 или 500 лет, равно как и опыт индустриализации и деиндустриализации всего остального мира в XX-XXI вв., доказывает необходимость протекционизма и пагубность свободной торговли для развития промышленности, а также важность развития собственной промышленности для богатства и благосостояния нации.

Помнится, ранее среди экономистов считалось бесспорной истиной, что главным критерием истинности научного знания является практика, факты реальной жизни. В конце концов, экономика для того и существует, чтобы служить реальной экономической жизни и реальным экономическим субъектам: предприятиям, предпринимателям и т.д., – в их экономической деятельности, а также правительствам – в организации и поощрении этой деятельности. И потому критерием истинности знания российской экономической науки должны являться факты реальной экономической практики: сегодняшней и вчерашней, - а не ссылки на мнения научных светил и абстрактные рассуждения, широко распространившиеся в последнее время для доказательства тех или иных концепций.

К сожалению, эта истина в последние годы оказалась забыта. И цитированное выше высказывание С.Ю.Витте о «проповедниках, облекшихся в тогу попугайской учености» и лишенных понимания экономической действительности, опять сегодня звучит весьма актуально. В частности, как указывает Э.Райнерт, начиная с 1980-х гг. для экономистов на Западе были введены и до настоящего времени действуют правила, запрещающие использовать примеры экономической истории и практики в своих исследованиях . Таким образом, либеральная экономическая наука на Западе окончательно повернулась спиной к практике и реальной экономической жизни. Ну что ж, следует ожидать, что уже очень скоро и реальность, в свою очередь, повернется спиной к таким экономистам и к тем, кто пытается осуществить на практике их советы. И эта реальность, начавшаяся с мирового финансового кризиса 2008 года и продолжившаяся тем, что сегодня уже называют «Великая депрессия – 2», грозит новыми потрясениями всем тем, кто не хочет или не способен основывать свои действия на этой реальности, а не на заученных теоретических формулах.

Что касается России, то является общепризнанным, по крайней мере, среди россиян, что она не проигрывала в конце XX века холодной войны с Западом. Отказ от коммунистической идеологии и рыночные реформы после 1985 года были начаты не из-за проигрыша в холодной войне, а ввиду осознания обществом такой необходимости. Тем удивительнее, что Россия добровольно взяла на себя выполнение обязательств (отказа от протекционизма и неукоснительного следования принципам свободной торговли), которые в течение XIX века страны Запада навязывали побежденным странам (Турции, Китаю, Индии, Японии и т.д.) для разрушения их промышленности и превращения их в зависимые, бедные и экономически несостоятельные территории (см. выше), а в последние полвека навязывают странам, остро нуждающимся в финансовых «вливаниях» и помощи со стороны международных организаций. Тот факт, что Россия, которая не являлась побежденной или завоеванной, которая не нуждается в финансовой помощи, а, наоборот, сама кредитует страны Запада посредством размещения своих резервов в государственных облигациях США и ЕС, при этом добровольно на себя взвалила обязательства завоеванной, порабощенной или нуждающейся страны, представляет собой трудно разрешимую загадку нашего времени.

P.Bairoch, Chapter I: European Trade Policy, 1815-1914, in: Cambridge Economic History of Europe, Volume VIII, ed. by P.Mathias and S.Pollard, Cambridge, 1989, pp. 91-92, 141

Social Market Economy. Experiences in the Federal Republic of Germany and considerations on its transferability to developing countries, by A.Borrmann, K.Fasbender, H.Hartel, M.Holthus, Hamburg, 1990, pp. 71-72

P.Bairoch, Chapter I: European Trade Policy, 1815-1914, in: Cambridge Economic History of Europe, Volume VIII, ed. by P.Mathias and S.Pollard, Cambridge, 1989, p. 94

Galbraith J. The Great Crash 1929. Boston, 1979, p. 191

Кузовков Ю.В. Мировая история коррупции, М., 2010, п. 19.2

Райнерт С. Как богатые страны стали богатыми, и почему бедные страны остаются бедными. М., 2011, с. 332

W.Rostow. The World Economy since 1945: A Stylized Historical Analysis. Economic History Review, Vol. 38, No 2, 1985, pp. 264-274

Ф.Успенский, История Византийской империи, Москва, 2002 г., т. 5, с. 259

Так, внутри Римской империи, за исключением нескольких восточных провинций, торговля осуществлялась беспошлинно; никаких запретов торговли не существовало; портовый сбор составлял 2-2,5% от стоимости товара.

Так, в античности были изобретены: водяное колесо, бетон, водяной насос, а также паровая машина (в I в.н.э. в Александрии) и высокопрочное углеродистое железо (в Карфагене), заново открытые лишь в XIX-XX вв. Но большинство этих изобретений так и не нашло применения в практике.

C.Cipolla, The Italian and Iberian Peninsula, in: Cambridge Economic History of Europe, Vol. III, ed. by M.Postan, E.Rich and E.Miller, Cambridge, 1971, pp. 414-418

Wallerstein I. The Modern World-System. Capitalist Agriculture and the Origins of the European World-Economy in the Sixteenth Century. New York, 1974, p. 184

Wallerstein I. The Modern World-System. Capitalist Agriculture and the Origins of the European World-Economy in the Sixteenth Century. New York, 1974, p. 219

Wallerstein I. The Modern World-System II. Mercantilism and the Consolidation of the European World-Economy. New York – London, 1980 p. 199

Wallerstein I. The Modern World-System II. Mercantilism and the Consolidation of the European World-Economy. New York – London, 1980 p. 181

E.Hamilton, The Decline of Spain, in: Essays in Economic History, ed. by E.Carus-Wilson, London, 1954, p. 218

E.Hamilton, The Decline of Spain, in: Essays in Economic History, ed. by E.Carus-Wilson, London, 1954, pp. 219-220

Day J. The Medieval Market Economy. Oxford, 1987, p. 163

C.Wilson, Chapter VIII: Trade, Society and the State, in: Cambridge Economic History of Europe, Volume IV, ed. by E.Rich and C.Wilson, Cambridge, 1967, pp. 548-551

I.Wallerstein, The Modern World-System II. Mercantilism and the Consolidation of the European World-Economy, 1600-1750, New York – London, 1980, pp. 233-234

J.Nadal, Chapter 9: The Failure of the Industrial Revolution in Spain 1830-1914, in: C.Cipolla (ed.), The Fontana Economic History, Vol. 4, Part 2, London, 1980, pp. 556, 569, 582-619

Райнерт С. Как богатые страны стали богатыми, и почему бедные страны остаются бедными. М., 2011, с. 117-118

Свидетельством тому может служить, например, тот факт, что цены на зерно во Львове, выраженные в граммах чистого серебра, с середины XV в. по середину XVIII в. выросли более чем в 6 раз, и «подтянулись» почти до уровня цен Западной Европы, в то время как ранее были почти на порядок ниже. F.Braudel, F.Spooner, Chapter VII: Prices in Europe from 1450 to 1750, in: Cambridge Economic History of Europe, Volume IV, ed. by E.Rich and C.Wilson, Cambridge, 1967, p. 395

J.Rutkowski, Histoire economique de la Pologne avant les partages, Paris, 1927, p. 159

M.Rosman. The Lord’s Jews. Magnate – Jewish Relations in the Polish – Lithuanian Commonwealth during the Eighteenth Century, Cambridge – Massachusets, 1990, pp. 43-48

J.Rutkowski, Histoire economique de la Pologne avant les partages, Paris, 1927, pp. 22, 112, 119

I.Wallerstein, The Modern World-System II. Mercantilism and the Consolidation of the European World-Economy, 1600-1750, New York – London, 1980, pp. 131-190

K.Helleiner, Chapter I: The Population of Europe from the Black Death to the Eve of the Vital Revolution, in: Cambridge Economic History of Europe, Volume IV, ed. by E.Rich and C.Wilson, Cambridge, 1967, p. 77

Речь идет об объемах экспорта пшеницы из Балтийского моря в Северное через датские проливы. Но почти все регионы, экспортировавшие зерно этим торговым путем (Польша, Прибалтика, Пруссия) входили в то время в Речь Посполитую. F.Spooner, Chapter II: The European Economy, 1609-50, in: New Cambridge Modern History, Vol. IV, ed. by J.Cooper, Cambridge, 1971, p. 91

J.Rutkowski, Histoire economique de la Pologne avant les partages, Paris, 1927, p. 194; А.Бадак, И.Войнич и другие. Всемирная история в 24 томах. Минск, 1999 г, т. 15, стр. 193

Wallerstein I. The Modern World-System. Capitalist Agriculture and the Origins of the European World-Economy in the Sixteenth Century. New York, 1974, pp. 165-184, 205-214; Wallerstein I. The Modern World-System II. Mercantilism and the Consolidation of the European World-Economy. New York – London, 1980 pp. 42-46

Wallerstein I. The Modern World-System II. Mercantilism and the Consolidation of the European World-Economy. New York – London, 1980 p. 60

P.Bairoch, Chapter I: European Trade Policy, 1815-1914, in: Cambridge Economic History of Europe, Volume VIII, ed. by P.Mathias and S.Pollard, Cambridge, 1989, p. 32

P.Bairoch, Chapter I: European Trade Policy, 1815-1914, in: Cambridge Economic History of Europe, Volume VIII, ed. by P.Mathias and S.Pollard, Cambridge, 1989, pp. 37-46

P.Bairoch, Chapter I: European Trade Policy, 1815-1914, in: Cambridge Economic History of Europe, Volume VIII, ed. by P.Mathias and S.Pollard, Cambridge, 1989, pp. 28-29

B.Semmel, The Rise of Free Trade Imperialism. Classical Political Economy, the Empire of Free Trade and Imperialism 1750-1850, Cambridge, 1970, p. 8

B.Semmel, The Rise of Free Trade Imperialism. Classical Political Economy, the Empire of Free Trade and Imperialism 1750-1850, Cambridge, 1970, p. 179

Райнерт С. Как богатые страны стали богатыми, и почему бедные страны остаются бедными. М., 2011, с. 53

J.Stiglitz. Globalization and Its Discontents. London – New York, 2002, pp. 89-127, 180-187,

J.Stiglitz. Globalization and Its Discontents. London – New York, 2002, p. 89, 126, 187

Д.Харви. Краткая история неолиберализма. Актуальное прочтение. Москва, 2007 г., с. 157

J.Stiglitz. Globalization and Its Discontents. London – New York, 2002, p. 107

I.Wallerstein, The Modern World-System II. Mercantilism and the Consolidation of the European World-Economy, 1600-1750, New York – London, 1980, pp. 264, 267; Cambridge Economic History of Europe, Volume IV, ed. by E.Rich and C.Wilson, Cambridge, 1967, pp. 548-551

Wallerstein I. The Modern World-System III. The Second Era of Great Expansion of the Capitalist World-Economy, 1730-1840s. San Diego, 1989, pp. 86-93; Kaplan S. Bread, Politics and Political Economy in the reign of Louis XV. Hague, 1976, Vol. II, p. 488.

S.Tsuru. Chapter 8: The Take-off in Japan, 1868-1900, in: Economics of Take-off into Sustained Growth. Proceedings of a Conference…, ed. by W.Rostow, London – New York, 1963, p. 142

‘Japan’ in Encyclopaedia Britannics 2005

Clark C. Population Growth and Land Use. New York, 1968, p.274; Райнерт Э. Как богатые страны стали богатыми, и почему бедные страны остаются бедными. М., 2011, с. 267, 221

S.Tsuru. Chapter 8: The Take-off in Japan, 1868-1900, in: Economics of Take-off into Sustained Growth. Proceedings of a Conference…, ed. by W.Rostow, London – New York, 1963, p. 148

Фергюсон Н. Восхождение денег. М., 2010, с. 233-239

Райнерт С. Как богатые страны стали богатыми, и почему бедные страны остаются бедными. М., 2011, с. 306, 237

Фергюсон Н. Восхождение денег. М., 2010, с. 233-234

Эта нелиберальная экономическая школа в XVII-XVIII вв. называлась «меркантилизмом», в XIX в. была названа Фридрихом Листом «национальной политэкономией», а сегодня ее называют «другим каноном» или «национально-демократической политэкономией».

В сущности, эти разногласия и вытекают из разного взгляда указанных двух школ на свободную торговлю и протекционизм. Что касается мер Пиночета по балансированию бюджета и введению накопительной пенсионной системы, то высказывать недовольство этими мерами могут разве лишь левые популисты.

Chang, H-J. The Hazard of Moral Hazard…; Chang, H-J. Korea: The Misunderstood Crisis, in: World Development, vol. 26, 1998, no. 8.

Chang, H-J, Evans P., The Role of Institutions… § 3.2; Chang, H-J. Korea: The Misunderstood Crisis…

Wallerstein I. The Modern World-System. Capitalist Agriculture and the Origins of the European World-Economy in the Sixteenth Century. New York, 1974, p.213

Адам Смит. Исследование о природе и причинах богатства народов, М., 2009, с. 433-434

Райнерт С. Как богатые страны стали богатыми, и почему бедные страны остаются бедными. М., 2011, с. 246

1.
2. 3.
4.
5.
6.
7.
8.

Раздел 2. Модифицированная теория протекционизма как результат исторического синтеза и анализа практики

1.
2. 3.
4.
5.

Раздел 1. Фридрих Лист. Национальная система политической экономии

Теория протекционизма в наиболее полном виде была изложена немецким экономистом Фридрихом Листом в середине XIX в. в книге «Национальная система политической экономии» . Данная теория опиралась не только на экономическую историю предшествующих столетий, проанализированную в его труде. Ее появлению предшествовали труды многих экономистов, высказывавших похожие мысли и делавших аналогичные выводы, начиная от англичанина Фрэнсиса Бэкона (1561-1626) и итальянца Антонио Серра (1613) и заканчивая американцами Александром Гамильтоном (1755-1804) и Гарри Кэрри (1793-1879) – современниками Фридриха Листа.

Основные положения теории протекционизма в ее классическом варианте, сформулированном Фридрихом Листом, сводятся к следующему.

1. Сущность протекционизма как системы развития промышленности

Одна из основных идей, которую выдвигал и доказывал Фридрих Лист (а до него – ряд других экономистов), заключалась в том, что протекционизм является экономической системой, разработанной человечеством для развития промышленности и роста своего благосостояния , и что этот рост и развитие невозможно обеспечить никаким иным, «естественным», путем:

Однако говоря о промышленном протекционизме Англии, Фридрих Лист немалое внимание в своей книге уделил и английскому навигационному акту (протекционизм в отношении национального судоходства), а также тому значению, которое этот акт имел для экономики страны:

«… Давенан уверяет, что в течение 28 лет со времени издания навигационного акта английский торговый флот удвоился…

…как мог Адам Смит утверждать, что навигационный акт, хотя в политическом отношении и был необходим и полезен, но в экономическом отношении был убыточен и вреден. Как мало такое разделение соответствует сущности вещей и оправдывается опытом, ясно из нашего изложения» (с. 95, 98).

Следовательно, Лист признавал важность не только промышленного протекционизма , но и протекционизма в отношении других отраслей, в частности, в отношении национального судоходства. Анализ трудов экономических историков позволяет заключить, что в истории Англии XVII-XIX вв. важную роль сыграл также протекционизм в отношении сельского хозяйства. На это указывал, например, известный английский историк Чарльз Уилсон, посвятивший специальные исследования экономической истории Англии. Так, он писал, что в конце XVII в. серией т.н. хлебных законов (Corn Laws) в Англии была создана система защиты и стимулирования производства зерна, которая в последующем способствовала развитию английского сельского хозяйства, росту занятости в этом важном секторе экономике, превращению Англии в XVIII в. в крупного экспортера зерна .

Насколько это было важно для развития страны? Выводы экономических историков свидетельствуют о том, что это имело огромное значение. Ведь до начала индустриализации в сельском хозяйстве было занято большинство населения Англии. Стимулирование развития сельского хозяйства привело не только к росту благосостояния этой значительной части общества, но и сам этот рост создал дополнительный спрос на изделия бурно развивавшейся английской промышленности. Следует отметить, что и в целом, говоря о процессе выработки покровительственной политики в Англии во второй половине XVII в. – первой половине XVIII в., историки отмечают в качестве преследуемых при этом целей не только и не столько проведение индустриализации, сколько решение более общих экономических и социальных проблем.

В частности, как пишет Ч.Уилсон, в разработке английской системы протекционизма участвовали не отдельные купцы или промышленники, как об этом потом писал Адам Смит, критиковавший протекционизм, а широкий круг людей. И сама эта политика, отмечает историк, состояла не столько в удовлетворении пожеланий купцов и промышленников, сколько в желании решить общие проблемы страны: повысить занятость населения, устранить дефициты продовольствия и т.д. Без протекционизма, пишет Ч.Уилсон, английская промышленность просто не смогла бы развиваться, поскольку в тот момент Голландия располагала лучшими технологиями и более квалифицированными кадрами по сравнению с Англией и могла легко задавить английскую промышленность. Без протекционизма, указывает историк, был бы невозможен и произошедший в дальнейшем подъем английского сельского хозяйства .

Как уже говорилось, создание целостной протекционистской системы в Англии произошло после Славной революции 1688 г. До этого были отдельные разрозненные действия: введение Навигационного акта 1651 г., означавшего начало покровительственной политики в области морского транспорта (преимущество национальных судов по сравнению с иностранными), и введение повышенных импортных пошлин и экспортных премий на зерно в 1670-е годы. Но в целом, пишет английский историк Р.Дэвис, в конце реставрации Стюартов протекционизм как политика в Англии в принципе отсутствовал. Все это резко изменилось, начиная уже с 1690 г., когда были введены специальные импортные пошлины в размере 20% на длинный список товаров, охватывавший примерно 2/3 всего английского импорта. В дальнейшем уровень пошлин постепенно повышался, и в середине XVIII в. составлял по разным видам импорта от 20-25% до 40-50%. Кроме этого, был введен запрет на импорт некоторых изделий, конкурировавших с развивавшейся английской промышленностью, а также запреты или высокие пошлины на экспорт сырья. Была также введена система экспортных премий, выплачивавшихся правительством в зависимости от цен, сложившихся на внутреннем и внешнем рынках, при экспорте зерна и некоторых промышленных товаров . То есть впервые была разработана и применена система государственной поддержки национального производства и экспорта.

Иногда полагают, что аналогичные системы были введены в то время в большинстве стран Западной Европы. На самом деле это не так. По мнению авторитетных экономических историков, лишь несколько европейских государств в указанный период проводили всеобъемлющую протекционистскую политику, то есть политику, полностью защищающую внутренний рынок от внешней конкуренции, и к этим странам относились Англия и большинство государств Германии и Скандинавии . Совсем иной была ситуация во Франции. Как отмечает И.Валлерстайн, во Франции протекционизмом был охвачен лишь небольшой сектор экономики – промышленные предприятия, работавшие на экспорт; в то время как в Англии система таможенного регулирования защищала импортными пошлинами также любые импортозамещающие производства, а также сельское хозяйство . Что касается других стран, например, Италии и Испании, то там никогда, до конца XIX в., не существовало даже такой ограниченной системы протекционизма, какая была во Франции

Таким образом, история стран, добившихся наибольшего успеха в проведении покровительственной политики, свидетельствует о том, что секрет этого успеха заключается не в защите и стимулировании одной лишь промышленности, и тем более не отдельных отраслей или сегментов промышленности, а в комплексной защите и поощрении всех важных секторов экономики: промышленности, сельского хозяйства, национального судоходства и других. Итак, политику или систему протекционизма следует рассматривать не только как систему развития промышленности, но как систему развития экономики страны в целом, и для достижения наилучшего результата эта политика/система должна носить всеобщий, а не выборочный, характер.

2. Принципы построения системы таможенного протекционизма

Базовые принципы и рецепты построения системы протекционизма были сформулированы Фридрихом Листом (см. пп.6 и 7 Раздела 1 Теории протекционизма), и здесь нет необходимости их еще раз повторять. Но необходимо остановиться на тех новых моментах, которые были привнесены в теорию и практику протекционизма в последние полтора столетия, прошедшие после опубликования труда Листа.

2.1. Какие виды импорта следует облагать пошлинами

Ранее уже было сказано о том, что система протекционизма должна служить защите не только промышленности, но и других отраслей экономики: сельского хозяйства, судоходства (рыболовства, строительства и т.д.). Поэтому не только промышленность, но и все прочие отрасли экономики, должны защищаться таможенными пошлинами или иными мерами таможенной защиты. В то же время, среди отраслей промышленности, подлежащих таможенной защите, Фридрих Лист делал два исключения. Первое исключение было им сделано в отношении производства предметов роскоши, которое является слишком «неудобной» отраслью для организации таможенного протекционизма. Данный вывод, по-видимому, сохраняет свою актуальность и сегодня: действительно, пытаться контролировать и облагать пошлинами ввоз предметов роскоши – сложно и малоэффективно, т.к. этот импорт может осуществляться физическими лицами, прячущими объекты импорта среди своих личных вещей.

Второе исключение касается добывающей промышленности. В соответствии с рекомендациями Листа, импортные пошлины совсем не должны взиматься при импорте сырья , поскольку главной целью системы протекционизма является стимулирование не добычи сырья (т.е. невозобновляемых ресурсов страны, продуктов ее недр), а развитие производства товаров и услуг, являющихся результатом рукотворной человеческой деятельности – промышленных изделий, продовольствия, транспортных услуг и т.д. Поэтому данный вывод немецкого экономиста полностью сохраняет свою актуальность.

Более того, в некоторых странах, располагающих ценными видами сырья (например, в России), целесообразно идти намного дальше – устанавливать экспортные пошлины при вывозе важных видов сырья или вводить полный запрет на их экспорт , в целях стимулирования их собственной переработки и предотвращения хищнической добычи и экспорта. Именно такие методы протекционизма в течение многих столетий применяли многие западноевропейские страны. Например, в Англии в течение нескольких столетий, начиная с правления Генриха VII (1485-1509), был запрещен экспорт шерсти из страны (в то время как до Генриха VII шерсть была главным предметом английского экспорта), что способствовало началу собственной переработки шерсти и развитию английской промышленности.

Система импортных таможенных пошлин должна распространяться не только на те товары и изделия, которые уже производятся в стране, но – и это самое главное – на любые изделия, которые в принципе могут производиться . Например, введение Россией в 2000-е годы 25%-х таможенных пошлин на импортные легковые автомобили нового поколения, еще в то время не производившегося внутри страны (где выпускались лишь «Лады» и «Волги» старого поколения), - привело к началу их собственного производства и к массовому строительству в стране новых современных автосборочных предприятий. По состоянию на 2012 год уже около 15 мировых производителей приняли решение о строительстве в России автомобильных производств. Конечно, в большинстве случаев речь пока шла лишь о сборочных производствах, но некоторые из этих фирм уже начали налаживать в России производство комплектующих. Указанные заводы по сборке автомобилей могут в будущем дать мощный толчок развитию самых разнообразных смежных производств, которые участвуют в автомобилестроении.

Это – всего лишь один пример. Но как уже говорилось, все успешные системы протекционизма (в Англии, США и других странах) характеризовались тем, что стимулировали развитие не только «традиционной», уже существующей, промышленности, но и развитие новых производств и новых отраслей, не существующих еще в данной стране, и даже не существующих еще нигде в мире, посредством всеобъемлющей системы таможенных пошлин.

Таким образом, речь идет о такой системе, при которой высокие импортные пошлины (порядка 40-50%) распространяются на любые готовые изделия и полуфабрикаты, которые страна не только производит, но и планирует в будущем производить сама, а не импортировать. А для любой крупной страны такую задачу необходимо ставить в отношении подавляющего большинства готовых изделий и в отношении всех продуктов переработки отечественного сырья.

И, наоборот, в отношении импорта тех товаров, которые нецелесообразно производить в данной стране, как например, производство вина в Англии (пример, приводившийся Ф.Листом), а также производство бананов, кофе, чая и т.д. в европейских странах, пошлин или ограничений не должно быть вообще – конечно, если речь идет о системе стимулирования национального производства, а не о фискальной таможенной системе, преследующей цель увеличения сбора налогов с населения.

2.2. Правило дифференциации уровня таможенной защиты

Практика протекционизма в последние полтора столетия выработала правило, в соответствии с которым уровень таможенной защиты должен повышаться по мере повышения глубины переработки сырья (или по мере увеличения добавленной стоимости в цене изделия) . Так, импортная пошлина на бумагу высокого качества должна быть выше, чем пошлина на бумагу низкого качества, а импортная пошлина на мебель должна быть выше, чем пошлина на пиловочник (пиленые доски) и т.д. Данное правило, которое можно назвать правилом дифференциации уровня таможенной защиты соответствует общим рекомендациям Листа (который писал, что импортные пошлины на сырье должны быть низкими или их не должно быть совсем), но идет намного дальше, устанавливая определенную систему в определении необходимого уровня пошлин.

Хотя сегодня, в условиях господства повсюду в мире либеральной экономической школы (которая предала теорию и практику протекционизма анафеме и изъяло из обращения труды по теории протекционизма), трудно найти авторитетный универсальный источник, который бы подтвердил и описал вышеизложенное правило, но анализ трудов западных экономических историков позволяет заключить, что оно является общепризнанным или, по крайней мере, являлось таковым до недавнего времени. Например, один из недостатков системы протекционизма, введенной в России в конце XIX – начале XX вв., по мнению экономических историков, состоял именно в том, что данное правило не учитывалось или плохо учитывалось при разработке российского таможенного тарифа:

Выше уже говорилось о том, что протекционизм сыграл большую роль в промышленном рывке, который Россия осуществила в конце XIX в. Однако проводимая в то время покровительственная политика была очень далека от совершенства. Таможенные пошлины устанавливались не столько вследствие применения какой-то логичной и продуманной системы, сколько в результате лоббирования тех или иных отраслей: кто из предпринимателей или созданных ими синдикатов был влиятельнее или кто больше заплатил чиновникам, тому и предоставляли более высокие защитные тарифы. В результате получалось, что вместо стимулирования новых видов производств тарифы лишь защищали традиционные производства, а вместо поощрения сложных наукоемких изделий (например, строительства судов или производства станков) поощрялся выпуск базовых сырьевых материалов (чугуна, стали, нефти, угля и т.д.).

Вообще в эффективной системе протекционизма импортный тариф должен увеличиваться по мере повышения степени обработки изделий. В России же все получилось наоборот. Как подсчитал, например, директор немецкого концерна Сименс в 1899 г., электродвигатель S-50 компании было выгоднее импортировать из Германии (пошлина в этом случае составляла 386 руб.), чем пытаться производить в России из импортированных запчастей (в этом случае импортная пошлина была уже 514 руб.), что не создавало никаких стимулов к созданию этого и других подобных производств в России . Немецкий экономический историк В.Кирхнер, который приводит данный пример в своей статье, как раз и обращает внимание на указанный недостаток российского таможенного тарифа. Но этот недостаток (несообразный уровень импортных пошлин на разные виды товаров и изделий) касался не только оборудования или иных сложных изделий, но и широкого круга продовольственных и сырьевых товаров, в отношении которых был установлен явно завышенный уровень импортных пошлин. Так, средний уровень пошлин на импортируемое продовольствие составлял порядка 70-75%, при том, что многие его виды (кофе, чай и прочие) внутри страны не производились. А, например, акциз на сахар составлял 40%.

Подробнее об этих недостатках российского таможенного тарифа писал экономический историк А.Каган, который указывал, что:

Высокие пошлины на импортируемое продовольствие (70-75%) в дореволюционной России подрывали покупательную способность населения (которая является важным фактором индустриализации и экономического роста);

Высокие пошлины на импортируемое сырье (хлопок, лес, чугун и т.д.) увеличивали стоимость этих материалов в России, тормозя развитие собственной обрабатывающей промышленности.

Таким образом, делал вывод историк, чисто фискальные устремления при разработке таможенного тарифа или неверные постулаты при установлении уровня таможенных пошлин сильно уменьшили результативность протекционистской политики, проводившейся в целях индустриализации страны .

Как известно, любая теория чего-либо стоит лишь тогда, когда она прошла проверку практикой. В данном случае можно утверждать, что правило дифференциации уровня таможенной защиты прошло такую проверку. Россия ввела в конце XIX в. свою систему протекционизма вопреки данному правилу – и получила однобокую индустриализацию, которая, бурно начавшись в базовых отраслях (производство полуфабрикатов - чугуна, стали, нефти, сахара, тканей и т.д.) и отдельных уже сложившихся отраслях конечной продукции (производство паровозов, одежды), в последующем, в начале XX в., пошла на спад, когда возможности роста этих отраслей были исчерпаны. Так, например, производство стали и железа с 1900 по 1913 гг. выросло всего лишь на 51% (при росте населения страны на 27% - со 135 до 171 млн. человек); в то время как в предыдущие 13 лет при тех же темпах роста населения производство стали и железа выросло в 4,6 раза .

При этом имелись огромные резервы для импортозамещения. Как указывала английский экономист М.Миллер, в течение указанного периода происходило быстрое увеличение импорта машин и оборудования из Германии, в связи с чем только за период с 1902-1906 гг. по 1913 г. импорт из Германии вырос в 2 раза . Но импортируя все больше машин и оборудования из Германии, Россия никак не стимулировала их собственное производство; в результате, как указывал экономический историк Н.А.Рожков, своего промышленного машиностроения и производства средств производства (станков и оборудования) в России в начале XX века фактически не существовало . Слабо была развита и судостроительная промышленность: за рубежом закупалось порядка 80% всех судов . В целом по объему промышленного производства Россия в 1913 г. в расчете на душу населения, по данным профессора Гарвардского университета Г.Гроссмана, в 10 раз отставала от США ; хотя по объему ВВП отставание не было столь значительным. Так, объем ВВП России на душу населения в 1913 г., по данным американского экономического историка П.Грегори, составлял 50% от соответствующего немецкого и французского, 1/5 - английского и 15% - от американского показателя .

Конечно, несообразные таможенные пошлины были не единственной причиной «печального состояния» русской промышленности в начале XX в. Среди других причин называют высокую монополизацию промышленности, коррупцию государственного аппарата и т.д.; но мнения экономических историков свидетельствуют о том, что и несообразные пошлины тоже сыграли в этом свою роль. В то же время, в других странах (США, Германия), в которых правило дифференциации уровня таможенной защиты применялось более последовательно, чем в России, в тот же период (конец XIX – начало XX вв.) был достигнут намного больший результат в области индустриализации.

2.3. Всеобщий и единообразный характер таможенной защиты

На этом принципе протекционизма следует остановиться особо. Лист его лишь вскользь упоминает, а между тем он в практике имеет очень большое значение. Рассмотрим применение этого принципа опять на примере недостатков российской системы протекционизма конца XIX в.:

Дело в том, что территориальная система взимания таможенных пошлин в Российской империи представляла собой такую же эклектику, как и отраслевая. Высокие импортные пошлины взимались только в западной (европейской) части страны, азиатская же граница почти на всем ее протяжении – по югу Средней Азии, Сибири и на Дальнем Востоке – была фактически свободна от каких-либо пошлин и сборов. В результате получалось, что, например, импорт из Китая и США в 1890-е годы в 10-15 раз превышал экспорт в эти страны - хотя ранее такого перекоса не было . Отсюда видно, что значительную часть западноевропейских товаров, чтобы избежать уплаты пошлин, торговцы ввозили через Сибирь и Дальний Восток под видом китайского и американского импорта. Это резко уменьшало эффективность системы протекционизма. Процветала и обычная контрабанда через западную границу, на которую чиновники смотрели сквозь пальцы, а то и сами в ней участвовали. В итоге наживались спекулянты и коррумпированные чиновники, а эффект от применения покровительственных мер - как мер, стимулирующих производство - очень сильно снижался.

Как видим, недостатки были весьма существенными: ведь система таможен существовала лишь в европейской части страны, и ее практически не было в азиатской части, представлявшей собой огромное пространство, свободное для беспошлинного ввоза любых товаров. Эти недостатки ставили под сомнение все предпринимавшиеся усилия по организации системы протекционизма в стране и значительно снижали ее влияние на экономическое развитие России.

Следует отметить, что к похожим проблемам могут привести и льготы в отношении таможенного режима, предоставленные каким-либо территориям, юридическим или физическим лицам. Можно привести множество примеров даже из российской практики 1990-х и 2000-х гг., когда такие льготы или специальный таможенный режим, предоставленный какой-либо территории, становились настоящей «черной дырой», через которую шла значительная часть российского импорта – совершенно беспошлинно, в то время как другим («честным») импортерам приходилось платить пошлину в установленном порядке. Разумеется, результат существования подобной таможенной системы может быть лишь негативным – рост коррупции и уклонений от законов и правил; никакого позитивного влияния на развитие промышленности или экономики страны подобная система оказать не может, особенно в современных условиях, когда мобильность импортных потоков намного превышает ту, что существовала сто лет назад.

Поэтому при создании системы протекционизма следует придерживаться следующего правила, которое должно стать законом, обязательным к применению (а уклонения от этого закона должны подлежать строгому наказанию):

O Таможенные пошлины должны взиматься единообразно и в одинаковом размере с любых лиц, ввозящих в страну соответствующий товар, и в любой точке пересечения границы, без каких-либо исключений. Запрет импорта или экспорта тех или иных товаров тоже должен действовать без исключений, в любой точке пересечения границы страны. Не допускается введение таможенных льгот в отношении каких-либо лиц или в отношении каких-либо территорий (свободных экономических зон и т.п.), равно как и любых других отступлений или изъятий из правила всеобщего и единообразного характера таможенной защиты.

Разумеется, с указанным правилом связана и проблема контрабанды и коррупции таможенной администрации. Борьбе с этими явлениями, которые могут значительно снизить или вообще свести на нет эффективность таможенной протекционистской системы, должны уделяться значительные усилия государства и правоохранительных органов.

2.4. Тарифный и нетарифный протекционизм

В этом вопросе Фридрих Лист сформулировал четкое правило: тарифный протекционизм лучше нетарифного:

«Нельзя допускать премий (или субсидий), как постоянного средства для покровительства и поддержки собственной промышленности... Еще менее следует допускать их как средство захватить в руки [внешние] рынки…. Иногда, впрочем, они могут быть оправданы в виде временного поощрения, например, когда заснувший в нации дух предпринимательства требует только толчка и поддержки на первых порах, чтобы возникла могущественная и крепкая промышленность… Но это еще вопрос: не лучше ли государству, даже в таких случаях, предоставить предпринимателю беспроцентную ссуду и даровать им известные льготы, или же создать компании, снабдив их некоторой частью необходимого для них акционерного капитала и оставив за частными акционерами преимущество в получении на их капитал процентов» (с. 353)

Иными словами, Лист допускает государственные премии и субсидии отечественным производителям лишь как некую временную или единовременную меру, как исключение, но не как правило в проведении протекционистской политики. И даже в таких особых случаях он считает более эффективной мерой не субсидии, а кредиты и прямое участие государства в учреждении тех или иных предприятий.

Теоретически и практически данный подход к тарифному и нетарифному протекционизму (именно к последнему относятся премии, субсидии и участие государства) вполне обоснован. Сам Лист хорошо объясняет преимущества тарифного протекционизма:

«Обвинение либеральной школы в том, что пошлины являются «монополией местным промышленникам в ущерб потребителям», является пустословием. Поскольку в условиях протекционизма всякое лицо, и национальное, и иностранное, может ввозить товары на равных условиях, это означает отсутствие чьей-либо монополии » (с. 218) (выделено мной – Ю.К.).

Это очень важный пункт: тарифный протекционизм, если он организован правильно, никому не создает никаких привилегий (все уплачивают одинаковую пошлину), и никому не позволяет использовать льготы или привилегии для создания монополии. Однако если вместо тарифного протекционизма применяется нетарифный, например, те же субсидии, то уже возникает риск предоставления необоснованных льгот одним производителям и необоснованной дискриминации других , оказавшихся менее успешными в «выбивании» субсидий из государства.

Во-вторых, выше уже говорилось о правиле дифференциации уровня таможенной защиты. Это правило может быть относительно легко достигнуто в рамках разработки единого таможенного тарифа. Но его чрезвычайно сложно, практически невозможно соблюдать в случае с нетарифным протекционизмом. Следовательно, и в этом отношении тарифный протекционизм явно предпочтительнее нетарифного.

Наконец, в-третьих, не слишком сложно понять, что льготы, субсидии и премии могут стать почвой или удобным инструментом для развития коррупции – ведь всегда существует риск, что они будут предоставляться в первую очередь тем производителям или внешнеторговым компаниям, которые дали взятку или иным образом лоббировали свои интересы среди чиновников. В отличие от льгот и субсидий, устанавливаемых индивидуально, таможенный тариф страны действует единообразно по отношению ко всем субъектам и является законом. Если правила этого закона прописаны четко, то никакой чиновник не в состоянии изменить импортную пошлину в индивидуальном порядке для того или иного лица, следовательно, такой порядок резко сужает поле для коррупции и злоупотреблений.

К сожалению, в последние десятилетия во всем мире наблюдается тенденция, которая противоречит этим простым и логичным правилам, сформулированным теорией протекционизма и отдающим предпочтение тарифному протекционизму. А именно, повсеместно происходит рост нетарифного протекционизма , причем в самых разнообразных и нетрадиционных формах и разновидностях: антидемпинговые процессы против иностранных экспортеров, жесткий санитарный контроль в отношении иностранной продукции, применение против нее жестких национальных технических стандартов, защита рынка посредством исключительных патентов на изобретения, принуждение иностранных экспортеров к «добровольным» количественным ограничениям экспорта и т.д. Все эти формы нетарифного протекционизма, наряду с премиями и субсидиями, широко применяются в современной практике.

Вместе с тем, такое широкое распространение мер нетарифного протекционизма происходит, что называется, «не от хорошей жизни» и является следствием тотального запрета, существующего в последние десятилетия на тарифный протекционизм . Именно запрет обычного (тарифного) протекционизма, который повсеместно запрещен системой ВТО и стал сегодня чуть ли не ругательным словом, - словом, употребляемым исключительно в негативном смысле, - принуждает государства искать иные, хотя и менее совершенные, средства, которые позволили бы обеспечить некоторую защиту их национального производства от иностранной конкуренции. Указанные средства и способы не являются «обычными» методами протекционизма и потому прямо не запрещены ВТО. Однако и эффективность этих средств в плане организации системы стимулирования национальной промышленности и экономики не может идти ни в какое сравнение с традиционной таможенной зашитой.

Следует согласиться с Фридрихом Листом в том, что нетарифные методы протекционизма целесообразно применять лишь в виде исключения, как единовременные меры, призванные исправить положение дел или меры, принятые в ответ на какие-то чрезвычайные обстоятельства. В качестве примера можно привести вводившийся Россией в 2000-е гг. запрет на импорт вина из Грузии и Молдавии по причине массового распространения подделок грузинских и молдавских вин. Другим примером может служить демпинг товаров – ввоз товаров в страну по «бросовым» ценам – который способен разрушить или существенно осложнить развитие собственного производства. Вот как Фридрих Лист описывал демпинг в Европу, практиковавшийся англичанами:

«Вследствие того, что англичане являются монополистами всемирной промышленности и всемирной торговли, их фабрики время от времени попадают в такое положение, которое они называют glut (затоваривание) и которое происходи оттого, что они определяют словами overtrading (перепроизводство или избыток спекуляции). Тогда каждый сваливает на корабли запасы товаров. Через 8 дней эти товары уже предлагаются со скидкой 50% к их стоимости в Гамбурге, Берлине и Франкфурте, через три недели в Нью-Йорке. Английские фабриканты терпят временный убыток, но они спасены и возмещают свои убытки позднее при лучших ценах». Итогом является разрушение промышленности других стран (с. 197)

Что касается самого существа поднятого выше вопроса – как и насколько хорошо правильная система тарифного протекционизма может обеспечить развитие промышленности и экономики страны , то об этом свидетельствует исторический опыт стран Северной Америки и Западной Европы, которые почти все прошли через создание такой системы и смогли благодаря ей создать развитую промышленность. Нетарифный протекционизм, ввиду указанных выше недостатков, не способен обеспечить столь замечательные результаты. Об этом может свидетельствовать и современный опыт. Так, несмотря на широкое распространение нетарифного протекционизма в указанных странах в последние десятилетия, во всех этих странах в эти же десятилетия происходил процесс деиндустриализации, и максимум на что оказались способными все нетарифные меры протекционизма – это лишь на то, чтобы несколько замедлить разрушение промышленности стран, которых до недавнего времени называли «промышленно развитыми странами», а сегодня им это название уже не подходит.

Основная причина, по которой именно тарифное покровительство всегда оказывалось наиболее эффективным стимулом для развития промышленности, заключалась в простоте, понятности и прозрачности системы тарифного протекционизма . Смысл его прост и понятен любому предпринимателю. Любой предприниматель прекрасно понимает, что ему будет невыгодно отдавать государству в качестве импортной пошлины, скажем, 40-50% стоимости ввозимых в страну изделий; намного выгоднее будет наладить собственное производство этих изделий внутри страны и заработать на этом значительно бoльшую прибыль. Поэтому любой предприниматель: и отечественный, и иностранный, - в равной мере может воспользоваться новой возможностью и открыть импортозамещающее производство внутри страны. И ему не нужно будет искать какие-то специальные каналы лоббирования, в целях получения государственных субсидий или иных привилегий, которые являются важным элементом нетарифной системы. Единственная «привилегия», которую получит любой предприниматель в рамках тарифной системы – это возможность наладить собственное импортозамещающее производство, которое будет защищено от иностранной конкуренции, и, таким образом, он будет иметь, по крайней мере, несколько «спокойных» лет, в течение которых еще не успеет развиться сильная внутренняя конкуренция, для выхода предприятия на нормальный уровень и качество работы. Именно простота, понятность, прозрачность и отсутствие издержек, связанных с лоббированием и «пробиванием» каких-либо специальных государственных решений и разрешений (или, во всяком случае, минимальный размер таких издержек), являются причиной того, что результатом выстраивания целостной покровительственной тарифной системы всегда становился настоящий производственный и инвестиционный бум – как мы это видели на большом числе примеров, приведенных в п. 5.1.

Если сравнивать систему тарифного протекционизма с «запретительной системой», то есть с системой, основанной на запрете импорта ряда товаров, то у первой также имеются важные преимущества, которые делают именно тарифное покровительство средством, необходимым для построения в стране развитой конкурентоспособной экономики и промышленности. В частности, в отличие от запретительной системы тарифная покровительственная система позволяет , помимо всего прочего, не утрачивать связь с внешним рынком . Даже при высоком уровне импортных пошлин предприятия все равно будут понимать, что им нельзя отставать от технологического уровня зарубежных конкурентов. Ведь при современных темпах научно-технического прогресса цены на многие изделия снижаются очень быстро, и если местные производители будут «спать», то им не поможет и высокий уровень импортных пошлин. Кроме того, место импортных изделий очень быстро займут аналогичные изделия отечественного производства. И те предприниматели, которые решат сэкономить на инвестициях и внедрении современных технологий, и будут либо предлагать изделия низкого качества, либо производить их дороже конкурентов, очень быстро будут вытеснены с рынка. Но именно та «фора», которую получит национальное производство по отношению к иностранному, позволит отечественным или иностранным предпринимателям (или тем и другим), при минимальном риске, наладить передовое технологическое производство внутри страны. А значит – результатом покровительственной системы будет рост в соответствующих странах собственного производства и занятости, а не та картина, какую мы наблюдаем сегодня, когда собственное производство во всех странах мира вымывается импортом из нескольких стран, и во всех странах, кроме этих последних, растет безработица и нищета.

2.5. Установление общего уровня пошлин

Теория и практика протекционизма выработала довольно четкие представления о том, каким должен быть общий или средний уровень импортных пошлин на товары и изделия, являющиеся объектом таможенной защиты. Так, Фридрих Лист писал, что на стадии зарождения и формирования национальной промышленности средний уровень пошлин должен составлять порядка 40-60% от стоимости конкурирующего импорта, и лишь в последующем, когда уже создана развитая конкурентоспособная промышленность мирового уровня, средний уровень пошлин может быть снижен до 20-30% (с. 352).

Это соответствует той практике, которая сложилась в странах Запада и в дореволюционной России в период существования там протекционистских систем. Во всех примерах проведения эффективной покровительственной политики, описанных в п. 5.1, импортные пошлины по подавляющему большинству промышленных изделий устанавливались на уровне от 40% и выше. В Англии уровень покровительственных пошлин с середины XVIII в. был установлен на уровне 40-50% , а в дальнейшем, вплоть до 1820-х гг., применялся генеральный тариф по импорту, составлявший 50% . В США в течение почти 100 лет, с 1865 г. по начало 1940-х гг., средний уровень импортных пошлин по облагаемым пошлинами товарам колебался в интервале 40-55%, и лишь в короткий период в течение этого столетия (1913-1927 гг.) опустился до 37-38% . В большинстве германских государств в период проведения ими протекционистской политики (вторая половина XVII в. – начало XIX в.) тарифы были на очень высоком, как правило, запретительном уровне . В России в царствование Николая I импортные пошлины по облагаемым товарам также были выше 40%. Во время второй волны индустриализации (конец XIX в.) уровень импортных пошлин в большинстве стран Европы и в России также был установлен на высоком уровне – от 40% и выше.

Указанные системы протекционизма действительно привели к настоящим экономическим «чудесам» - Промышленной революции в Англии, «германскому экономическому чуду», превращению Соединенных Штатов в мирового промышленного лидера (вопреки прогнозам либеральных экономистов, которые в эпоху Листа пророчили США судьбу «сельскохозяйственной нации»). Поэтому данные системы протекционизма и принятый ими уровень импортных пошлин (40-60%), несомненно, были весьма успешными и эффективными. Да и Лист свои рекомендации тоже делал на основе накопившегося к тому времени опыта. Поэтому можно утверждать, что данное положение, обосновывающее уровень пошлин в размере 40-60% на стадии создания конкурентоспособной промышленности, является не просто теорией, а теорией, многократно проверенной на практике.

Что касается опыта последних десятилетий, прошедших после Второй мировой войны, то его сложно оценить в том отношении, что мы нигде не видим сколько-либо долговременной и постоянной покровительственной системы, подобной тем, какие существовали на Западе в XVIII-XIX вв. Кроме того, в этот период прослеживается все более явная тенденция к применению нетарифных методов протекционизма – ввиду все усиливающейся критики тарифного покровительства, инициированной, главным образом, Соединенными Штатами. Однако в тех случаях, когда действительно требовалось придать мощный импульс экономике и промышленности для ускорения их развития, и когда государства отваживались применять в этих целях тарифный протекционизм, то ими были установлены очень высокие импортные пошлины, превышавшие 50%. Подобные примеры мы видим в ряде стран Западной Европы в 1945-1960 гг. и в Китае на первом этапе рыночных реформ, начавшихся в 1978 году (см. статью «Влияние свободной торговли и протекционизма на развитие промышленности и благосостояние »). В обоих случаях следствием установления высоких импортных пошлин стал беспрецедентно быстрый рост промышленности и экономики, соответственно, стран Западной Европы и Китая.

2.6. Уровень эффективной таможенной защиты

Помимо такого простого показателя уровня таможенной защиты как размер пошлины по отношению к стоимости товара, практика протекционизма на Западе выработала и более сложный показатель - уровень эффективной таможенной защиты . Он рассчитывается по следующей формуле:

g = (t o – t i) / a , где

g – уровень эффективной таможенной защиты,

t o – размер импортной пошлины (в денежном выражении), уплачиваемой с единицы данного вида изделия при его импорте (tariff on the output),

t i – сумма пошлин, уплачиваемых при импорте сырья и комплектующих для производства единицы данного вида изделия внутри страны (tariff on the input),

a – стоимость, добавленная в процессе производстве единицы данного вида изделия внутри страны (added value).

Применение данной формулы можно иллюстрировать следующим примером. Предположим, стоимость данного изделия внутри страны составляет 100 рублей, при этом стоимость сырья и комплектующих составляет 60 рублей (следовательно, добавленная стоимость - 40 рублей). В стране вводится таможенный тариф, при котором импортная пошлина на готовое изделие составит 20%, а средняя пошлина на сырье и комплектующие – 10%. Соответственно, расчет с применением указанной формулы даст следующие результаты: t o - 20 рублей, t i - 6 рублей, a – 40 рублей, (t o – t i) - 14 рублей, g – 35%. Расчет показывает, что данное производство, то есть производство именно этого изделия из этих импортных комплектующих с указанной величиной добавленной стоимости имеет эффективную таможенную защиту в размере 35% по отношению к аналогичному производству за рубежом .

Смысл данного показателя (g) состоит в том, что все производства приводятся к общему знаменателю – размеру добавленной стоимости, создаваемой в процессе производства. Расчет g может, например, показать, что в случае когда пошлины на импорт легковых автомобилей составляют 25%, а на импорт узлов и комплектующих для автомобилей – 0%, уровень эффективной таможенной защиты (g) в отношении «отверточной сборки» автомобилей может раз в 100 превысить соответствующий показатель для автомобильного завода полного профиля, имеющего свое производство узлов и деталей: ведь размер добавленной стоимости, создаваемой в процессе «отверточной сборки», будет в 100 или более раз меньше добавленной стоимости, создаваемой автозаводом полного профиля. Отсюда может следовать вывод о том, что уровень таможенной защиты при существующих в России пошлинах на автомобили и комплектующие слишком высок для стимулирования «отверточной сборки» (т.е. для ее стимулирования был бы достаточен и более низкий уровень g), но слишком низок для поощрения создания в стране автозаводов полного профиля. Следовательно, использование данного показателя приводит к выводу о том, что при таком уровне таможенных пошлин на готовые автомобили и комплектующие, какой Россия имеет сегодня, зарубежные производители вряд ли будут создавать здесь автозаводы полного профиля, они ограничатся «отверточной сборкой» и производством лишь отдельных узлов и деталей (например, шин), в отношении которых у России имеются конкурентные преимущества; и что для стимулирования дальнейшего развития автомобилестроения необходима перестройка системы таможенных пошлин.

Данный показатель (уровень эффективной таможенной защиты) может быть применен как в аналитических работах, так и при введении в России нового протекционистского таможенного тарифа, который потребует сравнительного анализа уровня таможенной защиты тысяч наименований товаров и изделий и выстраивания такой системы, которая будет стимулировать не просто современное производство, а производство добавленной стоимости. Иными словами, система должна стимулировать не вынесение в страну из-за границы отдельных операций (конечная сборка продукции, аутсорсинг 1-2 видов промежуточных работ, добыча и обогащение сырья для зарубежной обрабатывающей промышленности и т.д.), а создание в стране отраслей полного цикла, включающих глубокую переработку сырья и все основные стадии в производстве готовых изделий.

2.7. Минимизация инфляционного эффекта

Введение таможенных пошлин первоначально может привести к росту цен на импортные товары, поскольку импортерам придется их повысить на размер уплачиваемых таможенных пошлин. Этот первоначальный инфляционный эффект по мере развития собственной промышленности должен смениться обратным явлением – товары собственного производства будут становиться дешевле и стоить дешевле импортных. Как писал Фридрих Лист:
«Потеря, причиненная нации таможенными пошлинами, выражается в некоторой стоимости, зато нация в результате приобретает силы, при посредстве которых она становится навсегда способной производить неисчислимое количество стоимостей…
Верно, что ввозные пошлины сначала вызывают вздорожание промышленных изделий; но также верно и то, …что нация, способная к значительному развитию промышленности, с течением времени может вырабатывать эти изделия сама дешевле той цены, по какой они могут ввозиться из-за границы» (с. 57, 195).

Вместе с тем, в стране, у которой слабо развито собственное производство потребительских товаров (как, например, в современной России), торговая наценка даже при отсутствии системы протекционизма составляет значительную часть цены (как показывают соответствующие исследования, в некоторых случаях она может составлять до 75% розничной цены). Отсутствие конкуренции импорту со стороны отечественной продукции аналогичного качества может способствовать монополизму торговых посредников (импортеров, оптовых и розничных торговцев), установивших контроль над импортом и сбытом соответствующих товаров и стремящихся максимизировать свою часть торговой прибыли. Поэтому создание собственного массового производства, то есть появление десятков независимых производителей аналогичных товаров внутри страны, может создать конкурентную среду и разрушить монополизм торговых посредников, а это может способствовать существенному снижению цен уже через несколько лет после введения системы протекционизма:

Любимым аргументом либеральных экономистов со времен Адама Смита является тезис о том, что свободный беспошлинный импорт является благом для потребителей, поскольку сильно удешевляет потребительские товары, а протекционизм, наоборот, удорожает товары и невыгоден потребителям. Однако в действительности это не так. Только собственное производство, а не импорт, действительно по-настоящему удешевляет товары для потребителей. Но кроме этого, собственное производство дает работу миллионам людей, то есть оно и создает тех самых потребителей, о которых так пекутся либеральные экономисты, без этого потребителей нет, а есть люмпены, живущие случайным заработком.

Вышесказанное можно подтвердить множеством примеров. Например, всем россиянам хорошо известно, что в Германии или Италии можно купить качественную одежду (например, мужской или женский костюм, пальто, куртку и т.д.) или обувь по цене, раза в два, а то и в 4-5, ниже, чем в Москве. Между тем, импортная пошлина в России на эти товары сегодня очень низкая – 10-20%. Таким образом, всю остальную маржу (от 100 до 300%) сегодня «съедают» разнообразные торговые посредники, которые занимаются импортом и последующей реализацией товара. Где же здесь тот выигрыш для российского потребителя, о котором так любят рассказывать либеральные экономисты? На самом деле выигрыш получают итальянские и немецкие потребители, и только потому, что в Италии и Германии хорошо развито местное производство добротной качественной одежды. Местные производители напрямую, минуя всех посредников, поставляют одежду в розничную торговлю, поэтому она в разы дешевле, чем та же одежда, но уже привезенная через цепочку посредников в Москву. Но помимо этого, на этих местных производствах в Германии и Италии заняты сотни тысяч людей, которые, прежде чем стать потребителями, сначала участвуют в процессе производства и получают зарплату, делающую их потребителями. А в России в легкой промышленности пока нет ни тех, ни других – собственного производства почти нет, и поэтому сотни тысяч людей лишены работы и возможности получать нормальную зарплату и стать нормальными потребителями. А потребители, занятые в других отраслях, не могут найти в России хорошую одежду по доступным ценам и ездят в Западную Европу на шоп-туры, тратя свои деньги за границей. Вот конкретный пример того, как работают в практике законы либеральной экономики – противоположно тому, что утверждают либеральные экономисты.

Данный пример показывает, что торгово-посредническая наценка в условиях торгового или внешнеторгового монополизма может составлять 300% и более от цены производителя. Такие же результаты дают и специальные исследования, проводившиеся в Москве в отношении товаров розничной торговли. Поэтому по сравнению с этим чудовищным обманом потребителя, который имеет место в условиях либеральной экономики и который является результатом роста монополизма в торговле, усугубляемого уничтожением отечественной промышленности (чему способствует либеральный экономический режим), речь идет лишь о небольшом одноразовом повышении цен после введения системы протекционизма, за которым уже очень скоро последует понижение или настоящий обвал цен.

Кроме того, есть приемы, позволяющие минимизировать или совсем устранить этот первоначальный инфляционный эффект . Например, при введении покровительственной системы можно растянуть повышение импортных пошлин на несколько лет. Так, вместо того чтобы сразу увеличить пошлину на 40%, целесообразно повышать ее ежегодно на 8-10% в течение 4-5 лет. При этом необходимо заранее обнародовать точное расписание предстоящих повышений пошлин на 4-5 лет вперед, с указанием сроков и размеров изменения пошлин. Тогда предприниматели, не дожидаясь завершения этого процесса, начнут инвестировать в создание собственных импортозамещающих производств – и вместо импортных товаров на рынке появится масса отечественных и более дешевых.

Второй механизм состоит, например, в том, чтобы одновременно с повышением импортных пошлин постепенно снижать, а затем и вообще отменить налог на добавленную стоимость (НДС) для товаров отечественного производства . Ведь сбор таможенных пошлин в условиях покровительственной системы может, особенно на первом этапе, стать источником довольно значительных бюджетных поступлений.

В свою очередь, снижение НДС или иных внутренних налогов создаст дополнительные стимулы для создания импортозамещающих производств. Но это может также привести к снижению цен на отечественные товары на фоне повышения цен импортных товаров - что ослабит возможное недовольство населения. В то же время уменьшение поступлений в бюджет от сбора НДС/внутренних налогов будет, по крайней мере частично, компенсировано резко возросшими поступлениями таможенных сборов.

В дальнейшем, когда меры протекционизма приведут к значительному росту производства, последний будет генерировать все большее увеличение доходов бюджета. В свою очередь, это увеличение доходов с лихвой компенсирует те небольшие потери в доходах, которые может понести бюджет на начальном этапе введения покровительственной системы вследствие уменьшения НДС/внутренних налогов.

Конечно, даже с учетом этих мер, небольшого инфляционного скачка на начальном этапе введения покровительственной системы, возможно, не удастся избежать. Поэтому, прежде чем вводить эту систему, населению необходимо объяснить смысл осуществляемых мер, каков будет их результат в первые годы и в последующие годы, когда ожидается кардинальное улучшение ситуации в экономике.

3. Влияние протекционизма на рождаемость и рост населения

В книгах трилогии «Неизвестная история» был сделан вывод о том, что протекционизм способствует увеличению рождаемости и роста населения, о чем свидетельствует опыт стран, вводивших систему протекционизма, в сравнении с теми странами, которые этого не делали:

Прежде всего, это относится к эпохе протекционизма в Англии (1690-1820 гг.), где рождаемость выросла с 3-4 детей на женщину в середине XVII в. до 6 детей в начале XIX в. (см. График 3 в главе IX).

Во вторых, это относится к Германии и Австрии, где рост населения после введения покровительственной системы во второй половине XVII в. также резко ускорился. Так, по данным К.Кларка, население Германии и Австрии выросло с 12 млн. человек в 1650 г. до 31 млн. в 1830 г., хотя до 1650 г. оно не только не росло, а сокращалось .

В то же самое время во Франции, которая не вводила у себя в указанные столетия системы протекционизма, рождаемость в течение XVIII-XIX вв. неуклонно снижалась и, как это отражено на Графике 4 в главе IX, в начале XIX в. составляла всего лишь 3-4 ребенка на женщину, против 6 детей в Англии. Одним из результатов данного феномена стало изменение в соотношении численности указанных трех наций. В середине XVII в. Франция по размерам своего населения (20 млн. человек) превосходила Великобританию, Германию и Австрию, вместе взятых. В дальнейшем население во Франции росло намного медленнее, чем в указанных трех странах, и в начале XX в. по численности населения и Германия, и Великобритания, каждая по отдельности, превосходили Францию .

Аналогично в России вскоре после введения системы протекционизма, в 1830-е годы, произошел резкий перелом прежней тенденции к относительно медленному росту населения, и начался очень быстрый его рост, продолжавшийся до 1917 года .

Следует отметить, что одной из главных целей покровительственной системы в странах Севера Европы (Англии, Пруссии, Австрии, Швеции) в указанную эпоху было стимулирование роста населения. Эта цель была официально провозглашена в рамках проводившейся политики протекционизма (или, как его называют историки применительно к той эпохе, меркантилизма). В основе такого подхода лежало убеждение в том, что покровительственная система способствует увеличению населения, а, следовательно, и всего, что составляет силу государства – его экономического благосостояния, военной мощи и т.д. Как видим, имеющиеся сегодня демографические данные в целом подтверждают верность этой системы взглядов.

Существует несколько причин (или несколько объяснений) того, почему протекционизм способствует росту рождаемости и естественного прироста населения, которые более подробно рассматриваются в Разделе 3 настоящей книги. Одна из них состоит в том, что протекционизм защищает население от товарных и финансовых спекуляций, которые неизбежно возникают в эпоху глобализации, и, в целом, от экономической нестабильности, характерной для такой эпохи (см. Главу IV). Именно через механизм международных спекуляций и через рост экономической нестабильности глобализация и оказывают отрицательное влияние на демографию; а покровительственная система, наоборот, устраняет это негативное влияние.

Вторая причина заключается в том, что протекционизм способствует ускорению экономического роста в стране и как следствие – росту занятости населения и уменьшению безработицы, что приводит к росту рождаемости и снижению смертности. Это тоже подтверждается целым рядом исторических примеров и фактов, многие из которых уже были приведены выше.

Хорошей иллюстрацией данной взаимосвязи между тремя группами показателей: а) протекционизм/свободная торговля – б) экономический рост/безработица – в) рождаемость/рост населения, - могут служить тенденции, происходившие в странах Западной Европы в течение XX века. Здесь можно четко выделить три периода. Первый период: 1900-е - 1930-е гг.; второй период: 1940-е – 1960-е гг.; третий период: 1970-е – 1990-е гг. В первом и третьем периодах рождаемость была низкой, с тенденцией к дальнейшему понижению, и это было в условиях проведения политики свободной торговли и высокой безработицы. Во втором периоде рождаемость была высокой, и это было на фоне политики протекционизма и низкого уровня безработицы.

Соответствующие факты применительно ко всем трем указанным периодам, касающиеся экономического роста, приводятся в статье «Влияние свободной торговли и протекционизма на развитие промышленности и благосостояние», а данные об изменениях уровня рождаемости в западноевропейских странах в течение XX века приведены на Графике 6. В целом, эти данные свидетельствуют о существовании очень высокой (обратной) взаимосвязи между уровнем безработицы и уровнем рождаемости – чем выше безработица в стране, тем ниже рождаемость, и наоборот .

Так, уровень безработицы в первые годы Великой депрессии (1929-1932 гг.) в странах Западной Европы составлял порядка 20-30% , а средняя рождаемость в Великобритании и Франции упала к началу 1930-х гг. до рекордно низкого уровня - 1,8-2,0 ребенка на женщину (ниже естественного воспроизводства населения).

Однако уже в начале 1940-х гг. тенденция к падению рождаемости в Великобритании, Франции и Германии переломилась и сменилась обратной тенденцией. Начиная с 1946 г. вплоть до конца 1960-х гг. средняя рождаемость здесь установилась на высоком уровне: 2,2-2,8 ребенка на женщину. Соответственно, в течение всего этого периода, когда в этих странах проводилась политика протекционизма, безработица была очень низкой: так, в 1960-е годы в среднем по Западной Европе она составляла 1,5%, а в ФРГ - всего лишь 0,8% от трудоспособного населения .

После свертывания системы протекционизма в конце 1960-х гг. и перехода к политике свободной торговли рождаемость в этих странах упала, в течение 1970-х гг., до 1,2-1,8 ребенка на женщину – то есть до еще более низкого уровня, чем тот, на котором она была в перерыве между двумя мировыми войнами. Соответственно, параллельно падению рождаемости в указанный период происходил рост безработицы. Так, если в среднем за период 1960-1970 гг. уровень безработицы во Франции, ФРГ и Великобритании составлял 1,4%, 0,8% и 1,6%, то к 1976 г. он достиг в этих странах соответственно 4,4%, 3,7% и 5,6% , и с тех пор держался на приблизительно том же уровне, с тенденцией к дальнейшему повышению. К этому же моменту (к 1976 г.) рождаемость в указанных странах упала до исторического минимума, и в дальнейшем сохранялась на таком же или еще более низком уровне (см. график).

Ряд других данных и фактов, приводимых в Разделе 3, подтверждает существование взаимозависимости между проводимой государством экономической политикой (протекционизм/свободная торговля) и рождаемостью. Всё это позволяет заключить, что падение рождаемости в Западной Европе, начавшееся в конце 1960-х – начале 1970-х гг., является не случайным, а закономерным явлением, и переход в этих странах от покровительственной к либеральной политике, произошедший во второй половине 1960-х гг., - одна из основных причин данного явления.

Вторую причину роста безработицы (и как результат – падения рождаемости) в европейских странах в последние десятилетия можно усматривать в массовой иммиграции, приобретшей в условиях современной глобализации гигантские масштабы. Несомненно, приток иммигрантов усиливает напряженность на рынке труда и способствует росту безработицы среди коренного населения Европы. И хотя массовая иммиграция возникла не сама по себе, а является непосредственным следствием глобализации (подробнее см. Теорию глобализации), отметим, что возникновению явления массовой иммиграции в Западной Европе и США, несомненно, способствовало произошедшее в этих странах ослабление прежних жестких ограничений, препятствовавших въезду иммигрантов.

Так, немецкие власти в 1960-е гг. дали «зеленый свет» турецкой иммиграции в ФРГ. Американские власти в те же годы отменили прежнюю жесткую систему квотирования иммигрантов. Англия и Франция примерно в тот же период разрешили беспрепятственный въезд на свою территорию жителям своих бывших колоний в Африке и Азии. Следствием стал беспрецедентный рост направляющегося в эти страны потока иммиграции, который, в свою очередь, привел к еще большему росту проблемы безработицы и к тем эксцессам и росту социальной напряженности в связи с иммиграцией, которые наблюдаются в странах Запада в последние десятилетия.

Из этого следуют следующие выводы. Во-первых, если бы в странах Западной Европы и Северной Америки не был в конце 1960-х годов отменен таможенный протекционизм и если бы примерно в это же время не была свернута система, защищавшая эти страны от избыточной иммиграции, то эти страны не имели бы тех острых проблем, которые они имеют сегодня: экономической нестабильности, высокой безработицы, низкой рождаемости, старения населения и массовой нелегальной иммиграции на фоне постепенного разрушения национальной промышленности.

Второй вывод состоит в том, что помимо системы таможенного протекционизма, на демографический рост и рождаемость влияет еще и иммиграционный протекционизм. Иммиграционная система, препятствующая чрезмерной и нелегальной иммиграции, защищает страну не только от притока иммигрантов, но и от высокой безработицы, которая будет неизбежным следствием такого притока. А отсутствие высокой безработицы является фактором, благоприятно влияющим на рождаемость.

Следовательно, система протекционизма не должна ограничиваться только таможенным регулированием и только сферой экономики. Она должна включать и защиту от нелегальной и чрезмерной иммиграции , пагубно влияющей на экономическое и демографическое положение в стране. Описанные выше закономерности касаются любых стран, в том числе Россию, где число иммигрантов, по оценкам, достигает 10 млн. человек.

Система иммиграционного протекционизма в прошлом существовала в США и Западной Европе и доказала свою эффективность. Поэтому при построении такой системы в любой стране лучше всего использовать имеющийся опыт. Эта система должна включать квотирование въезда иммигрантов, контроль за ними, борьбу с разными видами этнической коррупции и преступности, включая специальные отделы по борьбе с этнической преступностью и т.д.

4. Роль протекционизма в государственном и национальном строительстве

Фридрих Лист писал в своем труде о важной роли наций и национального строительства в развитии человеческой цивилизации:

«Подобно тому как отдельный человек, только благодаря нации и в недрах нации, достигает умственного образования, производительной силы, безопасности и благосостояния, так и человеческая цивилизация в целом немыслима и невозможна иначе, как при посредстве развития наций» (с. 223)

Это мнение Листа разделяет множество историков, которые утверждают, что именно строительство национальных государств в Европе во втором тысячелетии н.э. явилось тем решающим отличием современной эпохи от древних и древнейших эпох, благодаря которому современная европейская цивилизация смогла достичь необычайных высот в освоении культуры, науки и техники, в развитии экономики и промышленности – высот, позволивших всему миру приобщиться к достижениям современной цивилизации. Великие государства существовали и в древности – Римская империя, Вавилон, Византия и т.д., но все они были рыхлыми многонациональными империями; великие национальные государства – это достижение современной европейской цивилизации (см. «Теория национального государства » в разделе «Социально-историческая концепция»). Именно о защите крупных национальных государств (которые он называет «великими нациями») при помощи политики протекционизма и пишет Фридрих Лист. Не случайно сама его книга и описанная им экономическая система названы национальной политэкономией - в противовес «космополитической (мировой) политэкономии» Адама Смита и его последователей (Ф.Лист, с. 174)

В частности, Лист пишет о том, что жизнеспособны только большие нации, обладающие значительным населением и территорией; большую важность для нации имеет выход к морю и наличие естественных границ – это имеет большое значение для организации эффективной таможенной защиты (с. 224-225). , по его мнению, важен не только для развития промышленности, но и для промышленного воспитания нации, большую роль в развитии экономики страны играет также интеллектуальное развитие нации (с. 54, 209). Он указывает на важную роль протекционизма в развитии производительных сил нации, складывающихся из развития промышленности, сельского хозяйства, образования, культуры, науки и государственных институтов, и подчеркивает роль этих институтов в развитии благосостоянии всех индивидуальных членов общества:

«Нигде труд и бережливость, дух изобретательности и предприимчивости отдельных лиц не создавали ничего великого там, где они не находили опоры в гражданской свободе, учреждениях и законах, в государственной администрации и внешней политике, а главным образом в национальном единстве и могуществе» (с. 162)

Все эти основные положения теории протекционизма совершенно не утратили своего значения сегодня. Скорее, наоборот, в современных условиях роль наций и, в особенности, роль крупных национальных государств неизмеримо возрастает. Только такие государства обладают достаточной политической самостоятельностью и экономической самодостаточностью (емким внутренним рынком, сырьевыми ресурсами, возможностью создать многоотраслевую экономику) – необходимыми элементами, без которых невозможно рассчитывать на построение национальной экономической модели, альтернативной нынешней глобальной модели, доказавшей свою неэффективность.

Вместе с тем, несмотря всю эту довольно целостную концепцию национально-государственного строительства, Лист ограничивает свою систему протекционизма только задачей построения промышленности. По его мнению, если нация уже построила конкурентоспособную промышленность, получившую превосходство над другими странами (как Англия к середине XIX в.), то политика протекционизма ей уже более не нужна – ведь такой нации уже не угрожает иностранная конкуренция (с. 57). Здесь ощущается некоторое противоречие между той ролью, которую Лист отводит протекционизму в национально-государственном строительстве в одних разделах книги и той ограниченной ролью (в создании конкурентоспособной промышленности), которую он отводит этой политике в других разделах. Возможно, это самоограничение было вызвано опасениями автора войти в слишком сильное противоречие к безраздельно господствовавшей в то время и набиравшей силу либеральной школе Адама Смита (то, в чем сам Фридрих Лист упрекал французского экономиста Шапталя и других сторонников протекционизма).

Последующие события показали ошибочность точки зрения, согласно которой Англии, получившей превосходство над другими странами в развитии своей экономики и промышленности, протекционизм был уже якобы не нужен.

Открытие Великобританией своей экономики для внешней конкуренции в течение XIX в., в конечном счете, оказало ей самой «медвежью услугу». Конечно, благодаря этому ей удалось в какой-то момент заставить многие страны также открыть свою экономику для английских товаров, что способствовало росту британского экспорта и процветанию Англии в середине столетия. Но до многих государств: США, Германии, России, Италии, Франции и т.д., - в конечном счете, дошла суть происходящего, и они ввели высокие таможенные пошлины, защитив свои внутренние рынки. Эта протекционистская защита снизила риск инвестирования и привела к бурному строительству новых предприятий и целых новых отраслей в этих странах, в то время как в самой Великобритании, открытой для внешней конкуренции, эти стимулы отсутствовали, поэтому, как пишет Д.Белчем, «фирмы не желали брать на себя риск и расходы по внедрению инноваций» .

Между тем, кризис поразил не только английскую промышленность, но и сельское хозяйство. Так, производство зерна в Великобритании с 1865/74 по 1905/14 гг. сократилось на 26%, несмотря на рост населения, и страна превратилась в крупного импортера этого основного вида продовольствия. В то же самое время Германия, несмотря на примерно такие же природно-климатические условия, что были в Англии, но благодаря покровительственной политике за тот же период увеличила производство зерна в 2,2 раза и по объемам его производства в 1905/14 гг. превысила Великобританию почти в 9 раз .

Нечто подобное происходит в последние десятилетия и с США. Отказ от политики протекционизма с конца 1960-х гг. (ранее США непрерывно следовали этой политике в течение 100 лет) привел к наблюдаемой в последние десятилетия деиндустриализации Америки, – этой некогда самой мощной промышленной державы мира, - и к начавшемуся размыванию среднего класса, то есть к целому комплексу экономических и социальных проблем.

Из вышеизложенного вытекает, что систему протекционизма необходимо рассматривать как постоянную систему , жизненно необходимую для защиты экономики страны, ее населения, а также всего государства и нации, сформировавшейся в рамках этого государства. Ошибочно ее рассматривать лишь как временную систему, служащую каким-то узким целям на ограниченном отрезке времени, будь то создание конкурентоспособной промышленности или выход из экономического кризиса. Здесь необходимо развить далее идею Ф.Листа, который критиковал взгляды либеральной школы, признававшей допустимость протекционизма лишь на коротком отрезке времени:

«…смешно в самом деле предоставлять нации, для усовершенствования какой-либо важной отрасли промышленности или целой группы отраслей, лишь несколько лет, подобно какому-нибудь мальчику, которого отдают на несколько лет на обучение к сапожнику…» (с. 357)

Развивая эту идею, следует написать: смешно, в самом деле, предоставлять государству лишь несколько десятилетий для его бескризисного развития, и ради этого совершать целую экономическую (а также социальную и идеологическую) революцию, которую несет с собой внедрение системы протекционизма – а по истечении этих десятилетий опять демонтировать последнюю и наблюдать разрушение всего ранее созданного (что ранее происходило в Великобритании, а теперь происходит в США). Не лучше ли сразу подумать о том, чтобы создать такую систему протекционизма, которая просуществует несколько столетий и обеспечит государству и нации неуклонное экономическое и интеллектуальное развитие, выведет ее в число самых передовых наций мира и обеспечит ее процветание в течение всего этого долгого времени?

Важность и необходимость такой постоянной политики или системы протекционизма для процветания государства и его экономики в книгах трилогии были доказаны не только на исторических примерах, но и обоснованы теоретически. В частности, было показано, что неизбежным следствием глобализации (которая происходит не только сегодня, но имела место в самые разные исторические эпохи) является экономическая нестабильность, рост спекуляции и финансовых махинаций, увеличение миграций населения и прочие негативные изменения в социально-экономической области, которые, как правило, сопровождаются негативными тенденциями и в духовно-культурной сфере: падение нравственности и культурного уровня населения, распространение невежества, мистицизма, ложных учений и массовых заблуждений. Однако их влияние на страну может быть устранено или существенно уменьшено в результате правильной системы протекционизма – таможенного, иммиграционного, валютно-финансового, культурного, идеологического и других его видов.

Так, валютно-финансовый протекционизм применялся многими странами в прошлом в течение длительного времени, да и сегодня некоторые его элементы сохраняются. Например, некоторые виды банковских переводов на Западе тщательно контролируются центральными банками; коммерческим банкам регулярно рассылается «черный список» фирм, подпавших под подозрение в связи с «отмыванием денег» криминального характера, коррупцией и т.д. В прошлом меры валютно-финансового протекционизма в этих странах включали также валютные ограничения в отношении крупных денежных переводов неторгового характера – спекулятивных финансовых капиталов (т.н. «горячих денег»), которые могут оказывать негативное влияние на экономику, финансовое положение страны и курс национальной валюты. Сегодня эта проблема приобретает все большую актуальность и ставит необходимость введения соответствующих мер валютного протекционизма (ограничений на крупные денежные переводы неторгового характера за границу), служащих борьбе с международной спекуляцией, а также финансового протекционизма, целью которого является борьба не только с внешними спекулятивными и мошенническими сделками в финансовой сфере, инициированными из-за рубежа, но и с внутренними. Сегодня размах финансовых спекуляций и финансового мошенничества таков, что он становится препятствием для экономического роста и развития, поэтому данные меры необходимы. Но, как и все другие меры протекционизма, они не должны быть временными, а должна быть создана постоянно действующая система этих мер и контроля за их выполнением.

В ряде западноевропейских стран действует протекционизм в области культуры – например, в некоторых странах запрещено употребление в СМИ без необходимости иностранных слов - если имеется соответствующее слово в родном языке (подробнее о протекционизме в отношении СМИ, национальной культуры, государственной идеологии, образования, науки, а также финансовой спекуляции (см. раздел «Программа НаДо »).

Как видим, в странах Запада за последние столетия был накоплен большой опыт протекционизма, который и позволил им построить успешное общество и развитую экономику. То, что сегодня этот опыт большинством этих стран отрицается, не означает, что другие страны не должны его использовать. В целом та роль, которую сыграл протекционизм в истории становления и развития национальных государств Запада и то успешное развитие, которое он им обеспечил в периоды своего существования, вкупе с изложенными выше теоретическими аргументами, позволяют сделать следующий вывод. Система протекционизма – это важный, а в современную эпоху - необходимый элемент государственного и национального строительства. Только система протекционизма может обеспечить государству долговременное устойчивое развитие и процветание, а нации – стабильность и социальный мир. Усилия людей с государственным мышлением, экономистов, социологов, политологов должны быть направлены на то, чтобы разработать для своего государства наиболее совершенную систему протекционизма, причем, не ограничивающуюся лишь сферой торговли и промышленности, а охватывающую все упомянутые выше сферы.

5. Система протекционизма и режим национальной демократии в экономике

Было бы наивным полагать, что система протекционизма является панацеей от любых проблем, с которыми может столкнуться экономика страны. Эта система является важным, но не единственным условием успешного экономического развития. Так, экономическая история свидетельствует о том, что страны, проводившие протекционистскую политику, не смогли избежать такой проблемы как монополизация экономики:

Так, быстрая индустриализация Германии и экономический рост в конце XIX – начале XX в. сопровождались резкой концентрацией капитала. Число картелей и иных монополистических объединений в германской промышленности выросло с 210 в 1890 г. до 600 в 1911 г., а некоторые из них превратились в крупные монополии. Например, Рейнско-Вестфальский каменноугольный синдикат контролировал около 98% добычи угля в этом районе и 50% в остальной Германии. Все сталелитейные заводы страны объединились в гигантский Стальной трест, в электротехнической отрасли господствовали две крупные монополии (Siemens и AEG), в химической – три концерна (Bayer, Agfa, BASF), на долю которых приходилось две трети мирового производства анилиновых красителей. В 1909 г. девять берлинских банков контролировали 83% всего банковского капитала Германии .

Такие же проблемы возникли в этот период у США. Например, только в период с 1 января 1899 г. до 1 сентября 1902 г. в США было образовано 82 треста, а общее количество трестов в стране выросло с 60 в 1890-х годах до 250 в 1900-х годах . Именно с крупными промышленными трестами и корпорациями были связаны наиболее известные факты монопольного диктата и ограничения конкуренции. По данным американского экономиста С.Уилкокса, к 1904 г. 26 американских трестов контролировали 80% или более промышленного производства в своей отрасли, а 8 крупнейших корпораций, среди которых были Standard Oil, American Tobacco, International Harvester, American Sugar Refining, American Can и другие, контролировали 90% или более производства в своей отрасли .

После того как в промышленности или других секторах экономики страны складывается такой высокий уровень монополизации, как в приведенных примерах, система протекционизма, как правило, перестает быть эффективной – вместо стимулирования экономического роста она начинает стимулировать рост прибылей монополистов за счет массы потребителей. Если в отрасли доминируют 1-2 компании и диктуют потребителям свои цены при отсутствии реальной конкуренции со стороны других производителей, то введение высоких импортных пошлин на такую продукцию приведет лишь к негативным последствиям. Монополии получат повод и возможность еще более взвинтить цены - на размер импортных пошлин - но не получат при этом никакого стимула к развитию производства: ведь это противоречит самой природе монополии.

Таким образом, покровительственная система может быть эффективной только в условиях экономической демократии – ситуации, обратной монополизму, когда в экономике господствуют не монополии, а средние предприятия, создающие конкурентную среду, способствующую быстрому экономическому росту. Именно поэтому экономическая и социальная модель, описанная в трилогии «Неизвестная история», названа режимом национальной демократии, а соответствующая теория названа теорией национальной демократии . Эта экономическая и социальная модель состоит их двух основных элементов - системы протекционизма и системы экономической демократии – господства среднего и малого бизнеса.

В истории стран Запада были эпохи, когда удавалось переломить тенденции к монополизму и установить режим национальной демократии. Одна из таких эпох – эпоха конца Английской революции, когда одновременно с введением покровительственной системы англичанам удалось побороть монополизм, процветавший под властью Стюартов.

Так, одним из основных требований, выдвигавшихся левеллерами и другими революционными партиями в ходе первого этапа Английской революции (1641-1660 гг.) было устранение монополий и обеспечение свободы предпринимательства. И это было одной из первых мер, осуществленных вигами после Славной революции 1688 г. Были уничтожены не только монопольные права отдельных частных компаний, но и крупные государственные монополии: Mines Royal, Mineral and Battery Works, Merchant Adventurers, Royal African Co. и другие . Осуществление этих мер вызвало появление в последующие годы тысяч новых независимых предприятий – то есть привело к экономической демократии, расцвету малого и среднего бизнеса.

Похожая картина сложилась в США в первые десятилетия XX века, когда появились признаки монополизации экономики. Первый «раунд» борьбы с монополизмом был проведен американским президентом Теодором Рузвельтом (1901-1909 гг.). В результате принятых им мер компания Standard Oil была расчленена на 8 самостоятельных нефтяных компаний, что в дальнейшем дало возможность резко изменить структуру отрасли. Если ранее эта гигантская монополия контролировала более 90% нефтепереработки в стране, то спустя 20-30 лет в США было более 1000 нефтеперерабатывающих компаний, ни одна из которых не имела монопольных позиций в отрасли. Такая же судьба постигла 7 из 8 крупнейших корпораций, монополизировавших более 90% производства в своей отрасли, в том числе American Tobacco, International Harvester и другие поименованные выше .

Еще более решительная война с монополизмом развернулась в США в эпоху Франклина Рузвельта (1933-1944 гг.). Убедившись, что все опробованные им средства не помогают экономике выйти из Великой депрессии, он разработал и начал осуществлять, начиная с 3 года своего президентства, новый пакет мероприятий, который историки называют «вторым новым курсом», в отличие от «первого нового курса» первых лет его президентства . Суть «второго нового курса» состояла в том, что Рузвельт объявил войну монополиям и крупной собственности.

Первый удар был нанесен по монополиям в энергетике, где было наибольшее число злоупотреблений, связанных с монополизмом. В этой отрасли существовало несколько десятков холдинговых компаний, которые контролировали местных дистрибьюторов электроэнергии и газа, им же принадлежали электростанции и много компаний из других отраслей. При этом 5 самых крупных компаний контролировали половину производства электроэнергии в стране. В соответствии с принятым в 1935 г. законом (Public Utilities Holding Companies Act), все эти холдинговые компании подлежали в течение последующих 4 лет тотальной проверке со стороны государства, после чего те из них, которые не вписывались в установленные в законе критерии, подлежали расформированию на более мелкие компании .

Проверка деятельности энергетических холдинговых компаний, проведенная в соответствии с этим законом, вскрыла вопиющие злоупотребления в их деятельности. Выяснилось, что хотя эти компании привлекали значительные средства с фондового рынка, но, как правило, контрольный пакет акций все равно оставался у узкой группы лиц, которая и управляла их деятельностью, прежде всего, в своих собственных интересах. Так, с одной стороны, эти компании устанавливали искусственно завышенные тарифы на электричество и газ. А с другой стороны, они имели очень низкую прибыль, поскольку вся она «съедалась» различными дочерними компаниями, которые нередко и создавались именно для того, чтобы, под видом оказания тех или иных услуг, переводить прибыль холдинговой компании в карманы контролирующей ее узкой группы лиц. В результате всех этих махинаций страдали и потребители, вынужденные платить завышенные цены, и мелкие инвесторы, купившие акции этих компаний на фондовом рынке и не получавшие своей доли прибыли .

Официальные расследования показали, что фактическая годовая прибыль некоторых из этих компаний достигала 70% от стоимости их активов и 300-400% в расчете на произведенные инвестиции. Однако почти вся она «пряталась» и «уводилась» под видом оказания услуг со стороны различных строительных, сервисных, управленческих и финансовых структур. Такая система позволяла им также без большого труда получать разрешение правительства на повышение тарифов на электричество и газ, которое всякий раз обосновывалось (фиктивным) ростом эксплуатационных затрат .

В результате деятельности правительственной комиссии девять крупнейших холдинговых компаний, которым принадлежало около 60% всех активов в отрасли, подверглись принудительному дроблению и реструктуризации, остальные компании сделали это самостоятельно. В результате число компаний в отрасли увеличилось на порядок – к середине 1940 г. было зарегистрировано 144 новые компании, оказывающие услуги электро- и газоснабжения, с прозрачной структурой и понятными строго определенными функциями .

Это была не единственная отрасль, подвергшаяся реструктуризации и демонополизации в период администрации Франклина Рузвельта. Такому же дроблению подверглись, например, компании-монополисты в химической отрасли (Dupont, Viscose и ряд других). Грандиозная работа была проведена в отношении строительной отрасли, где выявлялся и устранялся монополизм местных строительных компаний и поставщиков стройматериалов, аналогичная работа проводилась в жилищно-коммунальной сфере. Подверглась анализу и регулированию со стороны государства деятельность различных отраслевых ассоциаций, многие из которых вместо координации профессиональной работы занимались координацией цен и распределяли рынки сбыта, то есть фактически организовывали монополистический сговор. Такая же работа была проведена в области патентного монополизма – выяснилось, что некоторые компании контролировали целые отрасли благодаря обладанию важными патентами на изобретения, чему правительство старалось положить конец .

Итак, мы видим, что экономический режим, установившийся в Англии после Славной революции 1688 г., характеризовался наличием не только покровительственной системы, но еще и экономической демократии. И точно такие же элементы включал экономический режим, существовавший в США сначала во второй половины XIX - начале XX вв., а в дальнейшем, после реформ Франклина Рузвельта, в период с 1940 г. до приблизительно середины 1960-х гг. Именно в указанные периоды в этих странах происходил небывало бурный экономический рост при полном отсутствии кризисов и безработицы, который в Англии получил название «английской промышленной революции», а в США - «американского экономического чуда». Ни в одну другую эпоху, когда эти страны проводили политику свободной торговли или когда их экономику начинали душить монополистические структуры, у них не было ничего подобного. В этом и состоит важнейшее отличие режима национальной демократии от любого другого экономического режима. Создание такого режима должно быть конечной целью экономических реформ по строительству системы протекционизма, ибо только такой режим может обеспечить стране и нации долговременное устойчивое развитие и процветание.

Ф.Лист. Национальная система политэкономии. СПб, 1891, с. 94-102. Далее все ссылки на Листа содержат лишь указание страниц из этой книги.

Wilson C. England’s Apprenticeship, 1603-1763. NewYork, 1984, pp. 236-246

Ibid, pp.165-166, 184

R.Davis, The Rise of Protection in England… p. 308

C.Wilson, Chapter VIII: Trade, Society and the State… p. 554 Russie a la fin du 19e siecle, sous dir. de M.Kowalevsky. Paris, 1900, p.694 См., например: T.Holub. Die Herzoglich-Wuerttembergische Kommerzienduputation 1755. Ein Beitrag zum landesherrlichen Merkantilismus des 18 Jahrhunderts, Stuttgart, 1991, s. 15

B.Mitchell, Depression Decade… p. 174

C.Wilcox, Competition and Monopoly… pp. 94-95

B.Mitchell, Depression Decade… pp. 175-176

C.Wilcox, Competition and Monopoly… pp. 204-212, 291; G.Nutter and H.Einhorn, Enterprise Monopoly in the United States: 1899-1958, New York and London, 1969, p. 63; W.Leuchtenberg, Franklin Roosevelt … pp. 258-259

Протекционизм — экономическое покровительство государства, проявляющееся в ограждении внутреннего рынка ϲʙᴏей страны от проникновения на него иностранных товаров, а также в поощрении экспорта конкурентоспособности товаров на внешних рынках.

Ставит ϲʙᴏей задачей стимулирование развития национальной экономики и ее защиту от иностранной конкуренции путем тарифного и нетарифного регулирования.

В условиях усиливающегося процесса мировой глобализации исключительно важной становится задача по выработке адекватной политики протекционизма в целях повышения конкурентоспособности российских товаров на международном и национальном рынках. Активизация государственной политики в определенных сферах позволит отечественным предприятиям быстрее и эффективнее адаптироваться к посткризисным условиям развития глобальной экономики.

В разные периоды истории государственная экономическая политика склонялась то в сторону ϲʙᴏбоды торговли, то в сторону протекционизма, никогда, правда, не принимая ни одну из экстремальных форм. При этом абсолютно открытой экономики , в процессе функционирования кᴏᴛᴏᴩой без ограничений происходило бы движение товаров, труда, технологий и капиталов через национальные границы, не имело и не имеет ни одно государство . В любой стране правительство регулирует международный оборот ресурсов. Открытость экономики предполагает приоритетный учет национальных экономических интересов.

Дилемма, что лучше — протекционизм, кᴏᴛᴏᴩый дает возможность развиваться национальной промышленности, или ϲʙᴏбода торговли, кᴏᴛᴏᴩая позволяет напрямую сравнивать национальные издержки производства с международными, — предмет многовековой дискуссии экономистов и политиков. В 1950-60-е годы для международной экономики был характерен отход от протекционизма в сторону усиления либерализации и ϲʙᴏбоды внешней торговли. С начала 1970-х годов проявилась обратная тенденция — страны стали отгораживаться друг от друга все более изощренными тарифными и особенно нетарифными барьерами, защищая ϲʙᴏй внутренний рынок от иностранной конкуренции .

Стоит сказать - политика протекционизма преследует следующие цели:

• постоянная защита от иностранной конкуренции стратегических отраслей отечественной экономики (например, сельского хозяйства), в случае ущерба кᴏᴛᴏᴩым страна оказалась бы уязвимой в условиях войны;
• временная защита относительно недавно созданных отраслей отечественной экономики до тех пор, пока они не окрепнут настолько, ɥᴛᴏбы успешно конкурировать с аналогичными отраслями других стран;
• принятие ответных мер при проведении политики протекционизма торговыми партнерами.

Развитие протекционистских тенденций позволяет выделить следующие формы протекционизма:

• селективный протекционизм — защита от конкретного товара, или защита от конкретного государства;
• отраслевой протекционизм — защита определенной отрасли (прежде всего сельского хозяйства в рамках аграрного протекционизма);
• коллективный протекционизм — взаимная защита нескольких объединившихся в союз стран;
• скрытый протекционизм — защита с использованием нетаможенных методов, в т.ч. методов внутренней экономической политики.

Современная политика протекционизма

Государства, проводя протекционистскую политику, используют таможенно-тарифные и нетарифные ограничения.
Стоит отметить, что основная задача правительства в области международной торговли — помочь экспортерам вывезти как можно больше ϲʙᴏей продукции , сделав их товары более конкурентными на международном рынке, и ограничить импорт, понизив конкурентоспособность иностранных товаров на внутреннем рынке . Часть методов государственного регулирования направлена на защиту внутреннего рынка от иностранной конкуренции и относится прежде всего к импорту. Другая группа методов ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙенно имеет ϲʙᴏей целью форсирование экспорта.

Классификация тарифных и нетарифных инструментов политики протекционизма представлена в табл. 1.

Таблица 1. Классификация инструментов торговой политики.

Методы		Инструмент торговой политики	Регулируют преимущественно
Тарифные		Таможенные пошлины
		Тарифная квота
	количественные	Квотирование
		Лицензирование
		Добровольные ограничения
		Государственные закупки
		Требование к содержанию
		местных компонентов
		Отметим, что технические барьеры
		Налоги и сборы
	финансовые	Субсидии экспорта
		Кредитование экспорта

В ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙии с решением Комиссии таможенного союза ЕврАзЭс с 1 января 2010 г. в Республике Беларусь, Республике Казахстан и Российской Федерации введены единая товарная номенклатура внешнеэкономической деятельности таможенного союза (ТН ВЭД ТС) и Единый Таможенный тариф.

Между тем с тарифами связан ряд специфических проблем. Так, ставка тарифа может оказаться настолько высокой, что вообще может перекрыть импорт. Отсюда проблема нахождения оптимального уровня тарифа , обеспечивающего максимизацию национального экономического благосостояния. Средний уровень ставок тарифа в настоящее время составляет 11%. Мало ϶ᴛᴏ или много? Средневзвешенный уровень импортных таможенных тарифов в развитых странах снизился с 40-50% в конце 1940-х гг. до 3-5% в настоящее время. В силу того что Россия собирается вступать в ВТО, 11% — исключительно первый шаг на пути снижения тарифного регулирования.

За последние десятилетия роль таможенных тарифов заметно ослабла . При этом степень воздействия государства на международную торговлю не снизилась, а наоборот, возросла в силу расширения использования нетарифных ограничений . В наибольшей степени эффективно работает система нетарифного регулирования, принятая в развитых странах. По мнению специалистов, используется более 50 способов нетарифного регулирования . К ним ᴏᴛʜᴏϲᴙт технические нормы, санитарные стандарты, сложную систему валютного контроля, государственные закупки и т. д.

В Концепции долгосрочного социально-экономического развития РФ до 2020 г. записано: «Целью государственной политики будет создание условий для повышения конкурентоспособности экономики». Решаемые правительством РФ задачи по ключевым вопросам развития, включая повышение национальной конкурентоспособности, могут быть дополнены и уточнены на базе анализа положения страны в мировых рейтингах. Изучение мнения международных экспертов позволяет выявить существующие возможности и ограничения для экономического роста, взглянуть на основные проблемы развития страны с разных точек зрения.

Глобальный индекс конкурентоспособности ежегодно готовится Всемирным экономическим форумом на основании 110 показателей. В 2010 г. Российская Федерация опустилась на 12 пунктов по сравнению с прошлым годом (на 63-е место), опережая Румынию, Уругвай и Казахстан и уступая Черногории, Турции и Мексике. Несомненно, мировой финансовый кризис усугубил позиции России в глобальном рейтинге. В группе стран БРИК наша страна, к сожалению, занимает последнее 4-е место. По оценкам ВЭФ, Россия находится на переходной стадии развития от «экономики, движимой эффективностью» к «инновационной экономике» (табл. 2) Сравнение РФ со странами, имеющими индекс GCI на 1-3 пункта выше и уровень ВВП на душу населения меньший, чем в России, свидетельствует о нереализованных в нашей стране возможностях.

Таблица 2. Стадии развития экономики на базе глобального рейтинга конкурентоспособности в 2009-2010 гг.

		Переходная стадия 1-2		Переходная стадия 2-3
Стадия экономического развития	Экономика, движимая факторами		Экономика, движимая эффективностью		Экономика, движимая инновациями
ВВП на душу населения (метод Атласа)				$9000 — $17000
Описание механизма экономического развития	Экстенсивное развитие — эксплуатация природных ресурсов и дешевой рабочей силы		Интенсивное развитие — повышение эффективности экономической деятельности; высокая инвестиционная активность		Интенсивное развитие — создание инновационных продуктов
Global Competitiveness Index, GCI Совокупный индекс на базе ключевых факторов конкурентоспособности
Число стран по этапам развития (133)
Примеры стран	Индия Пакистан Танзания	Саудовская Венесуэла	Бразилия Китай Украина	Стоит сказать - польша Россия	Швейцария Сингапур

Несомненно, существует зависимость между уровнем ВВП на душу населения и уровнем конкурентоспособности страны. При этом страны с сопоставимым уровнем ВВП существенно различаются по показателям конкурентоспособности . Это свидетельствует о важности качественных индикаторов, составляющих ϲʙᴏдный индекс. Вывод: рост благосостояния и уровня конкурентоспособности России может быть обеспечен и при текущем уровне душевого ВВП, хотя более важны качественные показатели конкурентоспособности.

При анализе качественных характеристик глобального индекса конкурентоспособности (GCI) в России выявлены следующие критичные показатели: общественные институты, инфраструктура, уровень развития финансового рынка и бизнеса, технологическая развитость и инновации. Сравнительный анализ совокупных показателей конкурентоспособности России свидетельствует, что 7 из 12 имеют значения выше среднемировых. В наибольшей степени высокое место (9-е из 133) Россия занимает по размеру рынка. Провальными будут показатели общественные институты (116-е место) и уровень развития финансового рынка (109-е место) Показатели конкурентоспособности России с уровнем выше средне мировых имеют как положительные, так и негативные характеристики.

Таблица 3.Характеристики показателей конкурентоспособности России, имеющие значение выше среднемировых.

	Стоит сказать - положительные характеристики	Отрицательные характеристики
Емкость рынка , 9
Эффективность рынка труда , 33	Производительность труда, уровень вовлечения женского труда, практика найма и увольнения, низкий уровень затрат при увольнении	«Серая» схема зарплат, стереотипность, сложность при приеме на работу (прием «по знакомству»), уровень / надежность профессионального менеджмента
Макроэкономическая стабильность , 37	Баланс государственного бюджета, низкий правительственный долг (во многом ϶ᴛᴏ обеспечено благоприятной внешнеэкономической конъюнктурой на сырьевых рынках)	Инфляция, широкий диапазон процентных ставок по банковским кредитам
Высшее образование и тренинг , 45	Качество образования в области математики и науки, качество системы образования, число лиц, имеющих дополнительное образование	Тренинг работников, доступность специализированных научно- исследовательских услуг, качество школы менеджеров, доступность Интернета
Инновации , 57	Численность научных работников и инженеров, качество разработок научно- исследовательских институтов, затраты компаний на исследования и развитие (R&D)	Использование на правительственном уровне продвинутых технологий, сотрудничество высшей школы и производства, возможности для развития и внедрения инноваций
Здравоохранение и начальное образование , 60	Уровень влияния ВИЧ / СПИД и малярии на бизнес, качество начального образования	Продолжительность жизни, заболеваемость туберкулезом, затраты на начальное образование, доля школьников среди детей школьного возраста, детская смертность
Инфраструктура , 65	Количество мест ж/д транспорта, качество ж/д инфраструктуры, протяженность телефонных линий	Качество дорог , качество инфраструктуры, качество авиаинфраструктуры, качество электроснабжения, качество портов

Конкурентоспособность экономики Российской Федерации на данном этапе развития ниже, чем у экономик развитых и даже у ряда развивающихся стран. В связи с данным возникает опасность, что в глобальном мировом хозяйстве Россия может занять место, не отражающее ее истинного потенциала, причем как природно-ресурсного, так и научно-технического, и превратиться в поставщика ресурсов для промышленно развитых стран. Между тем на данный процесс можно повлиять путем защиты отечественного производства и конкурентной среды при помощи проведения политики протекционизма.

Таким образом, для государственного политики и государственной поддержки в настоящее время актуальны следующие направления:

• Антимонопольное регулирование . В 2009 г. Госдума одобрила в третьем чтении законопроекты, составляющие второй антимонопольный пакет законов. Поправки к ФЗ «О конкуренции» нацелены на дальнейшую защиту национального производителя и развитие конкуренции в России, ужесточение санкций за нарушение антимонопольного законодательства, а также доработку существующих положений. Антимонопольное регулирование должно быть направлено на совершенствование законодательства в отношении естественных монополий, а также на повышение эффективности работы Федеральной антимонопольной службы.
• Таможенно-тарифное регулирование : внедрение новых технологий таможенного администрирования в рамках Таможенного союза-2010, ориентация на снижение средневзвешенного таможенного тарифа.
• Нетарифное регулирование : расширение использования нетарифных методов регулирования, кᴏᴛᴏᴩые реализуются в рамках административного управления, в частности, поддержка экспорта высокотехнологичной продукции, услуг и технологий.
• Инновационное развитие . В долгосрочной перспективе, особенно в условиях исчерпания потенциала эффективности другими факторами, инновации приобретут исключительное значение для повышения стандартов и качества жизни населения. Инновационная политика предполагает создание условий для повышения инновационной активности российских компаний и доли инвестиций, направляемых на внедрение качественно новых продуктов и технологических процессов.
• Поддержка среднего и малого бизнеса . В рамках проведения административной реформы предполагается снижение административных барьеров, сокращение перечня лицензируемых видов деятельности, упрощение порядка регистрации.
• Формирование инвестиционно-привлекательной среды , снижение совокупной налоговой нагрузки на хозяйствующих субъектов. В долгосрочной перспективе (2020 г.) налоговая политика направлена на снижение налоговых доходов бюджетной системы РФ до 33% ВВП .

В условиях включения России в мирохозяйственные процессы регулирующая функция государства приобретает особое значение для решения задач, связанных с формированием конкурентной среды, со структурной перестройкой, созданием условий для экономического роста и повышением конкурентоспособности национальной экономики.

Не стоит забывать, что важнейшими направлениями протекционизма в настоящее время должно стать повышение роли нетарифных ограничений и селективный характер протекционистских мер : защищается не внутреннее производство в целом, а отдельные отрасли. Протекционистские меры все чаще вводятся в качестве элемента структурной политики, нацеленной на приспособление национальных производителей к происходящим изменениям во всемирном хозяйстве.

Роль и значение протекционизма в современных экономических условиях продолжают оставаться значительными. Государственная защитная политика позволит национальной экономике быстрее и эффективнее адаптироваться к условиям глобальной экономики.